А еще он чувствовал себя трусом.

Он брался за любые самые дальние командировки, чтобы не видеть их с Олей, отгородиться от них, списывая все на работу и обстоятельства.

Потому что больно, стыдно и неудобно.

Было бы желание и время нашлось.

- Я за тобой приехал, Лиз, - прочистив горло, ответил он, - Домой поедем.

При слове «дом» Лизка подняла на него свои огромные глазищи, словно не веря, а потом нахмурилась.

- А Пашка где? Почему его из группы не привели?

Заведующая оторвалась от документов и строго посмотрела на девочку:

- Потому что у твоего папы документы только на тебя, Лиза.

Девочка несколько мгновений непонимающе переводила взгляд с одного взрослого на другого, а когда все поняла, взвилась со стула.

- Я не поеду! Не поеду без Пашки и Мишки!

- Лиза, успокойся, - попытался подойти к ней Фёдор.

Но так быстро отскочила к двери и, бросив на отца пронзительный, пробирающий до холодного пота взгляд, произнесла дрожащим голосом:

- Или нас всех забирай, или никого, но без мелких я жить к тебе не поеду.

И хлопнула дверью, выбежав в коридор, оставив обескураженного Фёдора беспомощно стоять посреди директорского кабинета и переваривать ее слова.

Несколько мучительных мгновений он стоял, обдумывая слова дочери, а потом повернулся к заведующей и, все еще не веря, что на это решился, произнес:

- А вы можете…показать мне этого мальчика?

- Какого мальчика? – непонимающе смотрит на него она, поверх очков.

- Пашу. Лизкиного брата.

Заведующая как-то странно на него посмотрела, словно он слегка умом тронулся, и поднялась из-за стола.

- Ну, что ж. Пойдемте…

Мальчик оказался очень тихим и спокойным. Подойти к нему близко и заговорить Фёдор не решился. Стоял и наблюдал со стороны.

Его группа гуляла на улице и, когда Заведующая показала мужчине одинокого мальчика лет пяти, который уныло ковырялся лопаткой в песке, горло сдавил мучительный спазм. Паша казался очень худеньким, болезненным и похожим на Олю.

Минут десять они стояли на крыльце, наблюдая за Пашей, но он так и не сдвинулся со своего места – что-то сосредоточенно чертил лопаткой на мокром песке.

- Рисовать любит, - сказала заведующая, - Павлик очень замкнутый ребенок…

Женщина замялась на несколько мгновений, а потом повернулась к Рыжову и очень строго предупредила:

- Вы, Фёдор Гаврилович, если не уверены – не беритесь. Не нужно ребенку психику травмировать. Он и так весь забитый. Идите домой, взвесьте все, обдумайте и поймите одно: чужой ребенок он здесь, в стенах этого дома, а с вами он будет как родной и не поймет, если вы однажды решите сдать его обратно.

Полковник ничего не ответил, только кивнув, спешным шагом направился к воротам, не оборачиваясь.

Этой ночью ему было о чем подумать и, выкурив почти целую пачку сигарет, принять, пожалуй, самое важное в его жизни решение.

А на утро он уже стоял в кабинете той самой чиновницы, говоря невероятное:

- Я всех заберу, - под папку легла вторая половина отпускных, - Оформляйте побыстрее, а то детишки на казенных харчах совсем исхудали.

Женщина несколько мгновений смотрела на полковника, как баран на новые ворота, не в силах осознать услышанное, а потом зашуршала бумагами бормоча себе под нос:

- Чудной вы человек, Фёдор Гаврилович, - и уже громче, - Вы ж так и вовсе никогда не женитесь!

На что ей полковник своим фирменным спокойным, как у удава после плотного обеда, тоном ответил:

- Посмотрим.

И вот спустя три года он посмотрел на свою голову на круглую попу одной белобрысой бухгалтерши.

Чуть не окосел, когда заглядывался на нее, случайно встретив на почте.

Заметил в ее глазах ответный интерес, кокетливо вздернутые уголки губ, и потом весь вечер дебильная улыбка не сходила с его физиономии.

Дети решили, что его просто кран-балкой в мастерской треснуло по башке.

Вот и заклинило!

Да так, что Федька несколько дней придумывал под каким бы ему предлогом проникнуть в бухгалтерию и хоть одним глазком увидеть Ирину.

Приперся с каким-то Василичемым отчетом, нарвался на перестановку бухгалтерских баобабов с зубодробительным названием Дефимбахий, а зазноба его так и не вышла из главбухского кабинета.

Ушел, с чувством абсолютной неудовлетворенности, держась за поскрипывающую спину и мысленно костеря весь женский род, на чем свет стоит. Это ж надо так мужиками манипулировать!

А вечером того же дня удача повернулась к нему лицом.

Ну, сначала он так подумал…

Когда Фёдор приехал со смены на базу, в главбухском кабинете непривычно горел свет. Ирина Викторовна работала допоздна

Мужчина несколько мгновений боролся с совершенно пацанским желанием подняться и поприветствовать Ирину, а потом глянул на свои грязные сапоги, вспомнил, что сегодня он работал на ферме и понял, что это не самая лучшая идея.

Поковырялся в мастерской, собирая кое-какие вещи, и пошел к своей рабочей машине, как заметил, что Иринина иномарка стоит с приподнятым капотом, а сама хозяйка с растерянным видом рассматривает содержимое моторного отсека.

Губы помимо воли сами растянулись в улыбке.

Не то чтобы Рыжов сильно разбирался в иномарках, но руки у него росли оттуда, откуда надо и любой трактор он мог разобрать и собрать с закрытыми глазами.

- Вам помочь? – чуть прочистив горло, спросил он у Ирины.

Ты с испуганным писком подпрыгнула и ударилась головой о капот машины.

Лучше б он вообще рот не открывал.

Помог, называется!

Перепугал барышню до полусмерти своим полковничьим басом.

В глазах Иры мелькнуло узнавание, и она чуть посторонилась, подпуская его к капоту.

Федор принялся за дело, благоразумно полагая, что лучше держать рот закрытым - пользы будет больше. Привычным жестом достал из кармана мультиметр, который так удачно прихватил – хотел дома свою развалюшку пробить и пристроил к аккумулятору. В итоге стало понятно, что на нем Ирина домой сегодня точно не уедет – разряжен.

Не иначе как блондиночка забыла про фары.

Мужчина усмехнулся уголком губ, дивясь женской беспечности, и понес пострадавшего в мастерскую.

Конечно, Ирина разволновалась, очаровательно занервничала, пока он возился с зарядкой. А после и вовсе в ужасе посмотрела на него, когда сообщил, что заряжаться батарея будет до утра.

- Что? И как же я домой поеду? – спросила, словно сама у себя и беспомощно перевела на него свои голубые глазищи.

Сто лет таких не видел. Или жизнь эта монашеская все мозги ему высушила?

Взгляд невольно скользнул по легкой светлой и очень женственной блузке, сквозь которую отчетливо можно было угадать заманчивые округлости и, Фёдор поспешно отвернулся к зарядке, делая вид, что очень занят.

Красивая баба все же эта Ирина Викторовна. Все при ней. Что лицо, что фигура.

И это не он один заметил, между прочим.

Агроном вон вчера весь намылился, надушился и с отчетом в бухгалтерию. Ага, на кралю городскую поглядеть.

Не то чтобы сам Фёдор на что-то надеялся. В конце концов, что он о ней знает?

Только то, что не замужем и детей нет?

Об этом всем еще в первый день растрезвонила кадровичка.

Он снова бросил быстрый взгляд на зябко жмущуюся в своей модной блузочке Ирину. Может ли такая баба вообще быть одна? Наверняка ее в городе кто-то ждет.

Хотя…

Если бы Фёдор был на месте этого кого-то – он бы точно не отпустил свою женщину работать в какой-то колхоз, где ходят всякие…с отчетами.

- Могу вас подвести. Если хотите, конечно, - сказал, словно одолжение сделал, а сам внутри замер, ожидая ее решения.

Сердце вопреки воле радостно подпрыгнуло в груди, когда Ирина согласилась, благодарно кивая головой.

- Только, если вас не затруднит, - произнесла она, смущенно топчась на месте.

Конечно, дома его ждали дети. Он всегда спешил домой со смены, чтобы хоть немного побыть с семьей, пока младшие еще не легли спать.

Но конкретно сейчас он бы и не отказался от кружки чая в компании Ирины, если бы та позвала его…быть может…потом…

Черт! Он что-то совсем растерялся.

Пока женщина забирала вещи из машины, Федор завел своего отечественного инвалида и подъехал поближе, не без удовольствия наблюдая за невысокой ладной фигуркой.

Ирина обернулась, и глаза ее сделались почти квадратными, когда она увидела, на чем Фёдор собрался ее прокатить.

Не то чтобы мужчина стыдился свой машины, но все равно стало неудобно. Барышне ведь не объяснишь, что дома в гараже у него стоит вполне нормальный, хоть и не дорогой автомобиль, а этого инвалида он использует только по работе.

Ирина села на переднее сиденье, напряженно выпрямила спину и, аккуратно сложив на коленях все свои вещи. Он невольно обратил внимание на ее руки – аккуратные, нежные ладошки с наманикюренными пальчиками. Без всяких тигринных когтей, как нынче модно среди колхозных модниц. Нежно розовые, чуть блестящие ноготки, небольшой длинны. Это руки настоящей леди.

«Вот кого надо в пример ставить Лизке» - подумалось полковнику.

Дочка в последнее время все чаще стала носить вызывающие наряды. Ему даже пару раз звонила ее классная руководительница и жаловалась, что Лиза ярко красится.

На этой почве они недавно крепко поругались. Да так, что Федор, который никогда в жизни не поднимал руку на ребятню, чуть за ремень не схватился.

Подростковый возраст, чтоб его.

Умом мужчина понимал, что девочке катастрофически не хватает женского внимания. Ей нужна была мама, которая бы мягко подсказала, направила, объяснила.

Но, к сожалению, тот контингент женщин, которые и хотели набиться в «мамы» сам был далек…сильно далек от идеала. Расхватали всех нормальных баб, пока полковник родине служил.

Подъехав в служебным домам, Федор притормозил на стоянке и в нерешительности повернулся к Ирине.

Промелькнула мысль позвать ее куда-нибудь…в кафе.

Было у них такое. Открыли недавно.

И вот, когда он было уже набрался решительности и почти даже улыбнулся, женщина завозилась в сумке и, достав оттуда деньги протянула ему, неся какую-то ахинею про бензин.

Сначала Фёдор даже не понял, зачем она сует ему эти злосчастные двести рублей.

А когда дошло, кровь бросилась в лицо от осознания собственной тупости.

Ну, разумеется!

Она его за желающего подзаработать приняла!

А он-то размечтался, глупенький.

Высказал ей на эмоциях все, что думает по этому поводу и уехал.

А сейчас сидел на лавочке, курил вторую сигарету подряд и думал о том, что идиот.

Нужно, наверное, было как-то потактичнее. Она же девушка.

Никого в селе не знает. Городская.

Может у них так принято.

А он…

Хлопнула входная дверь дома.

- Пап! – кликнул тоненький голосок.

Лизка выбежала встречать.

Мужчина быстро бросил на землю сигарету и затушил его носком рабочего ботинка. Остается надеяться, что вонь с фермы перекроет сапах сигарет.

Скрипнула калитка и дочка, кутаясь в легкую курточку присела рядом с ним на лавочку.

- Привет. Ты чего в дом не заходишь? – спросила она, подозрительно прищуриваясь и принюхиваясь, - Опять курил! Да?

- Тебе показалось, - буркнул мужчина, а сам ботинок под лавку подтягивает, чтобы окурок там в траве прикрыть.

- Сигаретами пахнет, - сурово уставилась на него Лизонька, - Ты же обещал!

Фёдор мысленно закатил глаза.

Дожил - перед мелкой ответ держит.

- Мужики в мастерской накурили. Вот и запах, - быстро оглядел ее голые коленки, - А ты почему в одной обдергайке выскочила?! Простудишься.

- Пап! – звонко рассмеялась его девочка, - Лето на дворе! Пойдем лучше в дом. Я картошки пожарила…на сале, как ты любишь.

- Малые спят? – спросил он, идя вслед за Лизой и запирая ворота на ночь.

- Ага. Не дождались.

- Сейчас как отсеемся я недельку отпуска возьму.

- На море поедем? – с надеждой в глазах посмотрела на него дочь, а Фёдор отчетливо вспомнил бывшую жену – так похожа на нее была Лизка в этот момент.

Неприятное чувство стянуло грудь и он в который раз за последний год, подумал, что Лиза вылитая мать.

Как бы не упустить девку…

- Посмотрим, - нехотя ответил он, - Давай уже картошечку. Папка голодный, как волк!

Он картинно зарычал, и Лизка хихикнув побежала на кухню за сковородкой.

Глава 4


Краля