— Не знаю, что скажет ее светлость, — бормотал он. — Она никогда не слушает оправданий. Ее светлость поджидает нас в три часа, а мы будем не раньше одиннадцати.

На самом деле было уже за полночь, когда они достигли окраины Лондона. Клеона хотела попросить кучера остановить лошадей, чтобы поменяться местами с лакеем, который, как она полагала, крепко спал в карете. Но это еще больше задержало бы их. Кроме того, девушка успокаивала себя тем, что вряд ли кто-нибудь станет бодрствовать в такой час. Зато сверху ей будет лучше виден Лондон, чем через окно кареты.

Взбираясь на небо, бледная луна лила серебряный свет на узкие улочки, эркеры магазинчиков и серые крыши, протянувшиеся, как чудилось Клеоне, в бесконечность. Лондон оказался огромным, гораздо больше, чем она представляла себе, и было в нем что-то таинственно-волнующее.

Карета пронеслась мимо Тайберна3 и по безмолвным улицам выехала к Баркли-сквер.

— Прибыли, мисс, — сказал Джебб. — На девять часов позже. Бог знает, что скажет на это ее светлость!

— Ее светлость давно уже спит, — предположила Клеона.

— Сомневаюсь, — вздохнул кучер.

Он придержал лошадей, и девушка увидела, что дом перед ними освещен факелами, вставленными в железные чашки на перилах по обе стороны парадной двери. Пока Джебб останавливал взмыленных животных, дверь открылась, и сноп света упал на тротуар. Клеона заметила внутри полдюжины ливрейных лакеев и с легким вздохом поправила капор и г добрала юбки, готовая спуститься с козел.

В этот момент из-за угла на огромной скорости вылет фаэтон. Он остановился так резко, что четверка его лошадей была почти отброшена назад. Возчик кинул поводья груму сидевшему рядом с ним, и ловко спрыгнул на тротуар, фаэтона вышли четверо джентльменов в великолепных атласных сюртуках и бриджах и последовали за возчиком.

Послышались голоса, и Клеона с ужасом увидела, что все прибывшие входят в освещенную дверь. Девушка смущенно начала спускаться. Лакей очень важного вида с отвращением отвернулся от дверцы кареты, когда оттуда вывалился сонный лакей, и с недоверчивым изумлением воззрился на Клеону.

— Могу я помочь вам, мисс?

— Спасибо, я сама, — ответила девушка, чуть задыхаясь. Смущенная вполне очевидным неодобрением на лице дворецкого, она импульсивно обернулась к Джеббу: — Большое спасибо, что привезли меня сюда. Я наслаждалась этой поездкой.

Кучер коснулся полей шляпы.

— Мне было приятно это сделать, мисс.

— Не пройдете ли вы сюда, мадам? — натянуто проговорил дворецкий, и Клеона, робея, как ученица, последовала за ним.

Они вошли в холл. Пятеро джентльменов были там. При появлении девушки все замолчали, разом повернулись и уставились на нее. Клеона поняла, что все они изрядно пьяны. Тот, который управлял фаэтоном, все еще был в цилиндре, съехавшем набок. Он шагнул вперед со словами:

— Могу я иметь удовольствие познакомиться с вами? Не помню, чтобы я сегодня вечером принимал гостей.

Клеона посмотрела на него слегка неуверенно. Он был высок, темноволос и красив. В жизни она еще не встречала таких красавцев. Судя по ухарски заломленному цилиндру и сбитому на сторону галстуку, он изрядно выпил, но несомненно, лучше владел собой, чем остальные.


— Я Клеонa… Мандевилл, — чуть запнувшись, сказала девушка. — Я приехала к своей ба… бабушке, герцогине Линкской.

— Ну конечно, как невнимательно с моей стороны! — заметил он. — Так вы богатая мисс Мандевилл! Мы вас ждали значительно раньше. Мне показалось, что вы прибыли весьма оригинальным образом на козлах кареты моей бабушки?

Клеона покраснела. В его голосе звучала откровенная насмешка. Он явно испытывал удовольствие, заставляя свою гостью чувствовать неловкость. У девушки не было времени на размышления.

— Я нахожу этот способ путешествия самым интересным, сэр, — сказала она вызывающе.

Молодой человек засмеялся и, чуть пошатываясь, низко поклонился.

— Разрешите представиться. Имеющий самую дурную репутацию приемный внук вашей бабушки!

Так это был герцог! Девушка чуть не задохнулась от изумления. Она представляла его бледным, изнеженным, а перед ней стоял широкоплечий, сильный, неотразимый, сокрушительно красивый мужчина — и хмельной. На этот счет не могло быть никаких сомнений. Приседая в реверансе, Клеона слегка вскинула голову и бросила на него презрительный взгляд. Но герцог этого даже не заметил.

— Вы должны познакомиться с моими друзьями, — заявил он. — Позвольте мне их представить. Сэр Энтони Джевингам.

Щеголь в голубой парче поклонился, едва не упав.

— Лорд Чарлз Ковентри.

Джентльмен в зеленом осоловело заморгал.

— Мистер Фредерик Фаррингдон и, — герцог помедлил, — граф Пьер д'Эскур. Джентльмены — это внучка мoeй бабушки, богатая и очаровательная мисс Мандевилл из Йоркшира!

Его светлость — человек исключительно неприятный, подумала девушка, сжав губы. Может, он и герцог, но Клеона не привыкла, чтобы над ней смеялись. Кроме того, это упоминание о ее деньгах было так же оскорбительно, как и неуместно. Девушка взглянула на того приятеля герцога, которого он представил последним. Этот человек был хорош собой, с влажными темными глазами южанина улыбающимися чувственными губами. Он взял ее руку и поднес к своим губам.

— Enchante, Ma'm'selle4 Вы, должно быть, измучены столь долгого путешествия и задержек, с которыми, очевидно, столкнулись в пути.

Клеона оценила его чуткость и понимание.

— Нас задержали паводок и потерянная подкова, сэр. Иначе мы были бы здесь намного раньше.

— Уверен, ваша бабушка чрезвычайно беспокоилась. У герцога уже заплетался язык. — Ну, джентльмены, вам пор в постель. Я должен позаботиться о моей гостье.

Джентльмены послушно пробормотали «доброй ночи» и шатаясь, вышли наружу, где на площади ждал фаэтон, чтобы развезти их по домам. Когда лакей закрыл дверь, герцог сказал Клеоне внезапно резким голосом:

— Хоть уже поздно, я подозреваю, что вдовствующая герцогиня не ложилась спать, дожидаясь вашего приезда.

— Ее светлость в Голубой гостиной, — почтительно сообщил дворецкий.

— Показать дорогу? — Не дожидаясь ответа, герцог зашагал в дальний конец холла. Слуга распахнул дверь в изысканно обставленную комнату с панелями, обтянутыми голубым штофом. Маленькая прямая фигурка, выпрямившие; сидела у камина.

Клеона почувствовала себя весьма неуютно. Она ожидала, что бабушка Леони будет грозной, но все-таки не такой ужасной, как эта старая леди, которая поднялась со свое: кресла ей навстречу. Герцогиня была очень стара, но ее глаза сохранили проницательность, а облик — величавость. О была одета с большой элегантностью в шелестящие шел кружева и ленты. Ее парик цвета бледного золота сверкал драгоценностями. Драгоценности украшали и шею, груд длинные костлявые пальцы старухи.

— Итак, ты прибыла, дитя, — изрекла она сильным, пронзительным голосом, — и почти вовремя! О чем думал ленивый кучер, что так долго продержал тебя в пути?

Клеона присела перед герцогиней в глубоком реверансе и торопливо произнесла:

— Это не его вина, мадам. Нас задержал паводок в Бедфордшире, а потом расковалась одна из лошадей.

— Не его вина! — возмутилась вдовствующая герцогиня. — Как может лошадь расковаться, если упряжка послана по поручению! Сплошное разгильдяйство! Сильвестр, если бы ты не был так одурманен своей нелепой игрой, я бы попросила тебя поговорить с этим человеком.

— При чем здесь игра, бабушка? Я пока еще владею своим языком, — ответил герцог, скривив губы.

— Тогда, будь добр, объясни свое поведение нынешним вечером, — сурово потребовала герцогиня. — Ты забыл, что русский посол был приглашен на обед, не говоря уже о таком пустяке, как еще какие-то двадцать четыре человека?

Герцог схватился за голову, почувствовал, что забыл снять цилиндр, и отбросил его на стул.

— Какой я болван! — воскликнул он. — Посол совершенно вылетел у меня из головы!

— Так я тебе и поверила, — резко ответила герцогиня. — Твой камердинер уверял меня, что напомнил тебе о приеме, когда ты переодевался к обеду, а ты ответил, что едешь к Уайту всего на полчаса. Ты это сделал нарочно! Не отрицай, Сильвестр, я не вчера родилась! А княгиня самая злая на язык сплетница во всей Европе! Как ты можешь быть таким глупцом?

— Когда сидишь за игорным столом, время словно перестает существовать, бабушка, — ответил герцог почти извиняющимся тоном.

— А то я не знаю, что там на тебя находит, — фыркнула вдовствующая герцогиня. — И сколько, позволь спросить, ты нынче спустил?

— Да почти что ничего, — беззаботно ответил герцог, — сущий пустяк.

— Сколько? — настаивала ее светлость.

— Если вам так хочется знать, не больше тысячи фунтов. Я справляюсь, бабушка, не так ли? Прошлой ночью было десять тысяч, а позапрошлой — пятнадцать. Скоро я начну выигрывать, и тогда вы будете мной гордиться. — Гордиться тобой! — Голос герцогини прозвучал как удар бича. — Гордиться тобой! Проматывающим свое наследство, как глупый мальчишка, только что вышедший из колледжа! — Возможно, она сказала бы больше, но вспомнила вдруг о присутствии Клеоны. — Мы поговорим об этом в другой раз, — зловеще посулила она.

— Не сомневаюсь, бабушка, — устало отозвался герцог. — Вы устраиваете мне выволочки с завидным постоянством.

— Оставим этот разговор, — нетерпеливо заявила герцогиня. — У нас гостья, которую не интересуют наши семейные дрязги.

— Вы в этом уверены? — тихо спросил герцог.

Его темные глаза встретились с глазами Клеоны, и, к своему изумлению, девушка увидела в них неприязнь. Ей показалось, будто кто-то неожиданно коснулся ее холодной рукой. Девушка даже вздрогнула.

— Клеона проделала долгий путь, чтобы быть нашей гостьей, — сказала вдовствующая герцогиня, отворачиваясь от внука, — Ты выглядишь немного усталой и растрепанной, дитя. Надеюсь, путешествие было не слишком утомительным?

— Нет, нисколько, — быстро произнесла Клеона, поправляя волосы.

Только сейчас до нее дошло, какое жалкое зрелище она собой представляет после многих часов путешествия на козлах.

— Мне всегда казалось, что в моей карете хорошие рессоры и достаточно подушек, — строго заметила ее светлость. — Обычно я бываю в полном порядке, сколько бы часов ни провела в дороге.

Сама не отдавая себе отчета, Клеона почти умоляюще взглянула на герцога. Ему так легко было выдать ее, рассказав герцогине, что Клеона прибыла в ее дом на козлах, сидя рядом с кучером. Но, к облегчению девушки, он только посмотрел на нее насмешливо, давая понять, что прекрасно понимает ее затруднительное положение.

— Мне… мне стало… немного нехорошо, мадам, — запинаясь, проговорила Клеона, — и я… открыла окно. Вероятно, поэтому у меня… такой небрежный вид.

— И ты устала, я уверена, — добавила вдовствующая герцогиня. — Я пошлю за чашкой горячего супа. Не сомневаюсь, он тебя подкрепит. Ты бы не хотела отправиться сначала в свою спальню?

— Да, мадам, — с признательностью ответила девушка. Герцогиня взяла серебряный колокольчик с соседнего стола и позвонила. Дверь тотчас открылась.

— Проводите мисс Мандевилл к миссис Матьюс, — приказала она лакею.

Клеоне казалось невероятным, что весь дом не спит в такой поздний час. Экономка в черном шелковом платье с ключами на поясе ждала, чтобы отвести ее наверх в большую спальню. Комната была такая роскошная, что девушка оторопела. Целую минуту она не могла двинуться с места, разглядывая кровать с пологом, мягкие ковры, канделябры с гербами, серебряную решетку камина, за которой ярко горел огонь. Две служанки, стоя на коленях, уже распаковывали ее дорожный сундук, еще одна ждала, чтобы расчесать ей волосы.

Клеона вымыла лицо и руки в теплой душистой воде и села на стул. Пока служанка ее причесывала, другие повязали ей на шею чистую муслиновую косынку и сменили ей туфли. Затем экономка проводила девушку к лестнице, где ее встретил лакей и провел обратно в Голубую гостиную.

Слуга бесшумно отворил дверь, Клеона переступила порог и поняла, что между вдовствующей герцогиней и ее приемным внуком продолжается горячий спор, но уже по другому поводу.

— Оставьте меня в покое, бабушка, — сердито говорил герцог. — Я в состоянии разобраться со своими собственными делами.

— Твой поверенный утверждает, что ты задолжал двести тысяч фунтов. Если ты думаешь продать землю, чтобы оплатить свои долги, то напрасно. Линкские поместья — это надежда, священная надежда для твоих детей и внуков. Эти земли неприкосновенны. Как я тебе уже сказала, есть только одно решение.

— Бог мой, бабушка! Вы действительно думаете, что я стану терпеть какую-то конопатую деревенщину ради ее приданого? — яростно выкрикнул герцог.