Светлана Лубенец

Любовь в противогазе

Глава 1

Раскол в результате всеобщего тайного голосования

Девочек седьмого «Д» класса учителя называли Птичьим базаром, потому что их фамилии в большинстве своем были птичьими: Орлова, Воробьянинова, Журавлева, Дятлова, Голубева и даже самая настоящая Иволга. Пенкину с Малининой также с полным правом стоит причислить к Птичьему базару, потому что и пеночка, и малиновка – птицы не хуже других. У мальчиков фамилии были ничем не примечательные, если не считать Толика Летягу, которого можно хоть как-то поставить на одну доску с птицами. Всем известно: помимо простых белок бывают и белки-летяги, исходя из чего Толик был причислен к летучему племени класса. Еще у одного мальчика седьмого «Д», Сереги, была фамилия Раскоряда, которого, естественно, все звали Раскорякой. Понятно, что к Птичьему базару эта фамилия не имеет никакого отношения, но, согласитесь, странно было бы ее не упомянуть, раз уж мы заговорили о фамилиях.

Как раз сегодня, а именно в понедельник второй недели сентября, седьмой «Д» собрался на классный час для того, чтобы выбрать себе командира.

– Я предлагаю на эту ответственную должность Тасю Журавлеву, – сказала классная руководительница Наталья Ивановна. – Она хорошо учится, дисциплинированна и инициативна. Все учителя характеризуют ее положительно. Социальный педагог школы тоже настаивает на ее кандидатуре, потому что в прошлом году Тася хорошо себя проявила в школьном активе.


Седьмой «Д» встретил предложение классного руководителя напряженным молчанием. Даже Птичий базар не издал ни единого писка, квохтанья или клекота. Тася Журавлева действительно была очень инициативна, чем замучила своих одноклассников до зубовного скрежета. Как член школьного актива, она проводила бесконечные проверки: то заполнения дневников, то ведения тетрадей, то состояния учебников. Особенно она любила классные часы, где оглашала итоги своей бурной деятельности и клеймила позором провинившихся, которых выявлялось всегда гораздо больше, чем отличившихся. С особым чувством удовлетворения Тася зачитывала фамилии одноклассников, которые будут вызваны на школьный актив для дальнейшей проработки и выволочки. На активе она сидела с сознанием до конца выполненного долга, с поджатыми губами и презрением во взоре.

– А чего это все Журавлева да Журавлева? – нарушил молчание Толик Летяга. – Не пора ли ей на заслуженный отдых? На пенсию!

Это заявление Летяги вызвало целый шквал поддерживающих его возгласов:

– Вот именно!

– Надоела уже эта Журавлева! Строит из себя!

– Другие тоже хотят!

– Есть не хуже Таськи!

– Долой Журавлиху!

Тася поджала губы, как на заседании школьного актива, и молча смотрела в одну точку над головой сидящего впереди Летяги, который при такой мощной поддержке класса почувствовал себя хозяином положения.

– Точно! Долой Таську! – крикнул он и даже замахал над головой спортивной курткой, которую только что снял, поскольку вспотел от напряжения, решая такой важный вопрос.

Тут же несколько мальчишек вскочили со своих мест и тоже замахали над головами чем придется: тетрадями, контурными картами и даже собственными сумками. Раскоряка выскочил к доске, схватил тряпку и стал крутить ее мокрый жгут над собой, как пропеллер.

– Хватит! – классная руководительница прекратила бурные проявления воли одноклассников, грозившие перелиться в митинг протеста с флагами и транспарантами. – Вот ты, Летяга, кого предлагаешь?

– Я-то… – замялся Толик.

– Ты-то! – суровым голосом пригвоздила его к месту Наталья Ивановна. – Нельзя просто отвергать. Следует всегда выдвигать встречное конструктивное предложение. Есть у тебя конструктивное предложение?

– У меня-то… – совсем растерялся Толик. – Конструктивное… Это как?

– Это из которого можно, как из конструктора, собрать нового командира вместо Таськи! – выкрикнул Раскоряка, и все рассмеялись.

– У меня есть предложение! – неожиданно подал реплику Женя Рудаков, мальчик с умным лицом закоренелого отличника и фигурой будущего борца армрестлинга. На самом деле Рудаков был весьма средней успеваемости, а красивая фигура досталась ему по наследству от отца без всякого физического напряга. В дополнение к фигуре Женя имел такие бездонные серые глаза и так красиво стриг волосы ежиком, что весь Птичий базар, исключая, конечно, Тасю Журавлеву, готов был тут же согласиться с любым его предложением. – Давайте проведем выборы!

– Точно! – обрадовался Толик. – Кто за Джека… То есть за Евгения Рудакова, прошу голосовать! – И сам первым поднял руку.

– Не мельтеши, Летяга! – осадил его Рудаков. – Я другое предлагаю: выборы путем всеобщего тайного голосования. Голосовать – так по-честному, чтобы никто не поднимал руки, глядя на остальных.

– Конечно же, тайное! – скривилась Журавлева, оторвавшись от своей точки над головой Летяги и повернувшись к Рудакову. – Кто ж за тебя будет открыто голосовать, когда ты только что «пару» по матеше схватил, а вчера еще по литературе! Стихотворение не можешь выучить, а туда же!

– Какое-то жалкое стихотворение делу не помеха! – вступился за друга Летяга. – Командир класса должен не стихи учить, а… совсем другое делать!

– И что же, например? – Тася развернулась к Толику всем корпусом, с презрением меряя его взглядом. – Ага! Не знаешь! Не знаешь!

– Почему же не знаю! Как раз знаю! Командир должен нами командовать! Вот! И не как ты со своими списочками, кто плохой, кто хороший, а по-другому! Дела нам интересные придумывать. Поход, например! Или футбольный матч с седьмым «В»!

– Ага! Еще скажи «войнушку» против восьмого «А» организовать и «стрелку» с седьмым «Б» забить! – ядовито заметила Журавлева. – Тоже мне командир! – Она насмешливо хмыкнула: – Ерунда все это, правда же, Наталья Ивановна?

– Честно говоря, мне предложение Рудакова понравилось, – ответила учительница. – В самом деле, давайте устроим тайные выборы командира. Даже интересно, что у нас получится. Таким образом и выявится, кто у нас настоящий лидер!

– А тайные – это как? – тоненьким голосом испуганно спросила Ксюша Воробьянинова. Ей почему-то представилась темная камера подземелья, где у нее под страшными пытками намереваются вырвать признание в том, какой мальчик их седьмого «Д» ей больше всех нравится. О том, что командиром может быть девочка, ей почему-то не хотелось и думать. Командир – и слово-то мужское. А Таська Журавлева никакая не командирша, а так… зануда из зануд!

– Тайные – это значит тайные! – глубокомысленно изрек Рудаков, которого одноклассники все-таки чаще всего звали Джеком. – Пишешь на бумажке фамилию кандидатуры, скручиваешь ее в трубочку и кладешь на стол Натальи Ивановны, а она потом подсчитывает число голосов. Или… – Джек воодушевился и засверкал глазами. – Или можно создать специальную комиссию! Хочешь в счетную комиссию, а, Воробьишка?!

– Пусть Наталья Ивановна считает! – не дала Ксюше согласиться Журавлева, которой казалось – раз учительница только что была на ее стороне, то уж непременно подсчитает так, что командиром класса непременно станет она.

А одноклассники уже безжалостно отрывали последние страницы тетрадей, чтобы писать на них фамилию будущего командира. Тася не стала портить тетрадь. Она аккуратно оторвала один листочек от пачечки розовой бумаги для заметок, толс-тым синим фломастером вывела на нем «Журавлева Таисия», скатала в трубочку и положила ее на стол классной руководительницы вслед за Летягой и Джеком.

Когда на стол Натальи Ивановны легла последняя трубочка, класс замер в ожидании оглашения собственного решения. Ко всеобщему неудовольствию оказалось, что всеобщие тайные выборы проблему командирства над седьмым «Д» не только не решили, а, наоборот, усугубили. Тася Журавлева, несмотря на недовольные выкрики в начале классного часа, получила десять голосов. Женя Рудаков – тоже десять. Два голоса получил Толик Летяга и по одному голосу – Митя Толоконников и Люба Малинина.

– Это несправедливые выборы! – тут же возмутился Летяга. – Все подстроено!

– Что же тут может быть подстроено, Толик? – удивилась классная руководительница. – Все же делалось на твоих глазах!

– Да?! А может быть, эта Журавлева сама себе десять бумажек написала! Кто теперь докажет?

– Вот еще новости! – вскочила со своего места Тася, подбежала к учительскому столу, схватила свою розовую бумажку и принялась тыкать ею в нос Летяге. – Вот! Смотри! Розовая! У меня одной бумага такая! Сам знаешь! Все время у меня ее на шпоры по геометрии клянчишь!

– Да ты, может, специально одну розовую написала, а десять – в клетку, как у всех! – не сдавался Толик.

Тася еще много чего могла бы сказать Летяге, но Наталья Ивановна осадила их обоих:

– Летяга! Журавлева! Немедленно прекратите перебранку! Если бы Тася написала десять бумажек, то их у нас было бы тридцать три штуки, а у нас их ровно двадцать четыре. Значит, все ребята положили на стол только по одной записке.

– Все равно! Таська вообще не должна была себя писать! – продолжал возмущаться Летяга. – Если бы каждый себя написал, то что получилось бы?! Двадцать четыре разных кандидата! Разве так командира выберешь?! Так вообще никого не выберешь!

– А сам-то! – Тася опять подбежала к столу и взяла в руки один из листочков с фамилией Толика, которые лежали отдельно от ее кучки и стопочки Рудакова. – Вот! Глядите! – Она продемонстрировала его всему классу. – Летяга тут возмущается, а сам тоже себя написал! Почерк его! Вылитый! Уж я-то знаю! Сто раз тетради проверяла! Надо бы еще и второй листок проверить!

– Ничего не сам! – вспыхнул Летяга, и всем сразу стало ясно, что Тася права.

– Толя! Тася! – опять вынуждена была вмешаться Наталья Ивановна. – Остановитесь, наконец! Конечно, Летяга прав! Надо было сразу оговорить, чтобы никто не писал свою фамилию. А теперь что уж руками размахивать и языками молоть!

– Так можно ж переголосовать! – предложил неугомонный Летяга.

– Согласна, – Наталья Ивановна кивнула головой. – Но раз уж у нас четко выявились два лидера, то голосование проведем только по двум кандидатурам – Журавлевой и Рудакову – при условии, что Женя с Тасей не будут принимать в этом участия. Думаю, против никто не будет.

Против действительно никто не был.

Новое голосование опять ничего не дало. Класс раскололся ровно пополам: одиннадцать человек отдали свои голоса Рудакову и одиннадцать – Журавлевой. Седьмой «Д» удрученно молчал, а классная руководительница, раздосадованная результатом не менее своих учеников, попросила тайм-аут на обдумывание создавшейся ситуации.

Глава 2

Глаза цвета слоновой кости против общественной работы

После классного часа Тася Журавлева шла домой со своей подругой Ирой Пенкиной и сердито выговаривала ей:

– Вот Летяга Джеку настоящий друг! А ты целый классный час промолчала в тряпочку! Нет чтобы выступить за меня, как Летяга!

– Этот самый Летяга действительно много выступал, а как до дела дошло, так, вместо Джековой свою фамилию написал! И это, по-твоему, друг? – не согласилась с Тасей Ира.

– Все равно! – упрямилась Тася. – Могла бы что-нибудь хорошее сказать про меня!

– Тась! А если не за тебя и не за Джека, то за кого ты проголосовала бы? – Ира решила перевести разговор в другую плоскость, потому что говорить про выборы ей надоело.

– За тебя, конечно!

– Тась! А если не за меня и… вообще не за девочку… То за кого?

– Я больше не вижу достойной кандидатуры на этот серьезный пост.

– Тась! А если не кандидатуры, а просто… Ну… вот кого из мальчиков ты выбрала бы, если бы тебе пришлось выбирать?

– Это смотря куда. Вот нам надо еще выбрать ответственного за учебники, так я вообще не стала бы парней выбирать, потому что…

– Тась! А если не за учебники… – перебила подругу Ира.

– Если ты имеешь в виду школьный актив, так меня туда без всяких дурацких голосований пригласят, потому что я себя там уже очень хорошо зарекомендовала. Разве ты не слышала, что сказала Наталья Ивановна?

– Таська! Ты совсем помешалась на общественной работе! – рассердилась Ира, остановилась посреди тротуара и даже нетерпеливо притопнула ножкой в новой туфельке с умопомрачительной пряжкой. – Я же не это имею в виду!

– А что? – испугалась Тася.

– Что-что! Неужели непонятно? Я русским языком спрашиваю, кто тебе из наших мальчиков нравится? Все еще Толоконников? Как в шестом классе?

– А тебе? – тут же нашлась инициативная Журавлева.

– Так нечестно! Я первая спросила!

– Раз ты первая лезешь в душу, так первая и отвечай! – Тася Журавлева отличалась еще и сообразительностью.

– Ну… ладно… – сдалась Ира, потому что ей очень уж хотелось поговорить на эту тему. – Да! Ты права! Джек по-прежнему мне нравится. И даже больше, чем в прошлом году. Как ты думаешь, Тася, у меня есть хоть какой-нибудь шанс?