— Я сегодня не могу задерживаться допоздна, но тем не менее благодарю вас.

Дилайт танцевала потрясающе, раскованно, а у Сары еще не было достаточной практики, чтобы знать, способна она или нет. И он, несомненно, также прекрасно танцевал — его легкий шаг и осанка напоминали фехтовальщика или борца. Он говорил, что у него черный пояс по каратэ и степень. Бесспорно, он очень хороший танцор. Что ж, она не собирается выглядеть перед ним глупо!

— Вы единственная, кто постоянно жалуется, что по утрам приходится рано вставать…

Пол и Моника вполголоса что-то обсуждали, не обращая на нее внимания. Рикардо склонился к ней, насмешливо приподняв одну бровь.

— Я в прессе читал о вас все, но если бы я не знал лучше, то мог бы подумать, что вы… почему-то боитесь. Синьорина, я не кусаюсь, я также не сторонник принуждения женщины против ее воли.

Сара чувствовала тепло его тела и жар предательского притока крови к лицу. Чтобы скрыть это, она опустила голову, делая вид, что роется в сумочке, и беззаботно сказала:

— О, хорошо! Тогда я могу позволить вам отвезти меня домой, не опасаясь словесной перепалки, не так ли?

Подняв наконец голову, она встретила его злой взгляд и понадеялась, что его вид свидетельствует о безразличии.

— Мне понравился ужин, правда, но я работающая девушка и вставать в шесть часов ужасно не хочется!

— Вы изобретательны на увертки, не правда ли? Хотя внешне вас можно принять за образец раскрепощенной молодой американки, думаю, вы немного побаиваетесь человека, характер которого не соответствует привычному вам эталону.

— Герцог, вы себе льстите?

Ее преднамеренная вульгарность была встречена стиснутыми челюстями, а его глаза сверкнули, как вспышка молнии.

Она теперь не отступит, да и некуда отступать. Сара, к своему ужасу, заметила, что Пол и Моника заключили перемирие и теперь наблюдали и слушали с почти нескрываемым любопытством.

— Возможно, но я так не думаю. С первых минут нашей встречи я почувствовал вашу враждебность. А может быть, вы меня разыгрываете? Может быть, такое поведение рассчитано на то, чтобы ввести кого-то в заблуждение?

— О-о-о!

Сара шумно вздохнула, крепко сжав салфетку на коленях. Она с удовольствием запустила бы в него чем-нибудь, если бы на нее не смотрели.

— Я вас рассердил? И это возможно? — Нота лицемерного сочувствия в его голосе уязвила ее. Он откинулся на стуле и протянул насмешливо-презрительно: — Извините, если мои слова оскорбляют вас, синьорина Дилайт. Но я давно не играю в глупые игры! Нет причины, по которой мужчина и женщина не могли бы разговаривать откровенно, не умаляя достоинства друг друга. Возможно, вы с этим не согласны?

— Я думаю… я думаю…

Уголком глаза Сара заметила завороженный взгляд Моники, и к ней вернулся здравый смысл вместе с решимостью не позволять этому ужасному мужчине одержать над собой верх. Дыши глубже, Сара! — повелевал ей внутренний голос, и она не спеша отпила глоток вина, легко коснулась губ салфеткой и откинулась назад, скрестив стройные ноги.

Он сверкнул ястребиными глазами, отвечая на ее улыбку.

— Конечно, я согласна с вами. Игры. Такая глупая трата времени. Правда. И я обычно не играю в карты, то есть не трачу зря времени. Только… моя мать постоянно повторяла, что я должна быть вежливой, особенно в разговоре со старшими. Но мы же не играем в шарады или в «Кто боится Вирджинии Вулф», не так ли? Поэтому мне надоели все ваши скрытые намеки и грубость, синьор герцог!

Его лицо застыло, словно маска, вырезанная из красного дерева, но глаза лихорадочно горели, пригвождая ее к месту, как раз в тот момент, когда она собиралась отодвинуть свой стул и уйти.

Он холодно произнес, словно выдавливая из себя слова:

— Я не хотел быть грубым, синьорина. Но если таковым оказался, то принимаю ваш упрек. Как… более старший и к тому же иностранец, я не думал, что вы неправильно поймете меня и мои слова.

— О, но все это так глупо! — неожиданно прервала его Моника капризным голосом. — Как же так, Пол. Не понимаю, почему ты ничего не сказал. Почему мы все так нервничаем? Я думаю, мы все собрались здесь потому, что Рикардо хотел встретиться с Дилайт, и теперь, когда это произошло, они говорят друг другу колкости. Что это значит? Вы нравитесь друг другу или нет? На самом деле меня это, конечно, не касается, но уже поздно, и официант, нервничая, ходит кругами и не знает, как вручить нам счет. И мне также хотелось бы знать, кто с кем едет домой. Мы с Полом живем в Малибу, а это довольно далеко отсюда.

— Замолчи, Моника! — сказал Пол без раздражения, но его глаза вопрошающе смотрели то на одно, то на другое каменное лицо. Затем он добавил с вымученной веселостью: — Теперь, когда вы оба наконец встретились и сцепились, что последует дальше? Мне кажется, ресторан собираются закрывать, но, конечно, вы в любое время можете приехать к нам. — Он взглядом успокоил Монику, которая с недовольным выражением открыла и тут же закрыла рот. — У нас всегда найдется постель и завтрак!

В это мгновение Саре меньше всего хотелось видеть Монику, и если уж на то пошло, и Пола тоже. И ей было безразлично, возьмут они ее в свою компанию или нет. Почему это должно ее волновать? От этой мысли она ощутила прилив храбрости.

— Я возьму такси, — сказала она.

Ее партнер по ужину тут же сказал, стиснув зубы:

— Я рассчитаюсь с официантом и отвезу синьорину Дилайт домой, поскольку я привез ее сюда.

Он не щелкнул пальцами, но, увидев его жест, официант почти подбежал к столу. Пока он подписывал чек, Сара застыла на краешке стула, думая, не следует ли ей встать и уйти. А что, если это покажется ему бегством? Больше всего ей не хотелось, чтобы он считал, что она боится его. Какая смешная мысль!

Потом Сара с трудом вспоминала, как они все оказались на улице. Наверное, это последствие второй бутылки «Пуиньи Монраша»? Она несколько раз вдохнула теплый вечерний воздух и не успела опомниться, как Моника и Пол исчезли, а Рикардо снова помогал ей садиться в «Ламборджини».

Сара откинула голову на мягкую обивку, на мгновение закрыв глаза. Никаких споров, надеялась она. Пусть он успокоится, или пусть он…

Она вздрогнула, недодумав свою мысль, и быстро выпрямилась, не желая, чтобы он заметил в ней хоть один признак слабости. Он, несомненно, привык, что женщины теряют из-за него голову, и поэтому считает себя неотразимым. Некоторые женщины действительно любят высокомерных, волевых мужчин, но она не из таких!

До Сары вдруг дошло, что Рикардо что-то сказал, спросил ее о чем-то. Сейчас он еще раз повторил подчеркнуто терпеливым голосом:

— Я спрашиваю, синьорина, хотите ли вы поехать в дискотеку… но, конечно, очевидно, что вам или очень хочется спать… или очень скучно!

— Скучно! Мне совсем не было скучно. В самом деле, было так весело, и я просто без ума от Пола и Моники, но вы должны понять, синьор (это правильно?), что мне прошлой ночью не удалось выспаться, и сегодня пришлось явиться в студию к шести часам утра. Обычно я люблю развлекаться, но сегодня…

Тут машина резко рванула с места, и Саре показалось, что она сломает шею, когда ее отшвырнуло назад. Она почувствовала, как у нее прервалось дыхание, и почти тут же он обнял ее одной рукой, окончательно лишая возможности ровно дышать.

Она слышала, как он тихо выругался и довольно дружелюбным тоном сказал:

— Прошу прощения. Обычно я езжу очень быстро, но когда нахожусь здесь, то забываю, что скорость ограничена. С вами все в порядке?

— Не надо… держать меня! Я чувствую себя прекрасно… Я просто не ожидала…

— Нет? — Казалось, что слова скрипели у него на зубах. — Интересно, что вы ожидали от этой вечеринки, любительница развлечений? Вы любите танцевать в дискотеках, но когда я приглашаю вас туда, вы отвечаете, что очень устали, — от прошлой ночи, я прав? А когда я пытаюсь защитить вас от ушиба, вы отталкиваете мою руку. Чего вы боитесь? Саму себя? Или того обстоятельства, что вам встретился мужчина, который является настоящим мужчиной, а не марионеткой, которой вы можете вертеть, как хотите?

— Вам не кажется, что вы действительно очень самонадеянны? — Сара задыхалась от гнева. — В самом деле, вы еще находитесь на уровне средних веков! Я принимаю ваше приглашение на ужин, и вы ведете себя так, будто я ваша собственность! Ну, нет. Я принадлежу сама себе и никому больше. Я сама выбираю себе… любовников! И если вам неприятно это слышать, можете высадить меня прямо здесь, я сама найду дорогу домой!

— Как? На попутных машинах? Это было бы приглашением к изнасилованию — если только, как некоторые женщины, вы тайно не мечтаете об этом.

У Сары снова перехватило дыхание.

— Вы… вы действительно больны, понимаете? Я уверена, что в свободное время вы читаете «Плейбой» и «Пентхаус», вероятно, и «Хастлер». Вам, несомненно, предстоит еще многое узнать о женщинах, о тех женщинах, которые не гонятся за деньгами, или тем, что вы им там обещаете. Я актриса, а не проститутка, приходящая по вызову, синьор герцог! И не думайте, что я стану выполнять ваши капризы!

— Какой характер! А знаете, у вас появляется английский акцент, когда вы сердитесь. Это влияние вашей матери?

Он смеется над ней!

Вне себя от гнева Сара потянулась к дверной ручке, но он опередил ее со скоростью наносящей удар пумы и больно сжал ей пальцы.

— Нет, нет! Это было бы глупо! Вы же не похожи на самоубийцу. Сидите спокойно, ибо я сторонник не изнасилования, а только обольщения. Я довезу вас в полной сохранности, поверьте мне.

Когда ей показалось, что он вот-вот сломает ей пальцы, он почти презрительно отпустил ее руку.

— Пожалуйста, откиньтесь на сиденье и расслабьтесь. Через несколько минут мы будем на месте. Откровенно говоря, я не любитель мелодраматических сцен.

Глаза Сары наполнились слезами негодования, и она была рада, что из-за темноты он этого не мог заметить. Почему, ну почему она всегда орет, когда злится? Но она не собиралась… Нет, она скорее умрет под пыткой, чем доставит ему удовольствие, позволив догадаться, какое влияние он на нее оказывает.

Потеряв дар речи и оцепенев, словно полено, она откинулась на сиденье, пытаясь представить себе, что его нет. Дыши глубже, Сара, приказала она себе. Именно так она поступала перед игрой в теннис, когда знала, что перед ней очень сильный соперник. Но это помогало и сейчас.

Уголком глаз. Сара поймала его косой взгляд, но упорно продолжала игнорировать его присутствие. Он был не только невыносимо высокомерен, этот герцог ди Кавальери; более того, невзирая на титул и богатство, такого грубого и отвратительного человека она никогда не встречала. Почему он так жаждал встречи, если считал ее не заслуживающей уважения? Отвяжется ли он после того, как Сара дала ему понять, что она не такая?

— Вам не холодно? — неожиданно спросил он, прервав ее мысли, словно был способен их читать.

Сара почувствовала, что невольно содрогнулась, когда легкая дрожь опасения пробежала по ее спине.

— Спасибо, мне вполне удобно, — сказала она напряженным голосом, желая, чтобы он поторопился. Ведь они так долго добирались до ее дома.

— Хорошо.

Он нажал пару клавиш, и мягкая музыка из отличных динамиков заполнила тишину салона. Это была «Пастораль» Бетховена, каждая нота звучала чисто, словно колокольчик. Очаровательная музыка, музыка для души. Но опасная по соседству со смуглым мужественным человеком. От этой мысли Сара даже нервно переменила положение, и, почувствовав ее легкое движение, он не без язвительности сказал:

— Вам эта музыка не нравится? Хотите послушать что-нибудь другое?

Она чуть было не открыла рот, чтобы возразить ему, но, снова вспомнив, что должна играть Дилайт, заставила себя безразлично пожать плечами.

— Мне все равно. Мы уже почти приехали, не так ли?

Но он не собирался отступать. Его голос проскрипел в ее ушах.

— Скажите мне, Дилайт, какую музыку вы любите?

— Ну, все что угодно с хорошим ритмом. Знаете, джаз.

— Понятно. И что еще вы любите или не любите?

Она почувствовала, что попала в ловушку. Почему он допрашивает ее?

— Зачем вам это знать? Кажется, совершенно ясно с самого начала этого вечера, что я вам несимпатична, не так ли? Жаль, что я вас огорчила, но от встречи с незнакомым человеком нельзя многого ждать, даже если это происходит в Голливуде!

Он так резко остановил машину, что Сара вскрикнула, когда ее швырнуло вперед, и он удержал ее силой своей стальной руки. Когда она захотела оттолкнуть его, он просто пригвоздил ее к месту. Было страшно, особенно когда его злое смуглое лицо так приблизилось к ней.