Сара потеряла дар речи, и, словно наслаждаясь ее замешательством, он улыбнулся, лишь слегка вздернув губы, что можно было принять и за насмешку.

— Вы ведь мисс Дилайт Адамс, да? И поскольку это Америка, где люди ведут себя не так официально, как в Европе, можете называть меня Рикардо… если мне будет позволено обращаться к вам Дилайт. Такое необычное имя — звучит, как обещание…

— Думаю, мать дала мне это имя во время прилива буйной фантазии!

Снова обретая голос, Сара старалась держаться холодно, а он смотрел на нее, как хищник, уверенный, что жертва от него не уйдет. Ничего, она ему еще покажет! Она проигнорирует его последний, подразумевающий что-то непристойное намек! Надо обрести хладнокровную дерзость своей сестры и осадить его. Сара слегка надулась, взяв его под руку и почувствовав напряженные стальные мускулы.

— Мне жаль, если я была неучтива, но девушки в этом городе быстро учатся быть осторожными, вы понимаете, что я имею в виду? Хорошо, что вы заехали за мной… Рикардо. Можем отправиться прямо отсюда?

Герцог, вот это да! Неужели настоящий? Пол Друри сказал, что он богат. Она думала, что большая часть нынешней итальянской знати не имеет ни гроша в кармане.

— Мы отправимся, откуда вам будет угодно, Дилайт.

Еще одно двусмысленное замечание, возмущенно подумала Сара, чувствуя, что теряет самообладание. Но она не сопротивлялась, когда он, сильно сжав ей локоть, провел ее к месту, где была припаркована его машина, которую охранял восхищенный подросток. Он взял банкноту, незаметно переданную ему Рикардо, не отрывая глаз от сияющего «Ламборджини».

— Это для меня удовольствие, мистер. Шикарная машина!

— Да, однако на ней трудно ездить по Лос-Анджелесу.

Помогая Саре сесть, он провел пальцами по ее руке, и она обрадовалась, что он не заметил, как у нее на мгновение пресеклось дыхание.

— У таких машин большая скорость, особенно у этой, так как я поставил сюда двигатель от гоночной машины.

— Она участвовала в гонках?

— Несколько раз. Но не в этой стране.

— Что ж, успеха вам.

Когда машина тронулась, Сара невольно пробормотала:

— Герцог — демократ?

Сосредоточив все внимание на дороге, он не смотрел на нее, хотя она скорее почувствовала, чем увидела, что он небрежно пожал плечами. У нас есть нечто общее, подумала она. Любовь к красивым машинам и жажда риска.

— Ну, что ж, я рада, что вы приберегли эту машину для гонок. Кататься по Лос-Анджелесу и так опасно, особенно в часы пик!

— Все, конечно, зависит от водителя. Вы водите машину… Дилайт?

Ей показалось, что он произнес ее имя почти неохотно. Возможно, оно звучало слишком легкомысленно и фривольно для его вкуса.

— Боюсь, только неказистые, простой «фольксваген»! — ответила Сара, пожав плечами. — Я не могу позволить себе такую, как эта. Пока.

— А, но когда-нибудь вы надеетесь ее приобрести?

Его голос звучал бесстрастно, и Сара напряглась. Ей показалось без всякой видимой причины, что он словно играет с ней в кошки-мышки. Она придала своему голосу равнодушный оттенок.

— Конечно. Разве нельзя помечтать? Думаю, что обойдусь белым «мерседесом» с откидным верхом.

— Думаю, что не покажусь слишком любопытным, если спрошу: о чем вы еще мечтаете? Уверен, такой красивой женщине, как вы, нетрудно получить все, что она желает.

— Ну, я смотрю на вещи трезво! — весело сказала Сара и, желая сменить тему, быстро добавила: — Куда мы едем на ужин?

На этот раз он бросил на нее быстрый взгляд и снова сосредоточился на дороге.

— Я остановился в «Эрмитаже». Слышали о такой? Гостиница в европейском стиле с отличным рестораном, где обслуживаются только постояльцы… и их гости, конечно. Пол и Моника, должно быть, уже ждут нас в моих апартаментах. Выпьем что-нибудь и пойдем ужинать.

Все подозрения Сары снова всплыли на поверхность:

— Мы пойдем… в ваши гостиничные апартаменты?

Она услышала, как он раздраженно вздохнул.

— Мисс Адамс, я не знаю, почему вы так насторожены? Уверяю вас, у меня нет ни малейшего намерения заманить вас в свои апартаменты и соблазнить. Поверьте. Пол и Моника Друри будут там. Если они еще не приехали, мы можем оставить им записку и сразу отправиться в «Русское кафе», раз это позволит вам чувствовать себя безопаснее.

Сара была рада, что он не видел, как покраснело ее лицо. Он был самонадеянным, невыносимым человеком, и ей не нравилось, как он выставляет ее в смешном свете, заставляя замолчать, как сказала бы Дилайт.

— Спасибо, я сама способна о себе позаботиться! — сказала она ледяным голосом. — Кроме того, я уверена, что обычный убийца или насильник не возит своих жертв в «ламборджини»!

— О, вы правильно делаете, что поступаете осмотрительно. Я слышал, что знаменитый Джек Потрошитель был не кем иным, как наследником английского престола.

Сара скрипнула зубами.

— Интересная новость! Я уверена, что ни одна из его жертв не знала каратэ. У меня, между прочим, черный пояс.

— Это действительно замечательно. Может быть, мы как-нибудь могли бы потренироваться вместе? У меня тоже черный пояс. Пятая степень.

Так ей и надо за обман! Не горячись, Сара!

— Благодарю, но я очень занята, и мой тренер…

— О, но ведь я тоже опытный тренер. И поскольку Лос-Анджелес кажется довольно опасным городом для таких привлекательных и самостоятельных молодых женщин, как вы, я мог бы, пожалуй, показать несколько полезных приемов, которые помогут вам защититься от других знатоков каратэ.

— Лучше не надо. Я большей частью занимаюсь этим ради упражнения.

— Понятно. И какие еще упражнения вы любите?

Он, должно быть, заметил, что она задыхается от гнева, но спокойно продолжал, даже не повернув головы:

— Каждый день, глядя в окно, я вижу, как люди бегают трусцой. Ведь теперь это модно?

Вспомнив свою роль, Сара кратко ответила:

— Вообще-то я не люблю вставать рано утром, разве только когда я работаю.

К этому времени они должны были уже добраться до гостиницы. Неужели он нарочно ехал медленно? Или выбрал не самый короткий путь, чтобы насладиться возможностью мучить ее вопросами и двусмысленностями?

— Я тоже думаю, что бег трусцой не самый привлекательный тип упражнений. Все это пыхтенье! Все же рискну предположить, что вы любите танцевать. Я прав? В дискотеке, например.

Она чуть не совершила промах.

— Нет, то есть я обожаю танцевать, но не слишком часто хожу туда. Не могу позволить себе поздно ложиться, если мне надо быть бодрой и рано вставать.

— Вы говорите так, как будто все время работаете и никогда не развлекаетесь. Как вам не стыдно? Ведь ваше имя значит «наслаждение».

Она сочла нужным проигнорировать его слова, сказав:

— Я рада, что вам нравится мое имя. Оно довольно необычно, не так ли? Мона говорила, что успела выпить изрядное количество шампанского и оранжада к моменту, когда ее спросили, какое имя она собирается мне дать!

— Мона?

— Моя мать, Мона Чарлз. Она не из тех, кого дети зовут мама или мамочка!

— Понятно.

Его голос почему-то звучал угрюмо. Но он, по крайней мере, совсем замолчал, и Сара с облегчением вздохнула, когда увидела впереди гостиницу.

Я почти уверена, что он мне не нравится, думала она. Но какой поразительно сложный человек! Полон противоречий. Были моменты, когда она поклялась бы, что он заигрывает с ней, отпуская двусмысленные намеки, но он тут же начинал насмехаться над ней, и это чувствовалось по его голосу. Почему он захотел встретиться с ней? Как он, по выражению Пола Друри, мог стать ее «поклонником»?

Потом Сара с тяжелым чувством осознала, что герцог ди Кавальери так старался не ради нее, а ради ее сестры. Ради Дилайт, само имя которой, казалось, очаровывало его. Имя, которое звучало, как обещание. Разве не так он сказал сразу после того, как они встретились?

— Вот и приехали.

Прежде чем кто-либо из одетых в красные туники служащих успел подбежать к машине, Рикардо перегнулся через свою спутницу и сам открыл дверцу. Сару словно током тряхнуло, когда она почувствовала прикосновение его твердой руки к своей груди. У нее было такое ощущение — даже после того, как светлолицый молодой человек помог ей выйти из машины и она стояла на освещенной стороне, ожидая, пока Рикардо подойдет и поведет ее в гостиницу, — словно она обнажена и он осторожно трогает ее. Она хотела влепить ему оплеуху и бежать, но продолжала стоять, сохраняя невозмутимый вид, пока он снова не взял ее под руку, сказав своим глубоким резким голосом:

— Пойдемте.

И она безвольно пошла туда, куда он ее вел.

6

Чувство облегчения, когда она увидела ожидающих их в апартаментах герцога Пола Друри и его жену, скоро сменилось недоверчивой настороженностью. Супруги Друри вряд ли окажутся полезными, если ей вдруг понадобится помощь. Они явно находились под слишком большим впечатлением от сочетания титула и денег в одном лице! Но во всяком случае они присутствовали, и Сара была признательна Монике, когда та после светской беседы заявила, что сильно проголодалась.

Моника Друри совсем не похожа на Монику, глупо подумала Сара.

Они удалились в женский туалет, и Моника — высокая, костлявая, сутуловатая — безуспешно пыталась расчесать свои прямые, неровно остриженные светлые волосы.

— Мне просто надо сменить парикмахера. К кому вы ходите делать прическу?

Вспомнив, что ей говорила Дилайт, Сара улыбнулась.

— Мне это делает подружка в свободное время.

— О! Правда?

В зеркале глаза Моники Друри выглядели напуганными. С детской наивностью Сара подумала: что ж, пусть мое поведение шокирует ее! Она так невыносимо вульгарна и претенциозна! Из кожи вон лезет, чтобы все узнали, откуда в их семье берутся деньги.

За первой частью ужина, который, казалось, никогда не закончится, только и было слышно: «Папочка обычно говорил гак, папочка обычно поступал так». Пол Друри угрюмо молчал, а герцог ди Кавальери, откинувшись на стуле, сохранял на лице саркастически оценивающую улыбку. Сара почти слышала, как он думает, что она типичная американская баба! И это ее так раздражало, что она умышленно поощряла ее хвастовство.

— Мне необходимо воспользоваться туалетом.

Нескромное бегство от пристально глядевших на нее глаз Моники. Но какая ей разница, о чем подумала Моника?

Лишь об одном Сара старалась не думать — о герцоге ди Кавальери и смешанных чувствах, которые он помимо ее воли пробудил в ней. Не помогла и попытка убедить себя, что он ей безгранично неприятен. Было ясно, он ее гипнотизирует, ведь она почти не в состоянии оторвать от него взгляд, как птичка от змеи. В нем было что-то примитивное, прикрытое, как того и требовала цивилизация, чисто внешней вежливостью, и он обращался с ней, как с загипнотизированной жертвой, уверенный, что она никуда не убежит, проявляя небрежную учтивость, не более того. Почему же все-таки он пожелал встретиться с ней? Разве он так стремился к этой встрече лишь ради того, чтобы сидеть за столом и наблюдать за ней загадочно непроницаемыми глазами?

Женщина молча вернулась к столу, и мужчины поднялись с церемонной вежливостью. Снова Сара почувствовала прикосновение сильных загорелых пальцев к своей обнаженной спине и еле подавила дрожь, вызванную страхом и волнением.

— Не хотите пойти потанцевать после ужина? У вас фигура хорошей танцовщицы и легкая поступь.

Сара откинула голову, ее губы скривила вызывающая улыбка.

— Вам нравится диско? Это единственный вид танца, который я люблю. Знаете, он требует огромного напряжения.

Моника театрально вздрогнула, скривив рот, словно съела что-то кислое.

— Я люблю смотреть, как танцуют. Балет… знаете, мы с Полом бываем на каждом спектакле Нью-Йоркского городского балета. Папочка покровительствовал этому балету.

В конце концов у Моники могут быть свои привычки! Сара сверкнула улыбкой, загадочно произнеся:

— Мне не нравится смотреть. Я люблю музыку с ритмом, заставляющим тело двигаться.

О чем она говорит? На самом деле ей нравится балет, оперу она любила еще больше. Но этот мужчина хотел встретить Дилайт, и он ее получит!

Он прищурил глаза, и это была единственная реакция, которую она заметила.

— Итак, вы предпочитаете танцевать, а не смотреть? Я, конечно, говорю о танцах, мисс… Дилайт. — И, не встречаясь с ней взглядом, он равнодушно отвел глаза, как будто ответ его не интересовал. — А как вы думаете… Пол и Моника? Что скажете, не сходить ли нам сегодня в дискотеку? Предоставляю вам или своей очаровательной гостье выбрать дискотеку, поскольку я еще не совсем здесь освоился.