Барбара Картленд - Любовь всегда права

– Дорогой мой! – сказала она. – В некоторых вопросах ты ужасно наивен, даже глуповат, хотя я считаю тебя самым умным человеком на свете.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Гектор.

– Умоляю, выслушай меня, пожалуйста! – воскликнула она. – Твой отец должен отправиться в замок и сделать так, как я сказала. Старики сойдутся на том, что наша затея – нелепа и бессмысленна. А мы с тобой завтра же отправимся в Лондон.

Гектор отрицательно покачал головой.

– Если ты думаешь, что мы сможем тайно пожениться, то ты ошибаешься. Из этого ничего не выйдет, – возразил Гектор. – Ты прекрасно знаешь, что газетчики все равно об этом разнюхают. И тогда твой дедушка исполнит свою угрозу. Моим родителям придется покинуть дом, в котором они прожили всю жизнь.

– Я не предлагаю немедленно сочетаться браком, – ответила Скай. – Я еду с тобой в Лондон, Гектор Маклеод, и буду жить с тобой тайно от всех, в грехе.

Гектор в ужасе уставился на нее. Лицо его медленно залилось краской.

– Ты этого не сделаешь, – смутившись, выдавил он.

– Еще как сделаю! – возразила Скай. – Ты что, дорогой, не понимаешь, это – единственное, что способно на них повлиять. Я не буду выходить за тебя замуж, но стану жить с тобой, как жена. И мне нисколько не стыдно. Как бы там ни было, я с радостью и гордостью буду носить звание твоей любовницы.

– Я против, – решительно заявил Гектор.

– Дорогой мой, ты же только что сказал мне, что любишь меня и что тебе плевать на условности. А когда я прошу тебя забыть об условностях, ты…

– Я люблю тебя слишком сильно, чтобы опозорить тебя, – ответил он.

– Ты настоящий шотландец, – заметила Скай. – Как ты трепетно относишься к традициям. Это наш единственный шанс обрести счастье… и ты прекрасно это знаешь.

– И все равно я не согласен, – продолжал упорствовать Гектор.

– Но почему? – полюбопытствовала Скай. – Ответь, только честно!

– Хорошо, сейчас объясню, – пообещал Гектор. Он вдруг опустился на колени у ее ног и схватил ее за руки. – Я боготворю тебя! – сказал он. – Ты для меня – само совершенство, ты – единственная женщина, о которой я всегда мечтал. Я даже не думал, что когда-нибудь встречу такую, как ты. Если ты считаешь, что я могу прикоснуться к тебе не с самыми чистыми намерениями, то…

Скай почувствовала, что у нее слезы наворачиваются на глаза.

– Мой милый, – прошептала она, – мой дорогой, мой глупый, мой обожаемый, мой замечательный Гектор. Я буду жить с тобой в одном доме, под общей крышей, и пусть старики думают, что хотят. Мы заставим их дать согласие на наш брак. Но наши отношения будут такими, как ты пожелаешь. Наша любовь настолько сильна, чтобы мы можем оставаться чисты и целомудренны до тех пор, пока не сможем стать супругами перед Богом и людьми.

С этими словами она наклонилась и поцеловала его.

Карлотта ждала Нормана в вестибюле отеля «Ритц». Они договорились вместе пообедать.

Она приняла его предложение скорее потому, что прошлым вечером уклонилась от серьезного разговора с Норманом, а вовсе не из-за того, что ей не терпелось увидеться с ним.

Карлотте удалось отсрочить момент, когда он сделает ей предложение, но получилось это настолько неестественно, что она чувствовала себя удивительно неловко.

– Я отказываюсь вести серьезные разговоры здесь, – заявила она в клубе «Сайро». – У тебя сегодня какой-то уж слишком напыщенный вид. Так и кажется, что ты вот-вот сделаешь какое-нибудь нудное заявление. Забудь об этом, давай веселиться. Будем наслаждаться счастьем, выбросим все неприятности из головы. Давай почувствуем себя даже немножко глупыми!

Сталкиваясь с любыми, хоть мало-мальски важными проблемами, Норман руководствовался каким-то шестым чувством. Это часто не раз выручало его. Вот и сейчас оно подсказало ему сдержать нетерпение, которое подстегивало, толкало выяснить раз и навсегда, какие чувства испытывает к нему Карлотта. Уже несколько дней Норман искал удачный момент, чтобы застать ее в подходящем настроении. Он хотел узнать, проявляет ли Карлотта к нему интерес более глубокий, чем симпатия к приятному собеседнику, с которым она встречается за обедом или ужином. Ему не приходило в голову, что Карлотта как раз старательно избегает момента, которого он так ждет. Вчера вечером она спряталась за мнимое легкомыслие, потом отговорилась усталостью. Все время, пока они находились в ночном клубе «Сайро», Карлотта без умолку болтала. Она тащила Нормана танцевать, заставляла смеяться и подзывала как можно больше знакомых, оказавшихся в клубе. При иных обстоятельствах Карлотта удостоила бы их разве что улыбки или помахала бы рукой, однако в тот вечер она держала себя с ними так, будто это ее лучшие друзья. Она словно получила мощный заряд хорошего настроения, и оно передавалось окружающим. Но когда счет был наконец оплачен, кабаре закрылось, а ресторан начал пустеть, сев в машину Нормана, Карлотта устало откинулась на спинку сиденья.

– Я еле жива, – призналась она. – Вечер прошел великолепно, но теперь у меня ужасно разболелась голова. Пожалуйста, не говори со мной ни о чем, пока не доберемся до дома. Я хочу немного помолчать и отдохнуть.

В тусклом вечернем свете Карлотта выглядела необыкновенно привлекательно. Глаза ее были закрыты, руки с красивыми, покрытыми розовым лаком ногтями устало лежали на коленях. Норману хотелось взять эти руки и поцеловать их, а потом обнять Карлотту. Но он отвел от нее взгляд и уставился в окно, обиженно сжав губы.

Когда они остановились возле какого-то магазина, Карлотта открыла глаза.

– Уже приехали? – спросила она. – Я прямо засыпаю! Не выходи из машины, дорогой, умоляю! Не сомневаюсь, ты тоже очень устал.

Норман не послушался ее и первым выбрался из машины, а затем помог выйти ей. Дойдя до входной двери, Карлотта остановила его.

– Наверх я могу подняться сама, не надо меня провожать. Спокойной ночи, дорогой Норман! Спасибо за прекрасный вечер!

– Карлотта! – невольно вырвалось у него. Голос прозвучал почему-то хрипло и как-то болезненно. Это был крик души человека, доведенного до отчаяния.

Девушка остановилась.

– Увидимся завтра, – пообещала она. – Позвони утром, хорошо?

– Я прошу тебя завтра пообедать со мной, – умоляюще произнес Норман. – Я буду в Лондоне. Освобожусь скорее всего к половине второго. Давай встретимся в «Ритце» или в любом другом месте, где захочешь.

На завтра у Карлотты уже была назначена другая встреча, но она чувствовала себя виноватой за свое сегодняшнее поведение.

– С радостью принимаю твое предложение, – ответила она. – Хорошо, давай в «Ритце», в половине второго.

Послав ему воздушный поцелуй, Карлотта открыла дверь, после чего резко захлопнула ее за собой. Оставшись одна в своей спальне и глядя на собственное отражение в зеркале, Карлотта подняла руки, чтобы снять с плеча орхидею. Только сейчас она решилась признаться самой себе.

– Я люблю Гектора, – прошептали ее губы.

До этого момента она не отваживалась признаться себе в своих чувствах к нему. Больше она притворяться не могла. Ей нравился Норман, она восхищалась им и с радостью принимала знаки внимания, которые он ей оказывал. Однако никаких более ярких, страстных чувств он у нее не вызывал.

Свое сердце она отдала Гектору – человеку, которого видела всего несколько раз в жизни и о котором не знала практически ничего. Стоило ей подумать о его стройном, сильном теле, умном лице, проницательных, живых глазах, как мысли эти затрагивали какие-то глубинные, потаенные струны ее души, о существовании которых она раньше даже не подозревала. Ей казалось, будто внутри у Гектора находится какой-то источник энергии, который постоянно подталкивает его вперед, к достижению поставленных целей.

Карлотта подумала, что в этом-то, возможно, и кроется различие между Гектором и Норманом. Норман тоже был человеком решительным и энергичным, однако главной его чертой был какой-то приземленный материализм, он сам называл себя убежденным реалистом.

Гектора же отличало обаяние, похожее на яркий солнечный свет. Он был из тех, кто смотрит на звезды и понимает, что по лежащей перед ним бесконечной дороге нужно идти потому, что она ведет к звездам.

Однако, кроме этого, ничего больше у него не было – ни положения в обществе, ни богатства – лишь сомнительное, пока еще неясное будущее.

– Я просто сошла с ума, – прошептала Карлотта. – Я сошла с ума и ничего не могу с этим поделать.

Всю последнюю неделю, когда Гектор уехал к родителям, ей казалось, что из жизни ее исчезло что-то очень важное. Она объясняла это усталостью, отказываясь смотреть правде в глаза.

Но теперь она уже не могла сопротивляться зову сердца. Не могла жить без Гектора, он был ей необходим. Ей хотелось снова видеть его, слышать его голос, ощущать волнующее смущение, которое она всегда испытывала в его присутствии.

Завтра он возвращается в Лондон. Именно поэтому Карлотта отсрочила предложение руки и сердца, которое собирался сделать ей Норман.

– Что же мне делать? – спросила она себя. Затем опустилась на стул возле туалетного столика и закрыла лицо руками. У нее возникло ощущение, будто она стоит на перекрестке судьбы. Что делать? Куда идти? С одной стороны ее жизни Норман – человек с деньгами и положением в обществе. С другой – Гектор, у которого ни гроша за душой, зато он обаятелен, решителен и уверен в себе.

– Какая я же дура! – прошептала Карлотта.

Она упала на кровать и зарыдала.

Карлотта не плакала уже много лет и сейчас дала волю слезам, чувствуя, что с ними освобождается от тревог и сомнений, которые так мучили ее в последние годы.

Проснувшись на следующее утро, она сказала себе, что так волноваться и расстраиваться просто глупо. Когда солнечный свет проник в окна ее спальни, Карлотта почувствовала, что новый день будет замечательным, потому что Гектор возвращается в Лондон.

Она надеялась, что он сразу же ей позвонит. Однако все утро телефон молчал. И только когда она уже собралась отправиться в «Ритц», прибежал мальчишка-посыльный с известием, что ей звонят, и попросил снять трубку.

Карлотта с радостным возгласом бросилась к телефону.

– Слушаю! – произнесла она в трубку.

– Мне поручил позвонить вам Норман Мелтон, – произнес незнакомый мужской голос.

– Мисс Леншовски у телефона, слушаю вас! – ответила она.

– Сэр Норман просит его извинить, но он может на несколько минут опоздать к обеду, мисс Леншовски. Он задерживается.

– Ничего страшного, благодарю за звонок, – ответила Карлотта. – Передайте ему, пожалуйста, что я его подожду.

Она положила трубку, чувствуя горькое разочарование, однако попыталась мысленно оправдать Гектора.

«Наверное, он очень занят в больнице, – подумала она. – Он позвонит днем, как только освободится. Или вечером, перед моим уходом в театр. Он наверняка догадывается, что я хочу его видеть».

Почти перед самым ее уходом Магда собралась обедать.

– Я обедаю с Норманом, – сообщила Карлотта приемной матери.

– И где же?

– В «Ритце».

Магда окинула ее внимательным взглядом.

– Мне кажется, ты сегодня какая-то бледная, – заметила она. – Похоже, что тебя что-то жутко расстроило. Что случилось, дорогая?

Карлотта покачала головой.

– Ничего особенного, – ответила она. – Наверное, я в последнее время не высыпаюсь. Я редко прихожу домой раньше двух ночи.

– Это сейчас Гектор тебе звонил? – небрежным тоном поинтересовалась Магда.

От этого неожиданного вопроса Карлотта почувствовала, что щеки ее заливает краска смущения. Она торопливо отвернулась, однако приемная мать заметила, что Карлотта покраснела.

– Нет, – ответила девушка. – А что, он разве уже вернулся?

Магда не любила пустых разговоров. Ей хватило одного взгляда на приемную дочь, чтобы понять все, что она переживает. Пожав плечами, она вернулась к прерванной трапезе.

Когда Карлотта ушла, Магда медленно двинулась по коридору к комнате Леолии Пейн, которая – насколько ей было известно – лежала в постели с простудой. Подсев к кровати приятельницы, Магда около часа беседовала с ней.

Пока Карлотта ехала в машине в «Ритц», она с раздражением думала о Магде. Ей хотелось, чтобы никто, даже приемная мать, ничего не знал о ее любви к Гектору

– Мне следовало бы догадаться, – говорила она себе, – что Магде это все равно станет известно.

Впервые в жизни Карлотта скрыла что-то от приемной матери. Обычно они обсуждали всех поклонников девушки.

Хотя сама Карлотта об этом и не подозревала, эти беседы во многом шли ей на пользу, потому что помогали больше, чем неусыпная опека со стороны приемной матери.

Магда превосходно разбиралась в людях, обладая способностью разгадать истинную сущность каждого человека, как бы тщательно тот ее ни скрывал. Она умело направляла Карлотту по жизни, помогала ей сформировать нужное представление, делилась с ней своей душевной теплотой и нежностью.