— Ты знаешь, что было в том списке?

— Нет, откуда?

— Это был список тайных агентов Бонапарта в Англии. Мистер Питт с самого начала был убежден, что Бонапарт согласился на прекращение войны, только чтобы выиграть время для постройки кораблей и подготовки плана вторжения в нашу страну. Он послал своих шпионов, чтобы найти людей, которые согласятся за деньги и будущее положение в обществе предать свою родину. Трудность состояла в том, чтобы найти предателей. Это была та задача, которую я поставил перед собой и которую благодаря тебе теперь выполнил.

— Я рада, очень рада, — все так же тихо отозвалась Клеона. — А теперь, когда все кончилось, можно мне поехать домой?

— Ты действительно этого хочешь? — спросил герцог. — Когда я оставил сэра Эдварда, он торопился на север, чтобы выместить свою злость если не на тебе, то на твоих родителях.

— О, бедный папа! Это все моя вина. Ну зачем я согласилась на этот сумасшедший план? Что мы теперь будем делать?

— Я уже подумал об этом. У меня есть по крайней мере сорок приходов. У твоего отца будет выбор, если ты согласишься на то, о чем я тебя прошу.

— О чем? — спросила Клеона, в первый раз поднимая глаза.

Блеск его глаз, улыбка и какое-то особенное выражение лица, которому она не смела искать название, заворожили ее.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я тебе сказал? — тихо спросил герцог.

— Я думаю, — дрожащим голосом произнесла Клеона, — что вы или подкупаете меня, или шантажируете.

— Я готов пойти и на то, и на другое, чтобы заставить тебя сделать то, чего я хочу.

— Я не могу. Как вы не понимаете? Я не могу, — запротестовала девушка. — Я самозванка, лгунья, которая втерлась в доверие к вашей бабушке, притворившись ее внучкой. О да, я хотела помочь Леони. Она влюбилась, и ничто больше не имело для нее значения, кроме этого Патрика, за которого она мечтала выйти замуж. Но мне не следовало вести себя так… Не следовало так нуждаться всем этим.

Герцог засмеялся.

— Какой же ты ребенок! И действительно думаешь, что было бы менее предосудительно, если бы ты ненавидела каждую минуту твоего пребывания в Лондоне?

— Тогда бы я по крайней мере чувствовала, что расплачиваюсь за свои грехи, а не получаю от них удовольствие.

— Вот теперь ты за них и заплатишь! Я взыщу с тебя все, до последнего пенни. Ты выйдешь за меня замуж, ты будешь жить в Линке и советовать мне, как распорядиться моим богатством с наибольшей пользой. Кстати, Чарлз, Фредди и Энтони возвращали мне каждое пенни, которое они у меня выигрывали.

— Я догадалась об этом, когда подслушивала под лестницей.

Герцог посмотрел на нее, совершенно изумленный.

— Под лестницей! — воскликнул он. — О, Клеона, есть ли предел твоей неисправимости и твоей находчивости? Нет, ты самый восхитительный человек, которого я когда-либо встречал в своей жизни! В одном я уверен: ты никогда мне не наскучишь, хотя временами, возможно, мне и захочется тебя поколотить.

— Если вы собираетесь быть жестоки со мной, — возразила Клеона, — то мне лучше вернуться в — Йоркшир и предстать перед сэром Эдвардом.

— Ты нарочно меня провоцируешь! И мне кажется, Клеона, ты кокетничаешь со мной!

Девушка счастливо засмеялась.

— Возможно. Но это совсем, совсем не то, что я пыталась делать с великосветскими денди.

— Больше ты никогда и ни с кем этого делать не будешь, — твердо произнес герцог. — Только со мной. Ты слышишь?

Клеона хотела ответить, но внезапно очутилась в его объятиях. Его губы были так близко от ее губ, что у девушки захватило дух.

— Ты меня ненавидела, — сказал герцог, — ты меня презирала, теперь я жажду услышать нечто совсем другое. Я жажду услышать то, что почти боюсь назвать даже себе. Ты не скажешь мне это, Клеона?

Девушка в последний раз попыталась сопротивляться, но в душе она знала, что целиком и полностью отдается человеку, которого когда-то ненавидела.

Герцог прижимал ее к себе все крепче и крепче, и Клеона чувствовала, как бьется его сердце.

— Скажи мне, Клеона, — настаивал он. — Скажи, потому что я хочу быть уверен — абсолютно уверен, — что ты выходишь за меня не ради моей герцогской короны.

Девушка знала, что он ее дразнит, но глубокая страсть в голосе герцога заставляла ее трепетать, а его нелепые сомнения только смешили. Еле сдерживая смех, Клеона зашептала прерывающимся голосом:

— Я… я люблю тебя, Сильвестр, я л-люблю тебя всем своим с-сердцем.