иметь и королю.

Эндрю сохранил наружное спокойствие, но внутренне

похолодел от своего промаха.

—

Я его подобрал на поле сражения. Когда мечом

зарабатываешь на жизнь, поневоле становишься

привередливым в его выборе. Разве не так?

200

—

Может

быть,

нам

представится

случай

пофехтовать? Мне кажется, это была бы хорошая проба

оружия.

Губы Эндрю сжались; все это время он не сводил

взгляда с колючих глаз Донована.

—

Да, может получиться славная штука. Даже не

сомневаюсь в этом. С нетерпением буду ждать такой

возможности.

Оба уже неприкрыто угрожали друг другу, и два

юноши из команды Донована затихли, опасаясь, чтобы

гнев начальника, не дай Бог, не обратился на них.

В этот момент Кэтрин, одетая для верховой езды,

вошла в комнату и замерла пораженная. Не говоря ни

слова, она переводила взгляд с Эндрю на Мак-Адама,

понимая, что пришла как нельзя вовремя.

—

Я готова, милорд, — сказала она и похлопала

кнутовищем по ладошке.

Донован усмехнулся и встал. Приблизившись, он

забрал у нее кнут и швырнул его своим воинам.

—

Думаю, сегодня он тебе не понадобится. —

Взяв Кэтрин под руку, он направился к двери, но в

дверном проеме обернулся и вновь обратился к Эндрю:

— Итак, у нас впереди милая встреча.

Кэтрин ничего не успела спросить: во дворе уже

ждали оседланные лошади. Кэтрин язвительно спросила

Донована:

—

Ты был так уверен в моем согласии?

—

Почему бы и нет? — любезно ответил он. — Я

получаю все, что желаю иметь.

—

Все, да не все, и, может быть, скоро ты это

поймешь.

201

Ей хотелось сбить со своего нареченного спесь, но

Донован, уловив ее тон, только рассмеялся:

—

Нет, отчего же, я все понимаю. Именно поэтому

я отобрал у тебя кнут.

—

Какой же ты молодец! — не смогла сдержаться

Кэтрин.

Он с довольной улыбкой помог ей взобраться на

лошадь, и они через ворота проскакали в город.

Донован не мог не восхититься ее мастерству езды.

Только гордо откинутая голова свидетельствовала,

каким негодованием охвачена Кэтрин.

—

Куда мы собираемся? — требовательно

спросила она.

—

На одну условленную встречу. Она займет у нас

всего несколько минут. Затем, если тебе угодно, мы

просто покатаемся.

—

Что это за встреча?

—

Увидишь.

Одним словом он дал понять, что не склонен

посвящать ее в свои дела. Ее любопытство от этого

лишь сильней разгорелось.

В полном молчании они проехали по улицам, и перед

маленькой лавчонкой Донован остановил лошадей и

помог Кэтрин сойти. Они оказались перед ювелирной

мастерской.

Любопытство девушки возросло еще больше, но она

не собиралась задавать новые вопросы. Они вместе

вошли в мастерскую, где их приветствовал седовласый,

раскосый старичок.

—

О, милорд, какая честь снова видеть вас в моей

мастерской!

202

—

Я приехал с леди, как мы и договаривались, —

сказал Донован. — Как видишь, руки и пальцы у нее

действительно тонкие. Сможешь ты сделать то, о чем я

просил?

—

Разумеется, сэр.

—

Кэтрин, подойди сюда.

Кэтрин подошла к ним. Старик протянул к ней руку.

—

Вы позволите? — спросил он, лебезя.

Она подала ему на несколько секунд руку; он

пристально изучал ее, после чего поднял глаза на

Донована.

—

Вы совершенно правы, сэр. Очень нежные и

тонкие пальчики, а кольцо очень большое. Ничего, мы

все устроим.

—

Но ты успеешь к сроку? Осталось менее десяти

дней.

Только теперь до Кэтрин дошел смысл их поездки: он

собирался приобрести в этой лавке кольца для

церемонии венчания. Выдернув руку, она холодно

посмотрела в глаза Донована. Тот потянулся и грубо

стиснул ее запястье, заставив вновь протянуть ладонь

старику.

Тот из маленькой сумочки достал кольцо: большое,

несомненно рассчитанное на крупного мужчину. Кольцо

было украшено литым выступом, вокруг которого

сверкали несколько изумрудов. Донован проследил, как

старик примеряет кольцо на палец девушки, и холодно

заметил:

—

Кольцо — наша фамильная реликвия, но я

предпочитаю, чтобы вы его переплавили и подогнали

под палец моей невесты. После венчания она будет

носить его, не снимая, и с этого дня не останется в

203

Шотландии человека, который при одном взгляде на нее

не понял бы, чья это жена.

—

Так ты хочешь заклеймить меня? — шепотом

спросила Кэтрин.

Донован как бы непроизвольно коснулся шрама на

лице и улыбнулся.

—

Долг платежом красен, разве не так, миледи?

Она не сказала ни слова больше, но на протяжении

примерки держала руку недвижно. Получив уверения,

что кольцо будет готово вовремя, Донован бросил

старику монету.

—

Гляди!

Затем он взял Кэтрин за руку, и они вышли из лавки.

На улице она вырвала свою руку из его пальцев и

пошла к лошади, с трудом сдерживая подступающие

слезы.

Они скакали домой в гробовом молчании. Все ее

надежды таяли как дым. Не оставалось более никаких

шансов на брак по любви.

Донован понимал, что мучает ее. Все, что он делал,

делалось осознанно, и он неспособен был видеть в своих

поступках что-либо достойное осуждения, ощущать

вину.

Он не сказал ей, что кольцо — отцовское, передано

ему матерью, и он носил его, не снимая, со времени ее

смерти. Он собирался вручить его женщине, которую

выберет себе в жены... или... он отогнал память об

испытанном унижении, когда Дженни вернула ему

кольцо.

Теперь Донован желал обойтись без клятв в любви,

просто он намеревался пометить эту женщину, как

метят домашний скот, и кольцо для этой цели вполне

204

годилось. Все было просчитано и продумано. Почему же

на душе так горько? Почему его мучило ее упорное

молчание и память о ночи, когда он всего лишь

прикоснулся к ней — не более?

Но так было безопаснее. Не должно оставаться

невыясненных вопросов о том, на чем будет строиться

их брак. Для обоих было спокойнее отказаться от

претензий на глупую романтическую любовь: с

избытком хватит страсти — ее Донован предполагал и

получить, и подарить.

Эндрю мучился: ему нестерпимо хотелось пойти к

Энн, поговорить с ней, вдохнуть в нее силу и

решимость. Но ускользнуть из поля зрения двух людей

Донована никак не удавалось.

Тогда пришлось использовать военную хитрость: не

успели шотландцы оглянуться, как они втроем по-

дружески болтали о всякой всячине, разгоряченные

выставленными им в бутылках вином. Эндрю выудил

кучу сведений о Доноване Мак-Адаме, но ни одно из

них не представляло большого интереса. Еще он понял,

что люди Донована с огромным уважением относятся к

нему, что подкрепило надежды Эндрю на то, что с

уликами на руках он сумеет склонить Донована Мак-

Адама к спокойному и деловому разговору с ним, а

Донован обладал достаточно гибким умом и смелостью,

чтобы принимать незаурядные решения.

Время шло к полудню, а Донован и Кэтрин по-

прежнему не возвращались. Зато сошла вниз Энн, и,

улучив момент, когда она вышла в сад, Эндрю сумел

завязать с ней доверительный разговор на глазах у

стражников, но за пределами слышимости.

205

—

Вы расстроены, Энн. Что он вам наговорил?

—

Завтра вечером меня и Кэтрин приглашают на

ужин в королевский замок.

—

Вас это пугает?

—

Вы не догадываетесь, в честь кого дается ужин?

—

Нет. И в честь кого же?

—

В честь любовницы короля Мэгги Драммонд.

—

Короли и раньше имели любовниц.

—

Боюсь, Эндрю, Мэгги Драммонд станет больше,

чем любовницей.

—

Он не может на ней жениться.

—

Почему же?

—

Она не королевских кровей.

—

Эндрю, — Энн повернулась к нему, — вы все

еще верите, что влюбленный смотрит на титулы или

королевскую кровь? Если он вздумает жениться на ней,

кто сможет его остановить?

—

Надеюсь, найдутся люди или обстоятельства,

которые заставят его одуматься.

—

Боюсь, что нет.

Он глядел в глаза Энн и умирал от желания обнять ее.

Но за ними следили, и каждое неосторожное движение

могло дорого стоить. Он хотел приободрить девушку, но

как? Чем он мог ее утешить?

—

Энн!

—

Не надо никаких слов, Эндрю. Не пытайтесь

утешить меня.

—

Что, если за ужином вам назовут вашего

будущего мужа?

—

Не знаю. Что тут можно сделать? Воля короля

— закон. Тогда нам придется расстаться и стремиться к

тому, чтобы забыть друг друга.

206

—

И вы сможете?.. — спросил Эндрю; надежда

сверкнула в его глазах, как внезапно разгоревшийся

костер.

—

Нет, — прошептала она, — но попытаюсь

привыкнуть, и то же придется сделать вам.

—

Будем надеяться до самого конца, Энн.

Она протянула руку и положила на его ладонь —

всего лишь на одно мгновение. Глаза Энн договорили

то, что она не осмелилась сказать...

Эндрю вернулся в дом в тот момент, когда наружная

дверь раскрылась и на пороге возникли Донован и

Кэтрин. Одного взгляда на их лица хватило, чтобы

убедиться: оба под удручающим впечатлением от своей

поездки.

Кэтрин, не говоря ни слова, даже не попрощавшись с

Донованом, поднялась по лестнице и с чувством

захлопнула за собой дверь.

Что ж, Эндрю улыбнулся своей мысли. Как бы там ни

было, Донован до последней капли изопьет ту чашу,

которую пригубил. Единственное, что беспокоило

Эндрю, — выражение глаз Кэтрин.

Любовь и ненависть, как он усвоил, подчас две

стороны одной и той же монеты. Если ему повезет в его

миссии, он станет с интересом следить, как будет

развиваться этот в высшей степени необычный брак.

13

Задолго до того, как отблеск рассвета коснулся

горизонта, Яков был уже на ногах. Подойдя к окну, он

раздвинул занавеси и выглянул наружу.

Это были мгновения одиночества, которое, как

известно, не является одной из привилегий короля. Нет,

207

вокруг него постоянно толпилось множество людей, но

среди них по пальцам можно было пересчитать тех, с

кем можно поговорить по душам, рассчитывая на их

безусловную честность.

Сегодня

приезжала

Мэгги.

Прекрасная,

пышноволосая Мэгги. До сих пор он не подозревал, что

так сильно способен любить. В его постели перебывало

много женщин, и все искали милостей короля для себя

или своих родственников. Но Мэгги не просила ничего.

Более того, она сопротивлялась чувству до последней

возможности. Нет, Мэгги ничего не надо было, ничего,

кроме его счастья, хотя он готов был подарить ей все.

Как наяву он видел их первую встречу.

Он скакал к замку Драммонд, получив от его

владельца клятвенные заверения, что там его величество

ждет поистине королевская встреча. Лорд отстал, а