Сегодня мы, ваш король, с удовлетворением объявляем

о помолвке нашего верного слуги Донована Мак-Адама

и леди Кэтрин Мак-Леод.

Под одобрительные возгласы Донован и Кэтрин

поднялись и выпили за тост, предложенный королем,

хотя Кэтрин, пожалуй, выпила уже достаточно, пытаясь

заглушить ярость поражения в борьбе с Мак-Адамом.

Сказать, что она была чуть навеселе, означало бы

сильно сгладить ситуацию. Только твердая рука

178

Донована удержала ее на ногах, когда, покачнувшись,

она, не переводя дыхания, выпила еще один кубок.

Донован, понимая, что через минуту-другую Кэтрин

окажется в таком состоянии, в котором будет способна

совершить

непоправимые

глупости,

чувствовал

некоторую растерянность. Ее необычайная красота

привлекала к себе внимание всего зала. С момента

оглашения

помолвки

на

Доноване

лежала

ответственность за обоих, а Кэтрин во хмелю способна

была сказать в лицо самому королю горькую правду, а

Якову такая прямота едва ли пришлась бы сейчас по

душе. Задетый за живое, король, в свою очередь, был

способен на поступки, о которых стал бы впоследствии

жалеть. Все эти соображения подвигли Мак-Адама

немедленно что-то предпринять, и он тихо, но твердо

сказал невесте:

—

Полагаю, миледи, что поступлю благоразумно,

доставив вас домой раньше, чем вы успеете выкинуть

какую-нибудь глупость.

Удерживая раздражение, Донован твердо взял ее под

локоть.

—

А я желаю остаться, — слегка заплетающимся

языком, заявила Кэтрин.

—

Мне бы крайне не хотелось устраивать здесь

представление, — сказал жених зловеще, — но дома ты

об этом горько пожалеешь!

И он почти силой вытащил ее из-за стола. Кэтрин

пришлось подчиниться, и то только потому, что,

поднявшись на ноги, она почувствовала, что все вокруг

плывет. Изо всех сил стараясь не упасть, почти вися на

руках Донована, она с немалым трудом пересекла зал; в

конце концов они оказались за его большими дверями.

179

Кэтрин подняла к вискам руки. В голове шумело, перед

глазами мелькали радужные шары. Опершись на стену,

она с удовлетворением взглянула на Донована.

—

П-похоже, что я несколько уронила в глазах

двора себя и, надеюсь, очень сильно — тебя.

Лицо ее выражало нескрываемое удовлетворение.

—

У тебя вид пьянчужки с улицы, — сказал

Донован с прорвавшейся в голосе злостью, — с которой

едва ли захочет иметь дело уважающий себя мужчина.

Ухватив руку Кэтрин, он потащил ее вперед.

—

О, лорд Мак-Адам! — засмеялась она. — Где

же ваша хваленая выдержка? Или вы осознали, что

совершили ошибку, выбрав меня в жены?

Кэтрин начала приводить в жизнь свое обещание

превратить жизнь Донована в пытку, если он не

откажется от намерения жениться на ней.

Он остановился так внезапно, что она, продолжая

двигаться вперед, но удерживаемая рукой Донована,

крутанулась на 180 градусов и оказалась лицом к лицу с

ним. Руки его сжались вокруг девушки, и она взглянула

прямо в его хмурое, потемневшее от гнева лицо.

—

Вы еще не так пожалеете, что выбрали меня,

милорд, — глумливо пообещала Кэт.

—

Я провожу тебя домой. — Донован говорил

тихо, но более чем серьезно. — Наша свадьба состоится

меньше чем через две недели. До этого дня ты будешь

заперта в доме, тебе запрещается выходить или

выезжать за его ворота без меня. Там ты и увидишь,

дорогая, кто кем командует.

Он взял девушку за плечи и хотел привлечь к себе, но

Кэтрин уперлась руками в грудь этого человека без

души и сердца, который ни разу не сказал ей о любви и

180

явно не собирался когда-либо это сделать. Представив

свое будущее, девушка почувствовала отчаяние.

—

Пусти меня!

Но вместо этого Донован прижал ее к себе, ощутив

прилив желания. Кэтрин неудержимо влекла его к себе,

как ни одна женщина после Дженни, но он дал клятву,

что не капитулирует ни перед одной из них. Кэтрин

ощущала переполнявшее Донована желание, ощущала

жар его серых глаз, и все ее существо наполнилось

нежданным теплом к этому человеку.

Он склонил голову и припал губами к ее рту,

намереваясь силой сорвать поцелуй, но в растерянности

почувствовал, что ее нежные губы приоткрылись

навстречу ему. Кэтрин застонала, когда его язык проник

ей в рот. Страсть, внезапно вспыхнувшая, разгоралась,

выходя из-под контроля.

С Донованом тоже происходило нечто неожиданное.

Ему стало ясно, что он лгал себе, чтобы скрыть свою

уязвимость и не бередить, еще не зажившую, сердечную

рану. Нет, он должен держать себя в руках, пока она

официально не стала его женой; не менее смутные

переживания испытывала и Кэтрин.

—

Так вы находите, что я все же смогу украсить

вашу жизнь в качестве трофея, милорд? Я польщена, —

попыталась она шутить.

Он усмехнулся, остывая.

—

Да, ты украсишь мою жизнь, Кэтрин. В

конечном

итоге

это

будет

сладостный

брак,

наполненный взаимным и непреходящим интересом.

—

Взаимным интересом! Ах ты, безродный

мужлан! — вспыхнула Кэтрин. — У тебя что, в груди

не сердце, а камень?

181

—

И снова ты про любовь, — засмеялся Донован.

— Но я уже говорил, что это бесполезное и опасное

чувство. Я никогда не дам тебе в руки такое оружие,

Кэтрин. Пойдем, уже поздно, а я еще должен доставить

тебя домой.

Он стиснул ей локоть и повлек за собой. Через

несколько минут они уже ехали к дому.

Эндрю устало откинулся назад в высоком кресле.

Пламя свечи и тлеющие угли освещали комнату. Ему

казалось, что время остановилось. Окна были

зашторены, и в комнате царила гнетущая тишина.

Поднявшись, он подошел к окну и выглянул. Ни

души. Задернув шторы, Эндрю вернулся на свое место.

Он думал о встрече, которая должна была состояться

менее чем через неделю, встрече, после которой он

получит на руки бумаги, подписанные изменниками.

Бумаги, которые должны были открыть ему дорогу к

шотландскому королю. Бумаги, которые могли принести

с собой долгожданный мир, но что самое главное —

принести ему руку и сердце Энн. Менее чем через

неделю. Но что, если Энн будет обещана кому-то

другому до того, как он успеет завершить свой замысел!

Мак-Адам питает к нему крайнее подозрение, видит в

нем английского шпиона. Без этих бумаг он будет как

без рук, а одного его слова может оказаться

недостаточным,

чтобы

расположить

этих

могущественных людей к себе...

Неожиданно до него долетел звук раскрывшейся

наружной двери и голоса. Его голубые глаза засветились

тревожным светом, и он повернулся в нетерпеливом

ожидании. Сейчас его раздражала сама мысль, что он

182

должен в роли слуги открывать дверь женщине,

которую любит и которой не может помочь.

Пока он колебался, дверь распахнулась сама, и, к

своему удивлению, он увидел перед собой Кэтрин и

Донована Мак-Адама.

—

Леди Кэтрин, — сказал Эндрю, пытаясь не

замечать прищуренных глаз Донована, — а где... где

леди Энн?

—

Леди Энн доставят домой позже, в целости и

сохранности, — грубо объявил Донован. — Вполне

возможно, ее привезет один из ее многочисленных

поклонников.

Он не спускал глаз с Эндрю, надеясь, что тот себя

хоть чем-то выдаст. Но Эндрю сумел сохранить

невозмутимость.

—

Можете отправляться спать, — приказал

Донован.

Эндрю, было, двинулся, но умоляющие глаза Кэтрин

остановили его.

—

Покорнейше извините, милорд, но сэр Эрик

вверил мне безопасность и порядок в этом доме. Мой

долг дождаться, пока все его обитатели не окажутся в

нем и двери не будут вновь заперты. Мало ли кто может

вломиться! Грабители, еще кто-нибудь...

Доновану захотелось заломить Эндрю руки и

оттащить его в подвал главной башни замка, где на дыбе

и после пытки огнем англичанин живо развязал бы свой

язык. Но как сейчас объяснить королю грубое

обращение с домоправителем благородной леди?

—

Отныне тебе будет легче исполнять свои

обязанности. Я с двумя людьми вселяюсь в дом. А уж

после того, как леди Кэтрин станет моей женой, а леди

183

Энн благополучно выйдет замуж, потребность в твоих

услугах вообще отпадет.

Донован произнес эти оскорбительные слова в

расчете на эффект и был вознагражден: глаза Эндрю

против воли вспыхнули гневом.

—

Я уже дома и в безопасности, — заявила

Кэтрин,

раздраженная

головной

болью

и

бесцеремонным поведением Донована. Она тоже

заметила, как недобро сверкнули глаза Эндрю, и не

желала никаких столкновений. — Этого более чем

достаточно, чтобы оставить меня здесь с Эндрю. Мы

подождем прибытия нашей сестры.

—

Тогда желаю вам спокойной ночи, леди Кэтрин,

— высокомерно прозвучал голос Донована. — Вам не

разрешается выходить из этого дома. С завтрашнего дня

я и мои люди будем здесь, так что я уверен в вашем

повиновении.

Развернувшись, он вышел, и Кэтрин теперь только

позволила себе схватиться за голову, проклиная

страшную боль.

—

Можешь идти, Эндрю. Я дождусь Энн.

—

Миледи, если мне позволено будет сказать, вы

выглядите немножко... э-э... нездоровой. Мне кажется,

было бы разумнее, если бы я подождал возвращения

леди Энн, а вы пошли спать.

—

М-м-м... может быть, ты и прав, — ответила

Кэтрин. Подойдя к камину, она, греясь, протянула над

ним руки. — Эндрю!

—

Да, леди Кэтрин?

—

Как ты думаешь, кого бы могла выбрать себе в

мужья моя сестра?

184

Она повернула голову, успев поймать перемену в его

лице.

—

Не знаю, миледи, — сказал он.

—

Я бы хотела видеть Энн счастливой в браке, —

сказала Кэтрин, не отрывая от Эндрю взгляда.

—

Да, миледи. Счастливой, — повторил он.

—

Энн... Она так непохожа на меня! Такая нежная.

—

Может быть, но... но, может быть, и не

настолько беспомощная, как думает большинство.

—

Пожалуй, и все же... Мне больно видеть, как

ломают ее жизнь...

—

Да, леди Кэтрин, — ровным голосом сказал он.

— Я тоже не могу. И постараюсь ее защитить, насколько

это в моих силах.

Кэтрин улыбнулась:

—

Спокойной ночи, Эндрю, — сказала она мягко.

Эндрю посмотрел ей вслед, озадаченно спрашивая

себя: неужели он настолько безрассудно ведет себя, что

и вторая сестра начинает о чем-то догадываться?

Он вздохнул. Несколько минут мерил шагами

комнату, отгоняя от себя всякую мысль о том, как

проводит это время Энн и кто из придворных проводит

ее до дома.

Прошли еще два часа. Часы мучительного ожидания.

Нервы Эндрю были напряжены, как тетива натянутого

лука. В очередной раз он подошел к окну и выглянул.

Лунного света хватило, чтобы он разглядел в темноте

Энн; рядом с ней стоял красивый мужчина. Они