Джей Крауновер - Любовь вне правил

Сначала я подумал, что мозг стучится изнутри в черепную коробку после десяти порций виски, выпитых накануне, а потом понял, что кто-то быстро шагает по квартире. Она была здесь, и я с ужасом вспомнил, что уже воскресенье. Сколько бы раз я ее ни предупреждал, как бы ни грубил, в каком бы растерзанном и отталкивающем виде она ни находила меня, но все равно появлялась каждое воскресное утро, чтобы отвезти к родителям на ланч.

Тихий стон с другого края кровати напомнил мне, что вчера вечером я вернулся из бара не один. Я не помнил, как звали девушку, как она выглядела и стоило ли затраченных усилий время, проведенное в постели. Я провел рукой по лицу и спустил ноги с кровати в то самое мгновение, когда распахнулась дверь спальни. Не следовало давать этой занозе ключ. Я даже не удосужился прикрыться – Шоу уже привыкла, входя, видеть меня похмельным и голым. Так зачем напрягаться? Моя соседка по кровати перекатилась на спину и прищурилась, разглядывая неожиданное прибавление в нашей маленькой компании.

– Если не ошибаюсь, ты сказал, что у тебя нет девушки?…

От обвинительных ноток в ее голосе я тут же ощетинился. У телки, которая не прочь зайти к незнакомому парню и заняться с ним ни к чему не обязывающим сексом, нет никакого права выступать, особенно если она голая и растрепанная лежит у него в постели.

– Блин, – сказал я, глядя на стоявшую в дверях блондинку и приглаживая рукой волосы.

Та многозначительно приподняла бровь.

– Да уж.

Я бы тоже приподнял бровь, если бы голова не раскалывалась, но, в любом случае, усилия пропали бы даром – к моим шпилькам Шоу была нечувствительна.

– Сейчас сварю кофе. Я уже предложила Нэшу, но он сказал, что спешит на работу. И буду ждать в машине.

Она развернулась на каблуках и исчезла. Я с трудом поднялся на ноги и принялся искать трусы, которые вчера вечером куда-то бросил.

– Эй, что вообще тут происходит?

Я уже забыл про девушку в моей постели. Негромко выругавшись, я натянул футболку, которая казалась относительно чистой.

– Мне надо идти.

– Куда?

Я хмуро взглянул на случайную подружку, когда она приподнялась, прижав одеяло к груди. Хорошенькая, с красивым телом, насколько я мог судить. Интересно, какие уловки я пустил в ход, чтобы заманить ее домой. С такой девчонкой я бы в норме не возражал проснуться рядом.

– Надо в одно место… в общем, вставай и собирайся. Обычно дома мой сосед, но сегодня он рано убежал на работу, так что одевайся и уматывай.

Она нахмурилась.

– Ты шутишь?

Я посмотрел на нее через плечо, пока вытаскивал ботинки из-под груды нестираного белья и всовывал в них ноги.

– Нет.

– Ну ты придурок. Как насчет «спасибо, ты просто супер, давай пообедаем вместе»? Просто «одевайся и вали», блин?!

Она отбросила одеяло, и я заметил, что на боку у нее, с заходом на плечо и ключицу, красивая татуировка. Наверное, это и привлекло меня к ней в пьяном угаре.

– Ну ты и урод.

И даже хуже. Но этой телочке, одной из очень-очень многих в моей постели, необязательно было это знать. Я мысленно выругал своего соседа, Нэша. Вот кто был виноват. Мы дружили с начальной школы, и в норме я всегда мог рассчитывать на то, что поутру в воскресенье он за меня впишется, но я совсем забыл, что сегодня к нему пришел клиент. Теперь мне предстояло в одиночку выпроваживать вчерашнюю красотку и шевелиться, пока моя заноза не укатила одна, поскольку это создало бы гораздо больше проблем, чем я, в своем нынешнем состоянии, сумел бы переварить.

– Как тебя, кстати, зовут?

И тут она пришла в ярость. Натянула коротенькую черную юбку и микроскопический топик, взъерошила гриву крашеных светлых волос и устремила на меня глаза, обведенные размазавшейся тушью.

– Люси. Ты вообще ничего не помнишь?

Я выдавил себе на голову какую-то дрянь из тюбика, чтобы поставить волосы торчком, и обрызгался одеколоном, надеясь скрыть запах секса и перегара, буквально въевшийся в кожу. А потом стал терпеливо дожидаться, пока Люси прыгала по комнате, надевая туфли на шпильках, которые буквально кричали о пристрастии к грязному сексу.

– Я Рул.

Наверное, надо было пожать ей руку, но я решил, что это глупо, поэтому просто указал в сторону входной двери, а сам зашел в ванную, чтобы избавиться от вкуса виски во рту.

– На кухне есть кофе. Оставь свой телефон, как-нибудь созвонимся. Воскресенье – не самый удачный мой день.

Она даже не представляла себе насколько.

Люси гневно уставилась на меня и постучала об пол мыском туфли.

– Ты что, правда не знаешь, кто я?

На сей раз, вопреки мольбам пылающего мозга, я приподнял брови и взглянул на нее с полным ртом зубной пасты. Я стоял и смотрел, пока она не указала на свою татуировку, пронзительно крикнув:

– Ты должен, по крайней мере, помнить эту штуку!

Неудивительно, что мне так понравилась ее татушка – я сам ее делал. Я выплюнул пасту в раковину и посмотрел на себя в зеркало. Выглядел я отвратно. Глаза покраснели и слезились, кожа серая, на шее засос размером с тарелку… Я подумал: мама придет в восторг. Как и от прически. Свои густые темные волосы я выбрил с боков, словно их стригли газонокосилкой, и покрасил спереди в красивый фиолетовый цвет. Мои старики уже некогда взвились из-за татуировки, которая обвивала обе руки и переходила на шею, и новая прическа должна была поставить последнюю точку. Поскольку я ничего не мог сделать, чтобы из зеркала на меня перестал смотреть кромешный ужас, я выбрался из ванной, бесцеремонно схватил девицу за локоть и потащил к двери, решив впредь ходить в гости, а не приглашать к себе. Так будет намного проще.

– Послушай, мне кой-куда надо, и я не то чтобы очень хочу ехать, но если ты начнешь ломаться и устраивать сцены, я здорово разозлюсь, и только. Надеюсь, ты хорошо провела время ночью – если есть охота, оставь телефон, но мы оба знаем, что я вряд ли тебе позвоню. Если не хочешь, чтобы с тобой обращались как с дерьмом, не спи с незнакомыми пьяными парнями. Поверь, им всем нужно только одно, и наутро они мечтают только о том, чтобы девушка ушла без скандала. У меня болит голова, я вот-вот блевану, и вдобавок следующий час придется сидеть в машине с человеком, который в душе желает мне мучительной смерти, поэтому, ей-богу, давай обойдемся без истерики и будем двигаться поживей, ладно?

К тому моменту я уже дотолкал Люси до выхода и увидел свою мучительницу в машине, припаркованной рядом с моим пикапом. Она явно проявляла нетерпение – и наверняка нажала бы на газ, если бы я протянул еще немного. Я слабо улыбнулся Люси и пожал плечами – в конце концов, бедняга была не виновата, что переспала с придурком. Даже я понимал, что она не заслуживала такого грубого посыла.

– Слушай, не расстраивайся. Я могу быть обаятельной сволочью, когда хочу. Ты далеко не первая и не последняя, перед кем я ломаю эту комедию. Я очень рад, что татушка получилась, и, надеюсь, у тебя в памяти останется именно она, а не сегодняшнее утро.

Я рысью спустился со ступенек, не оглядываясь, и рывком распахнул дверь стильного черного БМВ. Я ненавидел эту машину, в том числе за то, что она так подходила своей хозяйке. Стильная, блестящая, дорогая – вот какими словами можно было описать мою спутницу. Как только мы выехали с парковки, Люси что-то проорала и показала мне средний палец. Моя спутница закатила глаза и вполголоса проговорила: «Классика». Она привыкла к маленьким скандалам, которые закатывали вчерашние подружки, когда поутру я их отшивал. Как-то раз даже пришлось заменить ветровое стекло: одна запустила в меня камнем и немного промахнулась.

Я отодвинул сиденье, чтобы вытянуть ноги, и прислонился головой к стеклу. Поездка всегда была долгой и проходила в мучительном молчании. Иногда – сегодня, например, – я радовался тишине, в других случаях она действовала мне на нервы. Мы со школьных лет буквально жили бок о бок, и она знала все мои изъяны и слабости. Мои родители любили Шоу, как родную дочь, и совершенно не парились из-за того, что предпочитали ее общество моему. Казалось бы, при таком количестве общих воспоминаний, хороших и плохих, мы бы несколько часов могли продолжать легкий светский разговор, не испытывая никаких трудностей…

– Ты запачкаешь мне все стекло той гадостью, которой намазал волосы.

Голос Шоу, наводивший на мысль о сигаретах и виски, контрастировал со всем остальным, ассоциировавшимся, скорее, с шелком и шампанским. Что-что, а ее голос я всегда любил и в хорошие дни часами мог слушать, как она разговаривала.

– Да ладно, расслабься.

Она фыркнула. Я закрыл глаза, скрестил руки на груди и приготовился ехать в молчании, но, видимо, у Шоу было что сказать сегодня. Как только мы выехали на шоссе, она приглушила радио и позвала:

– Рул.

Я слегка склонил голову набок и приоткрыл один глаз.

– Шоу?

Имя у нее тоже было изысканное, как и вся она – светлокожая, с белыми, как снег, волосами, с зелеными глазами, похожими на яблоки, миниатюрная, на целый фут ниже меня, и при этом с потрясающими формами. На таких девушек заглядываются парни, просто потому что ничего не могут с собой поделать. Но как только она обращала свои ледяные зеленые глаза в их сторону, они живо понимали, что шансов нет. Шоу воплощала недоступность, точно так же, как некоторые другие девушки всем своим существом буквально кричали «приди и возьми».

Шоу выдохнула, на лбу у нее затрепетала челка. Она взглянула на меня краем глаза, и я застыл, заметив, с какой силой она стискивала руль.

– Что случилось?

Она прикусила губу. Явный знак волнения.

– Ты, кажется, целую неделю не отвечал на мамины звонки?

Я был не то чтобы очень близок со своими предками. На самом деле мы просто друг друга терпели, и не более, вот почему мать каждые выходные посылала Шоу притащить меня к ним домой. Мы оба родились в маленьком городке под названием Бруксайд. Я переехал в Денвер, как только окончил школу, и через пару лет за мной последовала Шоу, которая была чуть младше. Она всегда мечтала поступить в Денверский университет. Мало того что эта девочка выглядела как сказочная принцесса – она еще и хотела стать врачом, блин. Моя мать знала, что я ни за какие коврижки не попрусь к ним на выходных (два часа в один конец), но, если за мной явится Шоу, придется поехать. Во-первых, мне делалось стыдно, что она ради этого выкраивала время в своем забитом расписании, а во-вторых, Шоу платила за бензин, ждала, пока я вылезал из постели, и каждое воскресенье тащила меня, долбаного придурка, домой. И ни разу за два года не пожаловалась.

– Я всю неделю был занят.

Я действительно был занят – и не любил разговаривать с матерью, поэтому так и не перезвонил, хотя та звонила трижды.

Шоу вздохнула и еще крепче сжала руль.

– Она хотела сказать, что Рома ранили. Ему дали отпуск на полтора месяца. Твой отец ездил за ним вчера на базу в Спрингс.

Я так резко выпрямился, что стукнулся головой о крышу машины. Выругался и потер затылок, отчего голова заболела еще сильнее.

– В каком смысле – ранен?

Ром – мой брат, на три года старше. Он служил в армии и последние шесть лет, по большей части, провел за границей. Мы довольно близко общались, и, хотя ему не нравилось, что я отдалился от родителей, я не сомневался, что сам получил бы от Рома весточку, если бы с ним что-то случилось.

– Не знаю. Марго сказала, что-то произошло с машиной, в которой они ехали. Кажется, он сильно пострадал. Сломал руку и несколько ребер. Марго страшно расстроена, я даже не сразу поняла, в чем дело, когда она позвонила.

– Ром позвонил бы мне.

– Его, во-первых, накачали лекарствами, а во-вторых, последние два дня непрерывно выясняли, что случилось. Он попросил твою маму позвонить тебе, потому что вы, Арчеры, упрямы как черти. Марго предупредила, что ты не ответишь, но он все-таки надеялся, что она дозвонится.

Мой брат вернулся домой, а я об этом не знал.

Я вновь закрыл глаза и прислонился к подголовнику.

– Черт, ну и новости. А ты не собираешься заодно навестить своих? – спросил я.

Не нужно было смотреть на Шоу, чтобы догадаться, как она разнервничалась. Я буквально чувствовал напряжение, исходившее от нее ледяными волнами.

– Нет.

Ни слова больше. Да я и не ждал. Арчеры – не самая дружная и любвеобильная семья, но до Лэндонов нам было далеко. Родители Шоу буквально мочились деньгами. А еще они изменяли и обманывали, разводились и вступали в новые браки. Судя по тому, что я наблюдал год за годом, они не особенно интересовались своей биологической дочерью, которую, похоже, зачали, чтобы получить налоговую скидку. Я знал, что Шоу нравились мои старики, потому что она, бедняжка, считала нас нормальной семьей. Я не злился на нее за это – более того, был ей благодарен, потому что она отвлекала огонь на себя. Поскольку Шоу хорошо училась, встречалась с перспективными парнями и вообще вела жизнь, о которой мои родители всегда – и тщетно – мечтали для своих сыновей, они почти не лезли ко мне. Ром находился на другом континенте, и я был единственной доступной для них мишенью, а потому бессовестно пользовался Шоу как прикрытием.