На мое счастье, послышались цокающие шаги и многозначительное покашливание. Оторвавшись от меня, Евгений услышал:

— Ваш счет!

Официантка явно не одобряла такого легкомысленного поведения в столь почтенном возрасте, как наш. Вот если бы нам было лет по восемнадцать — другое дело…

Евгений расплатился и был вынужден пойти за мной к выходу. Подождав, когда я сяду в машину, безнадежно предложил:

— Поедем ко мне! И не бойтесь — без вашего согласия ничего не будет! Клянусь!

Клятвы его мне были ни к чему — я и так знала, что ничего не будет. Потому что к нему я не поеду. Безучастно попросила, глядя в сторону:

— Ко мне домой, пожалуйста!

Он уныло склонил голову, признавая поражение, но послушно поехал. У моего дома вышел вместе со мной и, посмотрев на мои окна, предложил:

— Не пригласите меня к себе? С родителями познакомите…

Нервно подпрыгнув на месте, я выпалила, не сдержавшись:

— Еще чего!

Он побледнел и угрюмо пробормотал:

— Я для вас что, скелет в шкафу, который никому показывать нельзя?

Немного придя в себя, я поправила его:

— Вы мне никто. В этом качестве и останетесь. И не стоит рассчитывать на что-то большее! — В расстройстве я даже взялась за колье, думая возвратить его дарителю.

Он заметил этот жест, повернулся и, бросив на ходу: «Пока!», уехал.

На следующий день после работы я вышла из библиотеки одновременно с Викусей. Черт попутал, но метаться и спасаться бегством было уже поздно. Пришлось сделать вид, что ее прелестная физиономия мне ничуть не противна. Идя следом за ней, я отдала должное ее миленькому брючному костюмчику из легкой развевающейся ткани.

Смотрелась она в нем замечательно, не то что я в своем давно уже не модном ситцевом платье. Ее белокурые волосы, живописно рассыпанные по плечам, даже не блестели, а сверкали на солнце, как металлические. Она остановилась, прикрыв глаза ладонью от ярких солнечных лучей, и посмотрела на дорогу. Я пошла дальше, надеясь, что она меня не заметит, но Викуся противным голоском заявила:

— Я прекрасно знаю, что вы преследуете Евгения!

Пришлось остановиться — не в моих правилах уклоняться от навязываемого боя. Я согласно покивала головой:

— Преследую, ох как преследую! Как медведя на охоте!

Она натянулась как струна и злобно прошипела:

— Если вы от него не отстанете, я заставлю вас об этом сильно пожалеть!

Вспомнив предупреждения Иринки, я нахмурилась.

— И каким это образом? Хулиганов ко мне подошлете и постараетесь, чтобы они меня изувечили?

Викуся откровенно подтвердила, скалясь всеми тридцатью двумя зубками:

— Да! И радуйтесь, если отделаетесь синяками!

Мне стало противно. Это было уже не смешно. Я хотела ответить ей, что, если со мной и впрямь что-то случится, отвечать будет она, но мою отповедь прервал зловещий вопрос:

— И что ты конкретно собираешься сделать, Виктория?

Мы обе вздрогнули и обернулись. Перед нами стоял грозный Евгений. Он был так зол, что даже у меня по спине пробежали неприятные мурашки. А что говорить о Викусе, которая просто посерела от страха. Стараясь оправдаться, умоляюще прошептала севшим голосом:

— Я пошутила, дорогой! Извини, это, конечно, была не слишком умная шутка! Но уверена, Аня меня простит! И если честно, она действительно тебя преследует!

Она повернулась ко мне вполоборота и кинула на меня неприязненный взгляд. Евгений тоже на меня посмотрел, но в его глазах читалось несколько другое: как было бы здорово, если бы это было правдой! Викуся кокетливо поправила пышную прическу и уже нормальным голосом, считая, что конфликт исчерпан, пропела:

— Как хорошо, что ты за мной приехал!

Но Евгений вновь не оправдал ее ожиданий. Он сделал шаг вперед и взял меня под руку, открыто противопоставляя меня ей.

— Я приехал за Феоктистой! — И неприятно ухмыльнулся Виктории, провоцируя ее на скандал.

Это ему вполне удалось. Та просто взвилась и завопила, не обращая внимания на прохожих:

— Этого не может быть! Ты же обещал на мне жениться!

Он холодно поинтересовался, не меняя пренебрежительного выражения лица:

— И когда это было?

Викуся немного запнулась, но довольно уверенно продолжила:

— Да ты всем своим поведением давал мне повод так считать! Встречал и провожал меня, ходил со мной везде…

Он прервал ее, с прокурорской миной уточнив:

— Все это я делал исключительно по твоей просьбе. Припомни, когда я тебя сам приглашал куда-то?

Но для нее это были не доводы.

— Если бы ты не хотел, то и не ходил бы со мной! А ты хотел! — в этом у нее не было никаких сомнений.

Он подтвердил:

— Ну да, ходил и с тобой, и с десятком других симпатичных девчонок. И что это значит? Что я на всех на вас должен жениться? Гарем завести? Так я не мусульманин…

Краем глаза я заметила, что за Лидией Антоновной приехал муж на своем стареньком «Москвиче». Многоопытная дама с одного взгляда поняла, что я попала в неприятное положение, и украдкой помахала мне рукой, приглашая в машину. Я вмешалась в разговор:

— Извините, но выясняйте свои разногласия без меня! Прощайте! — Рванувшись, вырвалась из руки Евгения и метнулась к машине Лидии Антоновны.

Он кинулся мне вслед, но Викуся повисла у него на руке, не давая двинуться дальше. Перед ним возник неприятный выбор — отпихнуть навязчивую девицу и выловить меня, причем гарантии, что я не начну сопротивляться, никакой, или остаться с Викусей и высказать ей все, чего она добивалась.

Увидев, что я сажусь в «Москвич», понял, что ему меня не догнать, раздраженно впихнул в свою машину Викусю, продолжая ей что-то гневно внушать. Честно говоря, я ей вовсе не завидовала. Евгений был в таком настроении, что в праведном раже наговорит ей уйму неприятностей. Хотя есть слабая надежда, что небольшая словесная порка пойдет Викусе на пользу.

Стоило мне сесть в машину, как муж Лидии Антоновны рванул с места и шустро выехал на трассу. Они жили в противоположной от меня стороне, и я вяло попросила:

— Высадите меня на остановке, дальше я сама…

Лидия Антоновна пыталась воспротивиться, но муж предупреждающе на нее посмотрел, и она сдалась. Правильно — чего зря бензин тратить, амортизация к тому же… У остановки он затормозил, я поблагодарила их и вышла. Пробравшись в самую середину толпы, огляделась по сторонам, убедилась, что никто за мной не следит. Успокоившись, пошла пешком, наслаждаясь прогулкой.

Всю неделю с некоторым трепетом ждала встречи с закадычной врагиней. Но милая девочка на моем пути не появлялась, и я несколько расслабилась. И напрасно. В пятницу после обеда меня пригласила к себе на рандеву Галина Гавриловна, наш профсоюзный босс. Встретила меня у порога, повертела головой по сторонам, проверяя, не привела ли я за собой хвоста. Убедившись, что в коридоре пусто, плотно закрыла дверь в свой малюсенький кабинетик и, трясясь от смеха, спросила:

— Что же ты творишь, Аня?

Я сразу поняла, что это происки Викуси. Что она опять учудила? Попросила конкретики. Галина Гавриловна вытерла появившиеся от смеха слезы и хрипловато уточнила:

— Ты, оказывается, у нас роковая женщина, вамп, одним словом. Или секс-бомба? Что тебе роднее?

Мне не нравилось ни то, ни другое, и я льстиво предложила:

— А можно я буду просто милой немолодой девушкой?

Галина Гавриловна строго обрезала:

— Нельзя! Ты женихов у красоток крадешь без зазрения совести, значит, должна быть коварной, а не милой. Вот заявление госпожи Панкратовой по этому поводу.

С тяжким вздохом я взяла протянутую мне бумажку. Там на полстраницы мелким бисерным почерком была расписана слезливая история про вечную любовь и гадкую разлучницу, то бишь меня. Меня удивил Викусин почерк. Я почему-то думала, что она пишет крупно и уверенно, а тут были мелкусенькие загогулинки, которые без лупы и разобрать было трудно. Прочитав, я с сожалением констатировала неоспоримый факт:

— Написано плохо. Писателем ей не быть никогда. Хотя фантазия есть. Можно подрабатывать мошенничеством, обманывать доверчивых недотеп.

Галина Гавриловна аж взвизгнула от восторга.

— Ну, я-то не доверчивая недотепа и этой смешной писульке не верю. Не пойму, на кой ляд она вообще ее писала, — теперь профсоюзы личные дела не разбирают.

Я пояснила:

— Да чтобы мне досадить. Выяснилось, что она неверно оценила намерения своего друга, вот и ищет виноватых. А тут я под боком.

Галина Гавриловна с подозрением качнула головой.

— А ты тут и в самом деле ни при чем?

Недовольно дернувшись, я с достоинством подтвердила:

— Я в этой истории личность статическая. Не более.

Собеседница покрутила в руке карандаш.

— Да я тоже так думаю. Но ведь Викуся из этого такой скандал может раздуть…

Я каверзно предложила:

— А если высмеять ее? Причем так, чтобы впредь неповадно было?

Галина Гавриловна призадумалась.

— А как? Ее ведь ничем не проймешь. Она же себя потерпевшей стороной считает…

— А вы скажите ей, что жутко возмущены, полностью на ее стороне и, для того чтобы восстановить справедливость, собираете профсоюзный комитет с единственной целью — рассмотреть ее заявление. И пообещайте, что вызовете Евгения и промоете ему мозги, а для подтверждения ее к нему пылкой страсти — ее родителей, пусть расскажут, как давно и нежно она его любит. Если она не совсем еще дура, то непременно откажется.

Галина Гавриловна вскочила с места и в поощрение довольно болезненно потрепала меня по плечу. Я поняла, что синяков не миновать, — дама она весьма крупная и сила у нее соответствующая. Потирая ноющее плечо, ушла к себе, а воодушевленная профбогиня отправилась к невинно пострадавшей.

Что там произошло, рассказала Капитолина Анатольевна, прибежавшая ко мне через полчаса, чтобы поделиться распирающим ее восторгом. Лукавая Галина Гавриловна застала Викусю уже изготовившейся к отлету — та пыталась смыться, чтобы без помех поплакаться в курилке очередной партии сочувствующих.

Галина Гавриловна, нисколько не скрываясь, во весь свой мощный голос, эхом разносившийся по всему залу, живописно изложила составленный мною план. Все окружающие замерли, забыв про дела и с интересом ожидая реакции потерпевшей стороны. Полностью деморализованная, Викуся, ошалевшая от перспективы присутствия на заседании родителей вкупе с Евгением, ломким голоском попросила провести разборку без них, но профорг решительно отказалась:

— Нельзя! Все должно быть по правилам!

Спросить, что же это за правила, у Викуси ума не хватило, и она разочарованно отказалась от рассмотрения ее заявления. Галина Гавриловна стала громко недоумевать, как же ей быть. У нее есть заявление, по которому она обязана принять соответствующие меры. Под ее напором Викуся сдавленно пообещала заявление забрать.

Девушки, слышавшие этот многозначительный разговор, стали допытываться, что же это за заявление. Галина Гавриловна, не обращая внимания на умоляющие жесты Викуси, безжалостно выложила всю требуемую информацию. В ее своеобразной интерпретации это прозвучало так: я, местная секс-бомба, увидела богатенького Викусиного жениха, нагло его соблазнила, в результате чего он бросил бедную страдающую Викусю чуть ли не в интересном положении и собирается соединиться священными узами законного брака со мной, недостойной.

Услышав подобный бред, народ, естественно, стал дружно хохотать. Викуся, догадавшаяся наконец, что ее довольно грубо разыграли, выскочила из отдела, горя жаждой мщения. Но, как мне рассказала всеведущая Лидия Антоновна, ее даже в курилке не поддержали. Лишившись всех своих сторонников, она вернулась в отдел подавленной и несчастной. И когда вечером за мной демонстративно заехал Евгений, бессловесной тенью прошла мимо нас.

Поскольку кротость и смирение никогда не были составляющими Викусиного характера, впрочем, так же, как и моего, мне не верилось, что она так просто сдалась. Она непременно предпримет шаги по освобождению захваченной территории от узурпаторши, и будут они для меня весьма и весьма неприятными. Сегодняшний глуповатый демарш — только пробный камень. Когда я сказала это Евгению, он с весьма раздосадованным видом потер нос.

— Черт побери! — Мне понравилось, что он не ставил под сомнение мои выводы, а просто принял их как аксиому. — И как ей доказать, что она мне безразлична? Я бы и сейчас женился на вас, но ведь вы не согласитесь?

Выйти за него замуж, чтобы поставить на место Викусю, было соблазнительно, но безнравственно. У меня несколько другие критерии для вступления в брак. Я даже отвечать не стала на его абсурдное предложение, просто слегка приподняла бровь. Он, как вышколенный муж, тут же во всем со мной согласился. В это время мы как раз проезжали мимо уличной кафешки, и я втянула носом приятные запахи. Он заметил это, вспомнил наши прошлые посиделки и опасливо предложил: