— Может, заскочим в ресторан?

Мне бы надлежало ему сказать, что с ним я никуда не поеду, но мой голодный желудок припомнил вкуснятину, что досталась ему в прошлые наши заходы в рестораны, и настойчиво напомнил мне о своих интересах. Пришлось вежливо согласиться, повергнув Евгения в некоторую прострацию. Он даже не сориентировался вовремя и проехал поворот. Затормозив, озадаченно почесал в затылке, вызвав у меня прилив прямо-таки материнских чувств. Слегка посмеиваясь и над ним, и над собой, я подсказала:

— Можно проехать через двор. Там только кажется, что проезда нет, это для отвода глаз, чтоб чужие не ездили.

Евгений послушался моего мудрого совета, и скоро мы уже выехали на нормальную городскую улицу. Все больше и больше поддаваясь эйфории и в то же время боясь больно шлепнуться с небес на землю, поинтересовался с крайне заинтересованным видом:

— Куда поедем? В наш ресторан или в какое-нибудь заштатное кафе?

В последних словах прозвучало такое неодобрение моими плебейскими замашками, что захотелось его немного проучить.

— Ко мне домой!

Он затормозил и с негодованием повернулся ко мне, готовясь обвинить меня в безобразном непостоянстве. Но не успел, потому что я мило пояснила:

— Не думаете же вы, что я поеду в ваш помпезный ресторан в рабочем сарафане?

Выпрямившись, он с нескрываемым облегчением вздохнул и быстро направил машину по боковой дороге. Я с трудом сопротивлялась дремоте. Почему-то рядом с ним мне всегда было так уютно, что я поддавалась примитивным желаниям. Осознание этого насторожило, и я выпрямилась, широко открыв глаза. Даже сон пропал, оставив после себя легкую дымку в голове. Когда и с кем я чувствовала себя так расслабленно, не ожидая подвоха? Даже с Игорем я всегда была напряжена, может, потому, что он был зрелым мужчиной, а я — молоденькой девчонкой, боящейся допустить смешной промах…

У дома он вышел из машины и пошел за мной, не дожидаясь приглашения. Я усмехнулась про себя. Ладно, пусть посмотрит, как живут обычные люди. Хотя, надо отдать долг справедливости, живу я вовсе даже не плохо. Двое с половиной человек, поскольку папаша отсутствует добрых семь месяцев в году, в трехкомнатной квартире — это мечта многих моих коллег.

Евгения я провела в большую комнату и гостеприимно предложила кофе, лихорадочно соображая, что мне делать, если он согласится. Кофе мы с мамулей не любили, и бывало оно у нас только по большим праздникам исключительно для гостей. Как я и надеялась, он вежливо отказался, сославшись на то, что никогда не перебивает себе аппетит, и я, выполнив долг гостеприимной хозяйки, убежала переодеваться.

В скоростном темпе приняв душ, натянула синее платье без рукавов с небольшим декольте, распустила волосы, тщательно их расчесала и нанесла легкий макияж. Поскольку красилась я в исключительных случаях, несколько минут с сомнением рассматривала себя в большом трюмо. Решив, что смывать краску будет дольше, чем я ее наносила, взяла сумочку и вышла в большую комнату к Евгению.

Он сидел в кресле и о чем-то грезил, положив голову на спинку. Если бы не его открытые глаза, тупо уставленные в потолок, можно было подумать, что он спит. Я негромко кашлянула, призывая его к порядку. Он соскочил и в немом изумлении уставился на меня. Потом зачем-то вытер ладони о тенниску и слишком восторженно сказал:

— Вы ослепительны, Феоктиста!

С нескрываемым скепсисом я с ним согласилась:

— Конечно, я всегда ослепительна! — Меня слащавыми комплиментами не проймешь.

Он пошел к дверям, недовольно говоря:

— Почему вы постоянно себя принижаете, Аня? Вы ведь красивая женщина, и знаете это…

— Я не принижаю себя, а просто отношусь с юмором и к себе, и к окружающим. Жизнь вообще на редкость несерьезная штука. Разве можно относиться серьезно к тому, что она вам обещает? Сегодня вы любите и вас любят, а завтра все может измениться…

Это прозвучало слишком назидательно, и он посмотрел на меня с ненужной мне догадкой. Я быстро закрыла дверь, мы спустились по лестнице и отправились в тот самый ресторан, в укромном кабинете которого мне уже довелось побывать.

На этот раз мы устроились в общем зале, хотя уюта и интима здесь тоже было сверх всякой меры. Столики друг от друга отделяли высокие сплошные барьеры, открывающиеся только в сторону эстрады, так что соседи друг друга и не видели, и не слышали.

Я глубоко вдохнула аромат стоявшей на столе единственной кремовой розы и подняла глаза, ощутив на себе пристальный взгляд Евгения. Он ласково мне улыбнулся, и я неожиданно сама для себя открыто улыбнулась ему в ответ. Его глаза тут же вспыхнули, и он положил руку на мою ладонь.

Это он сделал совершенно зря. Я тут же демонстративно насупилась, подчеркивая несбыточность его надежд. Но он не смутился и не разозлился, как я надеялась, а просто взял в руку мою ладонь и спросил у меня, что я хочу.

— Мне все равно. Я ем все, если это не чересчур.

Он не понял:

— Не чересчур что?

— Острое, пряное, горькое, соленое, сладкое. Ну и экзотику типа вяленых червей я тоже не одобряю.

Он хмыкнул:

— Вяленых червей здесь не бывает, здесь консервативный шеф-повар. Но что вы особенно любите? Может, вам морепродукты заказать?

Я обрадовалась:

— А омары здесь есть? Всю жизнь хотела попробовать омара… — Спохватившись, неловко уточнила: — Если это для вас не слишком дорого, конечно…

Он небрежно пожал плечами, подчеркивая безосновательность моих опасений.

— Нет, конечно. Здесь, кстати, нет ни котлет, ни бифштексов. Омары, королевские креветки, устрицы, копченая форель и лосось. Чего хотите еще?

Я хотела все. Вспомнила старое правило: нельзя ходить в магазин на голодный желудок — делаешь много ненужных покупок. Очевидно, к ресторанам нужно подходить с тех же позиций. Евгений посмотрел на мое растерянное лицо и сам, не дожидаясь меня, сделал заказ вытянувшемуся рядом официанту.

Через пять минут принесли несколько разных салатов в маленьких узорных тарелочках и кучу закусок — ассорти из красной рыбы, белорыбицы, и тарталетки с икрой, и еще много чего. Я попробовала всего по чуть-чуть, стараясь не переедать. Лето еще в самом разгаре, а после такой трапезы мне в мой льняной костюмчик точно не влезть. Евгений, съев все, что заказал, а заказал он себе совсем немного, смотрел на мои путешествия по тарелкам, чуть покачивая головой. Когда я, с сожалением глядя на оставленные мной почти полные тарелки, обессиленно отодвинула их подальше, спросил, буду ли я доедать, и, получив отрицательный ответ, подвинул их к себе и спокойно съел все, что на них осталось.

Поразившись, я смотрела на него с нескрываемым удивлением. Что с ним такое? Доедать за полузнакомым человеком по меньшей мере странно. Я ничем таким не болею, но все же… Неужели он так поступает всегда? Хотя раньше за ним я ничего подобного не замечала. Я постаралась припомнить, оставляла ли я прежде что-нибудь на тарелках, и не смогла. Вроде бы ничего не оставалось, но раньше он не заказывал мне так много… Жадным он мне не показался, и этот его неприличный поступок поставил меня в тупик.

Съев все, что оставалось на моих тарелках, он довольно откинулся на сиденье и снисходительно мне усмехнулся.

— Да не смотрите вы на меня такими круглыми глазами, Аня! Мой отец постоянно доедает за моей матерью, и ничего с ним не случается. Он всегда заказывает ей гораздо больше, чем она может съесть. Она тоже, как вы, любит пробовать что-нибудь новое, а все целиком ей попросту не осилить. Вот и я так же сделал. Вам понравилось?

Что он имеет в виду? Еду или свои странные привычки? Чтобы скрыть растерянность, я снова с наслаждением понюхала розу. Сладковатый аромат навевал блаженные, вовсе не нужные мне мечты. Поставив вазочку с цветком обратно, я поинтересовалась, не скрывая осуждения:

— И что, вы за всеми своими знакомыми остатки доедаете?

Евгений поморщился и повинился:

— Да раньше мне это и в голову не приходило. Я довольно брезглив. Я и отца не понимал. До встречи с вами. Должен признать, это своего рода удовольствие. — Я посмотрела на него с недоверием, и он добавил: — Несколько извращенное, признаю.

Он просто констатировал факт, не стараясь меня ни в чем убедить, и это показалось мне опаснее всего. Это наводило на мысль, что все гораздо сложнее, чем мне представлялось.

Заиграла громкая музыка, и на небольшую эстраду выскочили четыре стройные молоденькие красотки в коротеньких юбочках. Мне их видно было хорошо, а вот Евгений сидел к ним спиной. Чтобы лучше видеть, он пересел рядом, закинул руку на высокую спинку и чуть склонился ко мне.

Мне сразу стало горячо и неуютно. Нет, неуютно не то чувство, что я сейчас испытывала. Возбуждение? Напряжение? Я не могла понять своего взвинченного состояния. Девушки что-то довольно слаженно мяукали, но я слишком остро ощущала сильное мужское тело рядом и не могла сосредоточиться. Выругав себя за фантазии, вызванные, конечно, излишне выпитым вином, я выпрямилась и с каменным видом, не пытаясь отодвинуться, но ясно давая понять, что подобная близость мне не по нраву, стала пялиться на эстраду.

Официант неслышно принес заказанный Евгением десерт. На огромном блюде выстроились пирожные сортов десяти, экзотические фрукты под взбитыми сливками и сладкими соусами, нежнейшие кремы и в довершение несколько порций разного мороженого. Я молча похлопала глазами.

— Что здесь ваше?

Он ласково погладил меня по плечу.

— Что останется. А вы начинайте, пробуйте. Вам ведь хочется все это попробовать, не так ли?

Это было бесспорно, но мне пришло в голову покапризничать. В конце концов, я женщина и могу себе это позволить.

— Я не хочу, чтобы вы доедали объедки. Это некрасиво и неправильно… Давайте все поделим.

Мне хотелось, чтобы голос прозвучал строго и осуждающе, но вместо этого получилось просительно, почти жалко.

Не церемонясь, он подвинул к себе белоснежный крем, набрал полную ложечку и, когда я уже решила, что победила, не зная, огорчаться мне по этому поводу или гордиться собой, поднес ее к моим губам. Я мотнула головой, и с ложки упала здоровая капля прямо на чистейшую скатерть. Евгений укоризненно заметил:

— Что, все кругом перемажем или как?

Пришлось открыть рот и послушно, как в детском саду, проглотить кусочек. От смущения я даже не поняла, вкусно это было или нет. Он с мефистофельской ухмылкой поинтересовался:

— Вкусно?

С раздражением взглянув на него, я сердито скомандовала:

— Отодвиньтесь! Я вам не подушка прилегать на меня!

Он немедля отодвинулся, догадавшись, что крем можно не только есть. Иногда он очень живописно размазывается по мужским костюмам. Но от своего плана не отказался:

— Ладно, чтобы вас не смущать, я буду смотреть на эстраду, а вы не стесняйтесь и попробуйте все. Что понравится, съедайте, а мне оставьте все остальное…

Вот как? Он еще не знает, на что я способна! Я постаралась явить свою злокозненную натуру в полной мере: откусив от каждого пирожного, именно откусив, а не аккуратно взяв кусочек серебряной ложечкой, я передвинула к нему надкусанные куски. Рассеянно мне улыбнувшись, он без малейшей брезгливости съел их с истинным наслаждением, не доставив мне ни малейшего удовольствия от осознания собственного коварства.

Наученная неудачной попыткой, крем я уже съела сама, стараясь его распробовать, поэтому от него Евгению ничего не осталось. Зато мороженое, к сожалению, в меня уже не влезло, и он доедал его один.

Наконец девушки закончили выступление, получили свою долю аплодисментов и даже цветы и освободили эстраду, которую тотчас заполнили любители потанцевать. Евгений тоже встал, приглашая меня на танец. Это выглядело смешно — он ведь вполне мог спросить моего согласия и сидя. Хотя нет, сидя проще отказать, а вставшего кавалера не хотелось ставить в неудобное положение.

Отдав дань его знанию женской психологии, я неохотно прошла с ним на танцпол и положила руки ему на плечи.

Мы неспешно танцевали, причем он держал меня на вполне приличном расстоянии, не пытаясь прижимать, когда его окликнули с какого-то столика. Он обернулся, скорчил физиономию больного на зубоврачебном кресле и надломленным голосом поздоровался.

Это меня заинтриговало, и я внимательно посмотрела на окликнувшего. Хотя в зале свет был затемнен, но я разглядела знакомое по телевизионным репортажам лицо. Ага! Да это Викусин папуля, а по совместительству большая административная шишка! Вот это Евгений влип! Если Викуся не врет и ее родители в самом деле уверены, что Евгений их будущий зять, то для папули его появление с незнакомой девицей крайне неприятно. Интересно, что Викуся наговорила ему обо мне и о наших с Евгением отношениях?