— Хочешь поплакать?

Эми ощутила прилив восторга, оттого что он рядом, такой сильный и надежный, и она едва удержалась от искушения. Прижаться бы щекой к его щеке, и пусть он утешает ее, пусть даже целует…

Но она опоздает в школу. К тому же он принадлежит другой женщине. Эми тяжело вздохнула и подалась назад.

— Нет. Спасибо. Но мне надо подкраситься.

Пол внимательно посмотрел на нее.

— Может, ключи у тебя в комнате?

— А зачем мне их вынимать? — Ей не хотелось видеть жалость в его глазах, поэтому она отвернулась.

— А они не могли выпасть из сумки где-нибудь в школе?

— Там молния. Я расстегиваю ее только тогда, когда достаю ключи, — сказала Эми. — Твой ключ был у меня в кармане, так что вчера я даже не прикасалась к молнии. Ох, Пол! — Больше она не могла сдерживаться. — Кто-то украл их. Наверное, тот же человек, который пытался залезть в дом…

— Я немедленно поменяю замки. — Пол резко поднялся. — Здесь есть отличный слесарь. Я зайду к нему, как только он откроет мастерскую.

— Спасибо, — пролепетала Эми и попыталась собраться с мыслями. — Можно, я позвоню?

— Конечно.

— В доме № 21 живут Норрисы. У них есть запасные ключи от моего дома. — Эми допила кофе и тоже встала. — Я позвоню им.

Переговорив с Норрисами, Эми обнаружила, что у нее осталось всего полчаса на дорогу до школы. А когда она в десять вечера вернулась обратно, то у нее хватило сил лишь взять новую связку ключей у Пола и выслушать его отчет, согласно которому в доме царил полный порядок.

— Я привез тетради, о которых ты говорила. — Пол показал на стол. — Ты вроде бы хотела их проверить…

— Только не сегодня. — Эми поглядела на них почти с ненавистью. — Займусь ими в уикэнд. Но все равно, спасибо, — сказала она, вспомнив, несмотря на усталость, о правилах хорошего тона.

Ей оставалась только пятница, и вот она позади. Слава Богу, в пятницу по традиции нет никаких дополнительных мероприятий. Эми радовалась, что ей нечего делать, некуда спешить и впереди целый свободный вечер. Правда, в сумке у нее три пачки отчетных бланков, но об этом она подумает завтра. Сегодня она будет просто сидеть — и все.

— Чай.

— Что? — Эми с трудом открыла глаза. — Наверное, я задремала.

— Ну и хорошо.

Эми мигнула. Пол держал в руках сверкающий серебряный поднос, на котором стояли серебряный молочник, серебряная сахарница, серебряный чайник и золоченые чашки. Он опустил поднос на дубовый журнальный столик, и Эми убедилась, что чайник и вправду серебряный. Рядом с креслом Эми стоял резной столик, на который Пол поставил чашку, после чего предложил ей молоко.

— Спасибо, — сказала Эми, — но я пью без молока с тех пор… — Она умолкла, неожиданно вспомнив, как едва не устроила Полу скандал из-за отсутствия молока. — Кажется, я недавно ворчала…

— Немного. — Пол поставил молочник обратно на поднос. — У тебя был шок.

— Ты еще за меня извиняешься!

— Я не извиняюсь.

— Ладно, — сказала Эми, поднося чашку к губам. — Потом я еще раз попробовала без молока, и мне понравилось.

— Значит, ты распробовала вкус чая. — Пол уселся напротив. — А я всегда так пью.

Эми постаралась не показать, как рада, что у них есть хотя бы одна общая привычка. Несколько приободрившись, она дала себе слово не глупить и, чтобы отвлечься, стала припоминать, как у нее прошел день.

— После занятий мы встретились в учительской с Кейт. Она хотела со мной поговорить, и мы немного поболтали.

Кейт почти ничего не сказала. Они всего-навсего обменялись банальными фразами об отчетах, учениках, о родительском собрании. Эми затягивала молчание, давая подруге возможность пооткровенничать, но Кейт так и не решилась. Только сейчас Эми стало любопытно, что же Кейт скрыла от нее.

— Я был в магазине. Начал свою пятничную писанину, пока тебя ждал.

Он кивнул на стол, и Эми обратила внимание на калькулятор и стопку бумаги. Ей стало интересно, почему он не воспользовался компьютером, который стоял в третьей крошечной спальне, но, может быть, ему хотелось посидеть в гостиной?

Как же у него хорошо, думала Эми, обводя взглядом светлые стены и картины с изображениями экзотических мест, шторы до пола из сапфирового бархата, коричневый ковер, знавший лучшие времена. Наверное, я бы все сделала иначе, но мне нравится, решила она.

На столе и книжном шкафу стояли переделанные из китайских ваз лампы, мягкий желтоватый свет которых успокаивал глаза и душу.

— Серебро из твоего магазина? — небрежно спросила Эми.

— Слава Богу, нет. — Он поглядел на сверкающий сервиз. — Фамильное. Мама не очень им интересуется.

— Но это же красиво! — удивилась Эми.

— Наверное, оно слишком современное для нее. — Пол выпил чай и поставил чашку на блюдце. — Или все дело в том, что его купил мой отец.

— Печально. — Эми подумала о своих родителях, которых могла разлучить только смерть, и обо всех тех вещах, которые стали священными в ее доме только потому, что к ним прикасались руки матери. — А где твой отец?

Пол поглядел в чашку.

— Пять лет назад он умер в Лос-Анджелесе.

— Извини…

— Ничего. Мы перестали видеться задолго до этого.

Эми вздохнула, жалея Пола и всех детей, которые живут сиротами при живых родителях.

— А когда вы виделись в последний раз?

— Когда я учился на первом курсе в Оксфорде. — Пол налил себе еще чаю. — В то время ему везло, и он снимал квартиру на Бейкер-стрит.

Везло? Эми задумалась.

— Он играл?

— Да, — только и ответил Пол. — Деньги у него не задерживались. То он обедал в лучшем ресторане, а то не мог заплатить за квартиру. — Пол поглядел на серебряный сервиз. — Думаю, он купил его на деньги, предназначенные на обувь.

— Тогда понятно, почему твоя мама не любит его, — медленно проговорила Эми.

Наверное, он рос несчастным одиноким ребенком. Эми и ее братья потеряли мать, и их отец долго не мог оправиться от беды, но денег у них всегда хватало.

И они были вместе. У нее появился еще один вопрос, но она не знала, как бы потактичнее задать его, чтобы не расстроить Пола.

— Ты единственный ребенок?

Он кивнул.

— Мама, наверное, не хотела больше рожать.

Вот оно. Его мать не доверяла отцу, поэтому не хотела рожать еще детей. Эми не понимала, как Полу удалось, несмотря на такое детство, воспитать в себе уверенность и добродушие.

— Сколько тебе было лет, когда они разошлись?

— Десять. Видимо, она тянула сколько возможно.

— Наверное, она любила его?

— Наверное. Поначалу.

Пол допил чай и взял чашку Эми, чтобы поставить ее рядом со своей. Он молча налил ей еще чаю.

— Думаю, поначалу она любила его, — повторил он, усаживаясь обратно в кресло. — Но когда я подрос, то заметил, что ее удерживает от развода только гордость.

— Гордость?

— Да. И упрямство. Она не хотела, чтобы ее родственники оказались правы насчет него.

Эми посмотрела на вошедшего в гостиную Джима. Видимо, Пол дал ему поесть, иначе он ни за что не оставил бы их одних так надолго. Джим улегся возле ее ног, и она погладила его по голове, думая о том, что ей рассказал Пол.

Ее родственники, сказал он. Наверняка он имел в виду родителей своей матери, бабушку и дедушку, но как же холодно он произнес эти слова. Эми решила выразиться иначе.

— Семья… твоей матери не одобряла ее выбор?

— Они оказались правы насчет его легкомыслия. — Пол сделал глоток чая. — Но быть правым еще далеко не все.

Да, он не случайно сказал «ее родственники». Он их не любит. Эми видела это по изменившемуся выражению на его лице. В последний раз она видела это выражение, когда он говорил о Роберте.

— Ты хочешь сказать, что было еще и другое?

— Было. — Пол поглядел на нее, и лицо у него стало совсем другим, отчего Эми заволновалась и затрепетала всем телом. — Ты права. Было и другое. Когда мама вышла замуж, они перестали с ней разговаривать.

— Ужасно!

Эми не имела ни бабушек, ни дедушек. Мамины родители умерли, когда она была еще совсем маленькой, а папины — когда ей едва исполнилось десять лет. Но бабушки и дедушки, которые не желают признавать твоих родителей, совсем другое.

— Они объявились, когда мама вышла замуж во второй раз, — продолжал Пол. — Хэмиш, мой отчим, их больше устраивает. Но для меня это было слишком поздно.

— Слишком поздно?

Эми знала, что он ответит, но хотела услышать это от него самого.

— Мне не довелось узнать их получше. И полюбить.

Эми едва не плакала, представляя себе детство Пола. Ни братьев, ни сестер, ни защищенности. Потом не стало отца. Долгие годы в школе, которую он ненавидел. И родители матери, отвергнувшие ее.

— А родители твоего отца? — спросила Эми. — Они как?

— О, это совсем другое. — Пол улыбнулся самой светлой, самой открытой из своих улыбок. — С ними все в порядке. Правда, они не богачи… — Он нахмурился, подбирая нужное слово. — Они солидные. Добрые, любящие, надежные… Как Харолд и его семья.

— Ну да. — Эми вспомнила их разговор в пабе Оуэна. — Ты говорил о его отце.

Пол не ответил.

— Хочешь еще чаю?

— Да. Спасибо.

На самом деле она хотела не чаю, а продолжения разговора. Когда он так с ней разговаривал, Эми забывала, что у него есть девушка и что ей и ее дому угрожает некто неизвестный. Она даже забыла, что именно эта угроза удерживает их вместе и что, когда угроза минует, она вернется к себе и, наверное, никогда больше его не увидит. Она забыла обо всем на свете и помнила только о том, что он рядом и ей легко и спокойно с ним.

— Наверное, надо купить кружки вместо чашек, а то мне приходится все время наливать чай, — сказал Пол.

— Мой отец не любит чашки. Наверное, именно он и приучил меня к кружкам, — сказала Эми, с благодарным видом принимая совершенно ненужную ей третью чашку. — А с Харолдом ты часто виделся?

— Нет. Мама считала, что у нас не может быть ничего общего. Пришлось мне вырасти, чтобы понять, как она ошибалась.

— Я ведь почти не знакома с Харолдом. — Эми вспомнила серьезного юношу, настолько уверенного в себе, что ему не нужно было это демонстрировать. — Но, по-моему, у вас много общего.

— Он на десять лет меня младше, но ты права, мы с ним ладим. Одна из его сестер просто прелесть, а другая… — Он помолчал, видимо, ища точные слова. — Другая больше похожа на моего отца. — Пол вздохнул. — Наверное, в каждом поколении должна быть своя паршивая овца.

Эми огляделась.

— Мебель, похоже, тоже принадлежала твоей матери? — спросила она.

Пол кивнул.

— Она с удовольствием освободила для меня чердаки. — Он погладил ладонью кожаный подлокотник кресла. — Представляешь, эти вещи служили еще ее бабушке с дедушкой? Им лет сто, не меньше.

— Не могу сказать, что они выглядят как новые, но сидеть в этом кресле очень удобно.

Эми уже мысленно начала рисовать портрет матери Пола и ее семьи. Золоченые чашки, серебряный сервиз, дурацкие вазы-лампы, дорогие шторы, старинные, сделанные на заказ кресла — все говорило о том, что это богатая семья. Не пропустила мимо ушей Эми и словечко «чердаки», соскользнувшее с языка Пола. Не чердак, а именно чердаки, куда складывают все добро, пока оно не понадобится начинающему жизнь молодому члену семьи.

Все это как-то не подходило Харолду Кларку с его инженерными работами. Неужели семейство матери принадлежит к снобам? Выходит, они протестовали против ее замужества только потому, что Кларки стояли ниже их на социальной лестнице? Эми вспомнила, как Пол сказал, будто они вновь объявились, когда его мама вышла замуж во второй раз. Значит, его отчим — человек богатый и из соответствующей семьи…

Эми слишком устала, чтобы задавать вопросы напрямик, однако она предприняла обходный маневр.

— А что твоя мама думает об антикварном магазине?

— Ну, огорчается, конечно, — не стал скрывать Пол. — Она этого не говорит, но боится, как бы я не пошел по стопам отца.

— А ты?

— Я не пойду. — По-видимому, для Пола это был вопрос решенный. — Я больше похож на Кларков, чем на отца.

— Но магазин — дело нестабильное, — осторожно заметила Эми. — Я имею в виду заработок.

— Мне не нужен заработок, — с изрядной долей иронии проговорил Пол. — Отец оставил мне три миллиона долларов.

— Что? — Эми едва не уронила чашку. — Деньгами? В банке?

Пол кивнул.

— Он финансировал кино. Через какое-то время у него сложилась репутация удачливого дельца.

— Значит, в конце концов он выиграл? — Эми откинулась на спинку кресла. — Ты богатый?