появилось из-за горизонта, Энн уже въезжала в

замковый двор. Она молила, чтобы Кэтрин была сейчас

одна и им удалось бы поговорить наедине.

19

302

Эндрю поместили в сырую, темную и мрачную

тюремную камеру; впрочем, подумал он угрюмо, едва

ли ему здесь придется долго пробыть. Еще один день на

свободе — и он был бы далеко, поминай как звали. Но

ночь, проведенную с Энн, он не променял бы ни на что...

даже на свободу.

Энн. Мысль о ней мучила его, потому что Крейтон,

зная ее беспредельную храбрость, понимал, что она

может пойти на все ради него. Один месяц, всего лишь

один месяц, и Энн будет обвенчана... Во что бы то ни

стало надо, было, найти выход, но в голову Эндрю

ничего не приходило.

В камере была лишь охапка соломы; расстелив плащ

поверх нее, он лег и укутался им. Эндрю, понимая, что

голова у него при допросе должна быть свежей,

постарался заснуть, и ему это удалось.

Кэтрин сидела у потрескивающего огня. За немногие

дни ее замужества весь мир вокруг нее, казалось,

переменился. Она так и не смогла до конца понять, что

за человек ее муж.

Она покраснела при воспоминании о ночах,

проведенных вместе; Донован, несмотря на ее

внутреннее сопротивление, каждый раз находил путь к

сердцу и душе Кэтрин, пробуждая в ней страсть вновь и

вновь. Но ее мучила одна мысль: Донован и Дженни.

Ночь уже кончалась, и было ясно, что ей придется лечь

спать в одиночестве. Где он сейчас? Неужели у сказочно

красивой и развратной Дженни? Кэтрин прикусила губу

и подошла к окну. Она докажет Доновану Мак-Адаму,

что нельзя безнаказанно марать честь Мак-Леодов!

Утром она уедет в Стерлинг, чтобы навестить кузину, и

303

оставит мужу записку, из которой будет явствовать, что

она никогда к нему не вернется. Пусть он играет в свои

любовные игры, она в них не участница. От внезапного

стука в дверь Кэтрин вздрогнула.

—

Кто там?

—

Кэтрин, это я, Энн! Пожалуйста, открой дверь.

Мне нужно с тобой поговорить.

Кэтрин дрожащими руками отодвинула засов и

распахнула дверь.

—

Энн! Что случилось?

—

Кэтрин, мне нужна твоя помощь. Ты должна

мне помочь!

— Но что стряслось? На тебе лица нет! Сядь у

камина, согрейся и приди в себя.

Почувствовав, что сестра вся дрожит, Кэтрин взяла

ее под руку и подвела к креслу, сама опустившись перед

ней на колени.

Энн набрала воздуха и, собравшись с силами,

поведала о происшедшем.

—

Ах, Энн, — сказала Кэтрин, поднимаясь с

колен. — Не знаю, как помочь тебе, — ведь я уже

пыталась это сделать!

—

Ты же жена Донована!

—

Да... жена. Когда я нужна ему...

—

Я боюсь, что Эндрю уже пытают! Я этого не

перенесу...

—

Энн, успокойся, — сказала Кэтрин. — Узников

несколько дней держат в одиночках, чтобы подавить их

волю. А теперь поспи. Утро вечера мудренее.

—

Но, Кэтрин!..

—

Успокойся! Уж сегодня Донован точно не

станет его допрашивать: хотя мы и женаты без году

304

неделя, он уже потащился к любовнице! Он у леди

Грэй...

—

Как мне тебя жаль, Кэтрин!

—

Напрасно. Эти мужчины, претендующие на

нашу верность и изменяющие нам при первой

возможности, не стоят того, чтобы из-за них горевать.

Иди. Тебе нужно отдохнуть.

Энн, измученная переживаниями, легла в постель

сестры и тут же провалилась в полный грез и видений

сон. Кэтрин тем временем лихорадочно думала о том,

как спасти Эндрю Крейтона.

Донован редко пребывал в таком раздраженном

расположении духа. Казалось, самое время отправиться

к Кэтрин и злорадно известить ее об аресте Эндрю, но

он не был готов взглянуть ей при этом в глаза. Что

значил Крейтон для Кэтрин? Любовником ее он не был,

это стало ясно в первую брачную ночь; но, без

сомнения,

его

жена

неравнодушна

к

своему

«домоправителю».

Мак-Адам сделал большой глоток виски и опустился

в кресло, чтобы подумать над этим болезненным

вопросом. Хмель оказывал свое действие, и картины,

одна мучительнее другой, начали возникать в его

сознании. Ему и в голову не пришло, что Кэтрин также

мучается над вопросом, где он пропадает всю ночь.

Донован вновь припал к бутылке, надеясь заглушить

душевную боль; вскоре он заснул прямо в кресле.

Король отсутствовал в замке несколько дней. Как

всегда, сразу же по возвращении он первым делом

отправился к Мэгги. Она в одиночестве сидела в своей

305

комнате и была погружена в раздумья. При появлении

Якова она поднялась и протянула к нему руки:

—

Ваше величество!

Король подошел к ней и поцеловал.

—

Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не

переживала за меня! — Чуть отодвинув Мэгги от себя,

он оглядел девушку. — Такое впечатление, что мое

отсутствие положительно влияет на тебя... Или ты все

же рада, что я вернулся?

Мэгги покраснела, но промолчала, и это обеспокоило

Якова.

—

Уж не больна ли ты, душа моя? — спросил он,

когда Мэгги высвободилась из его рук.

—

Нет, милорд, у меня все хорошо.

—

Но что-то не так?

—

Нет, все так, все как надо. У меня будет

ребенок, — сказала она просто.

Не отрывая глаз от лица короля, она с замиранием

сердца ждала, как тот встретит эту весть. Яков поднялся

и подошел к ней; взяв ее за обе руки, он поцеловал их по

очереди. Радость и нежность — эти чувства она

прочитала в его глазах.

—

Когда должен родиться ребенок?

—

В августе.

—

Так ты уже давно обо всем знаешь? Почему же

ничего мне не говорила?

—

Не видела нужды...

—

Мне судить, что нужно, а что нет, — сказал

гневно Яков.

—

Я понимаю, что возникнут проблемы, милорд, а

потому охотно покину двор. Об этом никто не знает, так

что вы вольны поступить по своему усмотрению.

306

Яков подошел к креслу и сел. Мэгги понимала, что в

душе короля происходит борьба, и, искренне его любя,

хотела ему помочь. Взяв с дивана подушку, она

подошла к нему и пристроилась у ног Якова; для

полного счастья ей достаточно было сидеть рядом с

ним, ощущая его близость. В такие моменты она

переставала даже думать о своей дальнейшей судьбе, о

ребенке. Рядом — ее мужчина, ее король, в котором

вся ее жизнь.

Яков встал с кресла и опустился рядом с Мэгги, обняв

ее.

—

Ты красавица, — прошептал он.

—

Я — это твое продолжение, — ответила

девушка, прижимая его голову к груди.

Утром Донован с трудом поднялся, разбитый сном в

неудобном положении и оглушенный выпитым ночью

спиртным. Вскоре он выехал из ворот, не подозревая,

что Флеминг с коварной улыбкой следит, как он в

одиночестве покидает замок. Погладив бороду, он

немедленно поспешил к Дженни Грэй. На его стук

растрепанная и заспанная Дженни открыла дверь. Она

уже запустила несколько сплетен, представляющих

Донована в нужном ей свете.

Дженни и Флемингу не понадобилось много времени,

чтобы спеться и увидеть выгоду в дальнейших

совместных действиях.

—

Флеминг! Какого черта вы заявились в такую

рань?

—

Я к вам с замечательной новостью, леди.

— Что еще за новость?

—

Донован Мак-Адам в одиночку выехал из замка.

307

—

В одиночку? И куда же?

—

Я полагаю, скорее всего, к Ботвортскому замку.

Он и Патрик Хепберн — давние друзья.

—

Но при чем здесь я?

—

Вечером у него встреча с королем, так что

сегодня же он вернется обратно.

—

Понятно... И если он повстречает другого

путника или путницу, то может возвратиться не один...

—

Если бы при этом новобрачная ждала его

возвращения, — усмехнулся Флеминг, — она получила

бы все основания усомниться в его верности.

—

Да, это было бы очень неплохо. Благодарю вас,

милорд.

Дженни умылась, быстро оделась и вскоре уже

скакала по той же дороге, по которой уехал Мак-Адам.

После бессонной ночи Кэтрин была как во сне. Энн

все еще спала, и она села завтракать одна. От

напряженных размышлений голова ее болела. Она

поклялась никогда ни о чем не просить Донована, но

сейчас Кэтрин была слишком озабочена судьбой сестры.

Она решилась немедленно найти мужа, чтобы просить

его об освобождении Эндрю.

Внизу Кэтрин спросила про Донована, и ей сказали,

что тот ускакал в Ботвортский замок, чтобы обсудить

государственные дела с Патриком Хепберном.

—

Он выехал один? — спросила Кэтрин.

—

Да, миледи, — ответил конюх, отводя глаза в

сторону, и Кэтрин догадалась, что не все здесь ладно.

Неужели он и вправду до сих пор любит свою рыжую

Дженни?

—

Скажи-ка, — спросила она конюха, — а леди

Грэй выезжала из замка этим утром?

308

—

Да, миледи,— неохотно ответил тот.

Он питал глубокое уважение к Доновану и обожал

Кэтрин. Ему было непонятно, как Мак-Адам может

играть и любовные игры с какой-то леди Грэй, когда у

него такая жена.

—

Благодарю тебя, Уилл, — сказала она, стараясь

скрыть от слуги горечь измены.

Донован и Патрик Хепберн были ровесниками, и

жизнь их во многом складывалась одинаково. Они

дружили уже много лет и бок о бок сражались за Якова

IV. Патрик, подобно Доновану,

просил руку

благородной леди — Джейн из рода Гордонов.

Донован

в

этот

свой

визит

следил

за

взаимоотношениями супругов и с завистью, и некоторой

горечью отметил, как счастливы они друг с другом.

Может быть, и Кэтрин со временем поймет тщетность

своего противостояния ему и примирится с ролью

жены? Он вспомнил заодно, что в последнее время

Дженни буквально не давала ему прохода и всячески

набивалась в любовницы, хотя он не испытывал к ней

ни малейшего влечения. Он уже понял, что желает

Кэтрин и только Кэтрин нужна ему. Он овладел

искусством разжигать ее страсть, возбуждать ее

чувственность, но всякий раз, овладев ею, видел в ее

глазах печаль и не знал, как с ней бороться.

Закончив переговоры с Патриком, ближе к вечеру

Донован отбыл обратно.

—

Оставайся на ночь, утром уедешь, —

предложил Патрик.

309

—

Нет, мне нужно быть дома до ужина. Кроме

того, хочется немного проветрить голову, много всякой

ерунды накопилось.

Патрик и Джейн долго смотрели вслед Доновану.

—

Почему-то он несчастлив, — заметил Патрик.

—

Да, — согласилась Джейн. — И я

догадываюсь, почему.

Патрик поглядел в глаза жене. Какие баталии

происходили между ними, пока он не осознал, что

любит ее. И теперь она — светоч его жизни. Ему стало

жаль Донована, но только сам Мак-Адам мог понять,

что его проблемы проистекают от того, что он влюблен

и не хочет признаться себе в этом.

—

Только бы он не разрушил все, прежде чем

дойдет до истины...