Йоркского в Шотландию, откуда ему рукой подать до

Англии.

—

Хорошо, ваша милость. Но мало ли что может

произойти с принцем Йоркским, прежде чем он

появится в Шотландии.

223

Яков кивнул. Королевское звание, по крайней мере,

давало ему право пусть на время, но заставить замолчать

несогласных.

Они обсудили ряд других, не столь важных вещей, и

Донован покинул кабинет короля. Он уже прошел

половину коридора, когда вдруг его словно молнией

ударило: да ведь он теперь лорд! Фортуна к нему явно

благоволила. Он добился немалых высот, скоро

приобретет жену всем на зависть. Богатство и сила —

все это он имел, так почему же на душе такая пустота?

Что еще можно желать? Тряхнув головой, Донован

отогнал неприятные мысли.

Мэгги Драммонд, чуть робея, оглядела комнату, в

которой находилась. Слуги подносили коробки с ее

вещами, а сестры, Юфимия и Сибилла, хлопотали,

указывая, куда что ставить.

Комната была небольшой, неправильной формы,

примерно пятнадцать на тринадцать футов. По

периметру потолка бежал гипсовый фриз; небольшой

камин был украшен резной полкой. Большую часть

комнатушки занимала кровать.

Юфимия и Сибилла расположились в соседних

комнатах, и обе были вне себя от радости из-за того, что

они в замке и их семья в милости у короля.

Мэгги понравилась ее комната; она ограждала ее от

замковой суеты, принадлежала ей — ей и Якову.

Когда вещи были расставлены, Мэгги отправила

сестер устраиваться самим, Обследовать замок и

познакомиться с его обитателями, в общем — делать

все что угодно, только освободить ее от их присутствия:

224

ей так хотелось встретить короля наедине! Мэгги

вымылась с дороги и причесала волосы так, как это

нравилось Якову. Теперь на ней было тонкое белое

платье из шелка с длинными, ниспадающими рукавами

и квадратным вырезом.

Мэгги постояла перед зеркалом. Она ждала ни много,

ни мало самого короля! Девушка побрызгала на себя

розовой эссенцией — Яков так любил запах роз.

В глазах Мэгги была печаль. Она так любит Якова, а

он — ее; было ли тут основание для грусти? —

спросила она сама себя, но не нашла ответа. Потом ее

внезапно наполнил страх, и ей захотелось плакать. Но

вскоре девушка услышала гулкие шаги в коридоре: на

пороге внезапно вырос он. Постоял, вошел внутрь.

Закрыл за собой дверь.

Он казался выше, сильнее и смуглее, чем она

запомнила его в последний раз. От его пристального,

скользящего по ней взгляда у Мэгги захватило дыхание.

—

Мэгги, Мэгги, — выдохнул он.

Она сделала к нему шаг, второй и почувствовала, что

ноги вот-вот откажут. Но он уже был рядом, сжимая ее в

своих объятиях.

—

Я слишком давно тебя не видел, Мэгги, —

снова прошептал Яков и жадно поцеловал ее, —

слишком давно.

Он прижал ее к себе, к телу, которое она теперь знала

так хорошо, пробуждая в ней самую душу, и Мэгги

ответила не менее страстным порывом. Но почему даже

в эти мгновения в душе ее гнездился страх? Она

прижалась к Якову еще теснее, надеясь, что он и их

любовь рано или поздно помогут ей освободиться от

непонятной тяжести на душе.

225

Замок ослепительно сиял; при первом взгляде из

комнаты Кэтрин можно было подумать, что он охвачен

пламенем. Сестры одевались, готовясь к выезду на

ужин, где им предстояло впервые увидеть Мэгги

Драммонд.

Кэтрин была незнакома с Мэгги, но много слышала о

ней. Эту девушку едва ли можно было назвать

корыстной интриганкой, ищущей почета и богатства.

Мэгги

завоевывала

сердца

скромностью

и

искренностью, и в ее любви к Якову не сомневался,

кажется, никто.

Кэтрин ощущала внутреннее родство с этой

женщиной, которой не нужно было ничего, кроме любви

короля. Каково будет для Мэгги узнать, что все, как

один, против ее брака с Яковом! В конце концов,

ожесточенно подумала Кэтрин, пусть Мэгги суждено

остаться любовницей Якова, он все же любит ее. В этом

все сплетни отличались редким единодушием: он ее

любит. Кэтрин на это уже не могла надеяться.

Ее интересовало о Мэгги все, и не раз она себя

спрашивала, смогли бы они стать подругами? Ей так

понадобится чья-то дружба после того, как брак

разлучит ее с Энн. А подруга в окружении короля могла

бы помочь ей в те минуты, когда ее жизнь с нелюбимым

мужем станет совсем невыносимой.

В соседней комнате Донован также думал о Мэгги.

При всех оговорках в отношении Якова и Мэгги у него

не повернулся бы язык осудить его или ее. Он лишь

боялся, что намерение короля может в недалеком

будущем причинить ему немало хлопот; к Мэгги он

также относился с долей восхищения, хотя вновь и

226

вновь повторял про себя, что любовь для мужчины —

лишь источник душевной смуты и бед и лучше всего

держаться как можно дальше от нее.

Взял бы он Кэтрин в жены, если бы за ней не стоял ее

титул и родовое богатство? Тогда бы он почти

наверняка сделал ее своей любовницей. Донован

улыбнулся про себя. Если таких трудов стоило склонить

ее к браку, то страшно подумать, какую войну пришлось

бы выдержать, чтобы склонить ее к сожительству.

Донован сошел вниз первым и стал ждать появления

Кэтрин и Энн, потягивая вино из кубка; мысли его были

заняты Эндрю. Этот человек все эти дни всячески

демонстрировал услужливость и смирение, но Донован

неотступно следил за каждым его словом, каждым

шагом, ожидая промашки. Достаточно Эндрю раз

оступиться, Донован будет тут как тут.

«Домоправитель» раздражал его, особенно после того,

как он открыл, что Энн и Кэтрин испытывают к

англичанину непозволительное доверие. Он пришел к

этому заключению по молчанию, которое воцарялось в

их разговорах, стоило Доновану появиться. Если

англичанин домогался Кэтрин, Донован, не колеблясь,

готов был преподнести Эндрю жестокий урок.

Услышав шаги на лестнице, он встал. По ступенькам

медленно спускалась Кэтрин, и Донован невольно

подумал, что женщины красивей ему не приходилось в

жизни видеть.

—

Ты очень красива, Кэтрин.

—

Благодарю... милорд.

Кэтрин произнесла эти слова подчеркнуто любезно;

зная о его новом титуле, она как бы не могла поверить,

что Донован — действительно лорд. Это кольнуло его

227

самолюбие, но он сумел удержаться. Мак-Адаму

пришлось утешить себя мыслью, что на глазах тает срок,

когда она окажется в его власти.

Дождавшись Энн, они неторопливо поскакали к

замку, и всю дорогу Энн ощущала, какая тягостная

напряженность существует между сестрой и ее будущим

мужем. Пытаясь хоть как-то разрядить атмосферу, она с

улыбкой спросила Донована:

—

Вы встречались раньше с Мэгги Драммонд,

лорд Мак-Адам? Что она из себя представляет?

Покосившись на Кэтрин, тот сказал:

—

Она очаровательное создание — милая,

душевная, отзывчивая. Яков отдыхает в ее обществе, как

всякий мужчина в обществе женщины, которая не

напоминает фурию.

Кэтрин вздрогнула, но тут же взяла себя в руки:

—

Но с Яковом все обстоит иначе. Мэгги проще

быть нежной и ласковой: она его любовница, а это все

лучше, чем быть невестой против воли. У нее был

выбор.

—

Если бы вам предоставили выбор: быть моей

женой или стать моей любовницей, что бы вы,

интересно, выбрали?

— Ни то, ни другое, — холодно отрезала Кэтрин. —

Не сомневаюсь, вы имели много любовниц в прошлом и,

без сомнения, будете иметь их еще больше после

свадьбы. В конце концов, клятвы нужны лишь для того,

чтобы заполучить чужие земли и высокий титул, не так

ли?

Но спор их прекратился: перед ними возникли ворота

замка, где им объявили, что ужин состоится в

небольшом

зале,

располагающем

к

уюту

и

228

доверительности. Их повели по коридору; Донован

предложил руку, и Кэтрин, поколебавшись, оперлась на

нее. Он же ступал, широко улыбаясь, гордый своим

новым титулом и еще больше — красавицей невестой.

Но когда они вошли, улыбка на лице Донована

погасла, а рука словно одеревенела. Кэтрин удивленно

взглянула на него и поразилась: лицо у ее жениха

побледнело, челюсти сжались.

Яков и Донован встретились глазами, и Кэтрин

почувствовала

что-то

необычное.

Какой-то

не

высказанный вслух разговор состоялся между монархом

и его доверенным приближенным. Кэтрин перевела

взгляд на людей, окружавших короля, пытаясь понять

наконец, что происходит. Она заметила, что король в

момент их прихода беседовал с двумя женщинами. Одна

из них явно была пышноволосая Мэгги, о которой

Кэтрин слышала так много, что узнать ее труда не

представляло. Вторая стояла к вошедшим спиной.

Переглянувшись с Донованом, Яков сказал пару слов

Мэгги; та обернулась в сторону гостей, а вместе с ней

повернулась вторая женщина.

Она оказалась поразительно красивой: кожа цвета

слоновой кости, огненные волосы, зеленые глаза и

безупречная фигура.

Кэтрин вновь глянула на Донована и поняла, что эти

двое уже знакомы, и их нынешняя встреча выбила

Донована из седла, как он ни пытался скрыть это.

14

Яков следил за лицом Донована, пока троица вновь

прибывших приближалась. Он сожалел, что не смог

предупредить Донована о присутствии на ужине

229

Дженни, но он узнал об этом перед самым ужином. Как

она очутилась в свите Мэгги, вот вопрос, который

необходимо было выяснить.

—

Ваша милость! — сказал Донован, вместе с

сестрами приблизившись к монарху; его голос чуть

дрожал.

До этого не отводящий от Дженни глаз, он теперь

старательно избегал смотреть в ее сторону.

—

Донован, друг мой, я как раз говорил Мэгги, что

ты сегодня должен привести с собой свою будущую

жену.

Донован понимал, что это как бы заочное

представление его невесты Дженни, но та, казалось,

никак не прореагировала на слова короля: ее

изумрудные глаза изучали Донована.

—

Мэгги, это леди Кэтрин Мак-Леод и ее сестра

Энн.

И Кэтрин, и Энн, несмотря на некоторую робость,

попытались быть приветливыми с Мэгги, и та не

замедлила ответить им тем же. Яков почувствовал

признательность к сестрам; он остро переживал из-за

щекотливого положения, в которое поставил девушку.

—

А это леди Дженни Грэй из свиты Мэгги.

—

Мы не видались с вами прежде в Эдинбурге,

леди Грэй? — спросила Кэтрин.

—

Вряд ли: прошло уже немало времени с тех пор,

когда я в последний раз была здесь.

—

А ваш супруг, леди Грэй? — Голос Донована

был острым, как лезвие наточенного меча. — Он

благополучно поживает?

— Мой супруг умер, лорд Мак-Адам, — бархатным

голоском отозвалась она. — Скоро уж год как я вдова.

230

Мэгги по своей доброте прониклась сочувствием ко мне

и предположила развлечься суетой и блеском двора.

При сообщении о смерти мужа Дженни Кэтрин