долговременным?

—

Она — храбрая и сильная женщина. Если я

вновь задумался о будущем, то надо выбирать самое

лучшее.

—

Можно подумать, речь идет о выборе

племенной кобылы для жеребца во имя достойного

продолжения потомства.

В голосе короля появилась веселость.

—

Где-то и так, — попытался улыбнуться

Донован.

61

Он сознавал, что солгал сейчас: но по сути он сам не

знал ответа... Не существовало никакого логического

объяснения для его стремления, кроме одного: он желал

Кэтрин Мак-Леод каждой клеточкой своего тела. Он

пытался забыть ее, но, несмотря на все его усилия,

Кэтрин все время стояла у него перед глазами —

холодная и недоступная. Всякий раз, когда под тем или

иным предлогом он приходил к ним в дом, она избегала

его... Черт возьми, имея на руках согласие короля, он

быстро ее вразумит, покажет ей, что он... Кто? Ее

хозяин? Нет, не этого хотел Донован; он сам не мог

уловить сути своих желаний. Может быть, лишив ее

свободы, подавив в ней бунтарский дух, он лучше

сумеет разобраться в самом себе?

Рука его невольно коснулась шрама на щеке, которым

она словно заклеймила его. О, он видел, каким огнем

пылали ее глаза в тот день, когда он пришел арестовать

ее брата. Этот огонь обжигал, и Доновану нестерпимо

хотелось удержать это пламя рядом с собой. Даже если

для этого самому придется сгореть.

—

Тебе следует нечто узнать, прежде чем ты

официально обратишься ко мне со своей просьбой,

Донован.

— Что именно, ваше величество?

— Я тебе говорил про курьеров с высокогорья?

—

Да.

— Они принесли известие о новом заговоре.

— Еще один?

— Да. Мятеж должен начаться неподалеку от Скона.

Я не желаю, чтобы моя коронация прерывалась бунтами.

Это было бы плохое начало для царствования.

62

Как будто оно и без того недостаточно кровавое,

подумал король про себя.

— Это

надежные сведения? С подробным

изложением плана, именами участников?

— Да.

— Тогда мы раздавим бунт в зародыше. Где все

это должно произойти?

Яков поднялся и подошел к занавесям. Приоткрыв их

и оглядев соседнюю комнату, он повернул голову и

внимательно поглядел на Донована. На его лице вновь

появилось утомление — ему не хотелось причинить

боль другу.

—

В Дайрлтоне, — сказал он еле слышно и ушел,

оставив Донована обдумывать его слова.

Неужели Кэтрин замешана в заговоре? Он оглядел

помещение,

в

котором

расположился.

Через

приоткрытую дверь была видна вторая, примерно такая

же по размерам, комната, обе — часть занимаемых им

апартаментов. Выйти из них можно, было, только

пройдя через другие комнаты. Он подошел к окну —

высокому и узкому, взрослому человеку в него не

пролезть. Звонком Донован вызвал слугу.

— Приготовь эти комнаты, — он указал на оба

помещения, — здесь разместится заключенный. Я

желаю, чтобы он не испытывал никаких неудобств.

—

Да, сэр.

Слуга удалился, немедленно приступив к исполнению

приказа.

Донован представил Кэтрин, запертую в этих двух

комнатах, как мышь в мышеловке. Он будет держать ее

здесь до тех пор, пока девушка не осознает, что выйти

на волю сможет только с его позволения. Ему сейчас за

63

тридцать, и до сих пор в жизни он практически никогда

не проигрывал. И менее всего он допускал, что

поражение ему способна нанести женщина.

Эндрю вернулся домой потрясенный. Вне всякого

сомнения, и Донован, и король знают о назревающем

мятеже, и попытка Кэтрин в последнюю минуту

остановить его будет воспринята ими как соучастие в

заговоре.

Кэтрин предостерегла Эндрю, чтобы после поездки он

запутал следы и, потянув время, поднялся к ней по

черному ходу. Слишком многие завидовали Мак-

Леодам и боялись Якова, а потому частная жизнь сестер

должна

была

оставаться

вне

поля

зрения

любопытствующих.

Для

Эндрю,

выполняющего

собственную миссию, осторожность была важна

вдвойне.

Он взобрался по узкой винтовой лестнице и нашел на

верхней площадке дверь. Распахнув ее, он оказался

лицом к лицу с молоденькой хорошенькой служанкой,

переносившей стопку белья. Памятуя, что никто не

знает о жизни хозяев лучше слуг, он улыбнулся и в

ответ тоже получил улыбку, в которой сквозило

неприкрытое приглашение: девушка давно положила

глаз на сурового, волнующе красивого домоправителя.

— Что вы тут делаете? — кокетливо улыбнулась

она.

— Разумеется, ищу тебя, — ни секунды не

задумываясь, ответил Эндрю и плотно прикрыл за собой

дверь. Кто знает, какой кладезь сведений о хозяйках она

могла из себя представлять? Положив руки ей на плечи,

Эндрю привлек девушку к себе.

64

— Вы действительно уверены, что хотите этого? —

со смехом спросила она.

— А то как же? Тебе достаточно поглядеться в

зеркало хозяйки, чтобы понять, отчего всякого мужчину

так и тянет к тебе.

— Всякого, да не вас.

— То есть?

— Не знаю. Вы кажетесь другим, чем все остальные.

Наверное, дело в том, что вы...

Она пожала плечами, не в силах подобрать нужные

слова для описания разницы между Эндрю и

остальными слугами.

Он прижал ее к себе и увидел, как глаза у нее

разгорелись от удовольствия и нерешительности.

Девушку влекло к этому мужчине с момента его

появления в доме, и она была не прочь испытать, на что

он способен при более близком общении, поэтому

приготовилась к небольшому, чисто символическому

сопротивлению. Эндрю уже собирался поцеловать

служанку, когда дверь напротив распахнулась и в

комнату зашла Энн Мак-Леод. Если Эндрю кого-то не

желал увидеть в этот момент, то именно Энн —

единственную девушку, которая сумела затронуть в нем

потаенный уголок души, наглухо закрытый для всех

остальных.

Взгляд ее фиалковых глаз замер на представшей перед

ней сцене; на щеках Энн вспыхнул румянец, а пальцы

сжались в кулачки. Кто знает, может быть, Энн

испытывала к Эндрю нечто гораздо больше того, что

могла

позволить

себе

выразить

в

словах?

Предположение это взволновало Эндрю. Он выпустил

65

служанку из своих объятий, и та поспешно удалилась,

затем, улыбнувшись, поклонился.

— Леди Энн? — сказал он негромко и с

удовольствием увидел, как взгляд ее устремился на него,

а щеки заалели еще сильнее.

5

Мгновение молчания, когда они с Энн неотрывно

смотрели в глаза друг другу, затягивалось, шли секунда

за секундой. Энн была в ярко-синем платье, цвет

которого подчеркивал особую глубину ее синих глаз,

Эндрю не знал, что сейчас ей приходится собирать по

крупицам все свое мужество. В первый же вечер, когда

он, раненый и еле стоящий на ногах, вместе с ее братом

появился в доме, она почувствовала, что теряет покой, и,

оказывая ему помощь, Энн молила, чтобы никто не

заметил, как дрожат ее руки.

В Эндрю было что-то, что оставалось для девушки

загадкой. Он сразу произвел на нее странное действие, и

если его энергия и плещущая через край мужественная

сила сначала пугали ее, то потом начали возбуждать.

Эндрю ничего не позволял себе, но само его

присутствие вызывало румянец на щеках Энн. Он был

чуток, великодушен и сдержан, но Энн этого казалось

недостаточно, и она едва ли смогла бы объяснить, что ей

еще от него надо.

Больше всего на свете она боялась признаться себе

самой, что ее (Боже, какой скандал!) тянет к слуге. Для

леди Энн Мак-Леод чувства такого сорта категорически

исключались. И все же, все же... он такой... такой

притягательный!

66

Эндрю тоже был поглощен переживаниями. Как ему

хотелось сейчас, чтобы она увидела его при дворе

благородным рыцарем, стоящим на одной с ней

ступеньке общественной лестницы. Может быть, тогда

бы она смотрела на него другим взглядом? Может быть,

она даже?..

— Леди Энн? — повторил он вопрос, сделав шаг к

ней.

Это была ошибка — его сразу обволок аромат ее

духов, ослабляя волю и путая мысли. Эндрю замер, но

Энн уже успела взять себя в руки. Губы ее дрогнули, она

попыталась улыбнуться.

— Когда был жив мой отец, флирт со служанками

находился под строжайшим запретом. Между прочим,

он даже штрафовал тех, кто позволял себе амурничать с

девушками.

—

Но тут была всего лишь одна девушка! — с

усмешкой заметил Эндрю; он с удовольствием увидел,

как Энн рассмеялась.

—

Боюсь, что это не меняет сути дела.

—

Тогда... тогда мне придется заплатить штраф.

Сколько он составлял при вашем отце?

—

Шесть пенсов.

Эндрю шагнул к ней, и Энн пришлось задрать голову,

чтобы видеть его глаза. Пошарив в кармане, он отыскал

несколько монеток, затем поймал ее руку и вложил

деньги в ладонь, загнув пальцы. Энн судорожно

сглотнула — монеты показались ей раскаленными.

Подержав секунду ее руку в своей, Эндрю неохотно

отпустил ее, ошеломленный и слегка испуганный тем

волнением, которое произвело на него прикосновение к

67

ней. Медленно, не отводя глаз, Энн опустила сжатую

руку. Она не знала, о чем говорить дальше.

—

У вас так много денег? — нашлась она.

—

Очень мало. Мне вовсе не нужно много денег, а

вот вам потребуется.

—

Почему же, Эндрю?

—

Сейчас... сейчас не могу объяснить. Просто... в

общем, ваш брат доверил мне безопасность вашу...

—

...И моей сестры Кэтрин, — досказала она.

—

Да, и это две разные вещи.

—

То есть?

—

Кэтрин...

как

бы

сказать...

временами

непредсказуема, а то и вовсе...

—

...Неуправляема, — с улыбкой подобрала Энн

нужное слово.

Но его лицо говорило об озабоченности. Эндрю

боялся за нее, поскольку сердцем понимал, что Энн

неизменно останется на стороне семьи, и ему

понадобится

вся

его

изобретательность,

чтобы

обезопасить ее и при этом сослужить службу своему

королю. И он всячески гнал от себя мысли о том, что,

возможно, ему придется делать жесткий выбор: либо

одно, либо другое.

—

Энн... леди Энн, пожалуйста, выслушайте меня.

Ему хотелось потянуться к ней, привлечь в свои

объятия... Она тоже дрогнула, почувствовав странный

жар, исходящий от него, и впала в легкую панику,

поняв, что, если он дотронется до нее, она окажется в

кольце его сильных рук... Это было бы пренебрежением

всеми запретами и представлениями о достойном и

недостойном, но она бы поступила именно так, и это

было страшно.

68

Энн попыталась отвести взгляд, но потом вновь

подняла глаза и неожиданно для себя взяла его за руку.

Он ощутил теплые от ее пальцев монетки у себя в

ладони.

—

Отчего же вы не берете деньги?

—

Во-первых, у вас и без того их очень мало, во-