говорят. Оставь меня.

Теперь Донован знал о жене все. Ему не требовалось

даже спрашивать, помогала ли она Эндрю. Ясно, что

помогала. Он хотел бы задушить ее своими

собственными руками, хотел прикончить Эндрю

Крейтона... и хотел ее, хотел больше, чем когда-либо

раньше. В нем шла борьба любви и ненависти. Кэтрин

смотрела на мужа, на его еще не зажившие ссадину на

подбородке, синяк под глазом, разбитые в кровь

костяшки пальцев.

—

Милорд? — прошептала она.

—

Я тебя уже предупреждал. — Он поднял глаза,

но не шевельнулся. Кэтрин отступила на шаг. Медленно,

очень медленно Мак-Адам поднялся и двинулся по

направлению к ней, и Кэтрин, вся дрожа, ждала

развязки. Донован приблизился к жене вплотную и

грубо схватил ее за плечи: — Однажды может

произойти так, Кэтрин, что ты окончательно оттолкнешь

меня от себя, и тогда получишь то, чего так упорно

добиваешься.

—

Бедный, устал от своей шлюхи!

Донован молча смотрел на жену.

—

А я твоей никогда не буду. Никогда!

—

Уйди прочь!

Он резко оттолкнул ее. Трещина между супругами

росла, превращаясь в пропасть. Какая-то пара слов,

признание очевидности могли бы избавить их от этих

340

танталовых мук... Но произнести эти слова каждому из

них мешала гордыня.

У себя в комнате Кэтрин закрыла дверь и,

обессиленная, прислонилась к ней. Боже, что за пытка ее

брак! Он заставлял ее тело таять от блаженства, хотя

при этом не говорил ни слова любви. Прямиком от нее

он способен идти к этой рыжеволосой ведьме и быть с

ней... Заниматься с ней любовью... Мысли эти заставили

ее застонать и броситься на постель с зареванным и

злым лицом.

Донован еще какое-то время сидел в кресле, пока до

него не дошло, что воины ждут его. Тогда он велел

передать, что погоня отменяется. Какой был смысл в

ней, если под Эндрю быстроногий черный жеребец

Кэтрин? Итак, Эндрю ушел... Но уйдет ли он из мыслей

и чувств Кэтрин? Или он по-прежнему будет разделять

его и Кэтрин в их супружеской постели?

Жена безосновательно обвиняла его в том, что он

держит Дженни в качестве любовницы. Может быть, и

впрямь в ее объятиях он обретет покой? Может быть,

сойдясь с Дженни, он сумеет избавиться от чар,

которыми околдовала его Кэтрин? Поднявшись на ноги,

Донован вышел из кабинета и с выражением мрачной

решимости на лице двинулся в сторону комнаты

Дженни, пытаясь убедить себя в том, что желает только

ее... Но в действительности он не мог выбросить из

головы мысли о жене, о ее горячем теле, ее страстности,

ее жарком дыхании и порывистых объятиях. Чего же,

Господи, она еще добивается? Ведь они достигли всего,

о чем только могут мечтать супруги! Что ж, он изгонит

ее из своего сознания, из сердца, покончит с этим

наваждением раз и навсегда. Донован остановился перед

341

дверью бывшей любовницы. Все так просто: войти и...

Дженни красива, хочет его и жаждет упрочить свое

положение при дворе, в чем он вполне может ей

помочь...

Мак-Адам взялся за дверную ручку, он тут же

отдернул пальцы; обругав себя за слабоволие, он

прошел к двери своей комнаты и распахнул ее, ожидая

найти там Кэтрин. Но комната была пуста. Донован

огляделся. Присутствие Кэтрин ощущалось в каждой

вещи, в каждой мелочи. Казалось, она где-то здесь,

рядом... Но Донован не мог забыть ее слов: «Ты овладел

моим телом, но душой я никогда не буду тебе

принадлежать». Навязчивая мысль снова начала мучить

его. Это было как белая горячка — мысль об Эндрю и

Кэтрин. Ведь его жена помогла убежать своему

любовнику... вернее — возлюбленному!

Донован подошел к двери комнаты, смежной с

комнатой Дженни, и медленно задвинул засов. Затем

взял со стола флягу с виски; может быть, хмель положит

конец той неразберихе, что царила в его голове. Он сел у

догорающего огня в камине и взгромоздил ноги на

скамью перед собой, намереваясь хорошенько напиться.

Хоть на какое-то время он вытеснит мысли о Кэтрин из

своего сознания.

Через некоторое время Кэтрин вернулась в спальню.

Первый взгляд ее был на дверь, ведущую к Дженни. К ее

удивлению, она была заперта на засов... Затем Кэтрин

заметила спящего в кресле Донована. Увидев перед ним

пустую флягу, она все поняла. Улыбнувшись, Кэтрин

разделась, легла и быстро уснула безмятежным, мирным

сном.

342

22

Хермитидж, куда бежал Эндрю, был местом, где он

намеревался

встретиться

с

шотландцами-

заговорщиками; ему пришлось ждать целую неделю,

пока все предатели подписали соглашение и отдали свои

экземпляры. Целую неделю! А это значило, что до

венчания Энн оставалось совсем немного... Сидя в

тихой, полутемной комнате, Крейтон пытался сохранить

невозмутимость. От свечи по стенам двигались

гигантские тени. Лорд Флеминг сидел, сложив руки и

поблескивая бегающими глазами. Эндрю отпил эля,

ожидая, что тот ему скажет.

—

Все изменилось, — сказал Флеминг. — Яков

теперь король, а с ним началась новая эпоха. Он

романтик, полон страсти, горяч. Он отменный ездок и

страстный чтец. Великие деяния гомеровских героев,

споры греческих философов... Он читает «Хроники»

Фруассара, «Энеиду» Вергилия, изучает историю,

истолковывает Священное Писание. Он увлекается

новомодной теорией некоего Колумба, доказывающего,

что есть иной, кратчайший путь в Индию. Он осыпает

своими милостями печатников Эдинбурга. И тем не

менее, — лукаво сказал Флеминг, чуть наклонившись

вперед, — он не тот человек, которым можно

манипулировать. Зато он смертен... Мы подготовили

все, что вы желали, сэр Крейтон.

Эндрю кивнул и взглянул на бумаги, которые лорд

Дуглас достал из ларца. Он был последним, чья подпись

должна была стоять на документе. Подписав его, тот

отбросил перо и присыпал документ песком. Эндрю

удовлетворенно улыбнулся:

343

—

Все отлично, милорды. Вы будете щедро

вознаграждены, могу вас заверить. Теперь наш договор

необходимо доставить в Лондон.

На лице лорда Дугласа появилось выражение

неуверенности и страха. Он неожиданно поднялся.

—

Мне придется покинуть вас. У меня сегодня

ужин в покоях короля.

На пальце его осталось чернильное пятно, и он потер

его, словно стремясь стереть с себя клеймо измены.

Затем он вышел.

—

Он немного боится, сэр, и на то есть причины,

— сказал Флеминг. — Его вражда со Стюартами носит

давний характер. Два Дугласа несколько лет назад, при

отце нынешнего короля, были убиты в Эдинбургском

замке. Кроме того, дед Якова убил деда Дугласа,

которого он пригласил к себе в покои. Борьба между

Дугласами и короной за влияние в пограничье —

давняя история, но в настоящее время естественно,

перевес на стороне короля. Итак, Хермитидж ваш; пусть

он будет еще одной жемчужиной в английской короне.

Флеминг упивался своим красноречием, и Крейтон

почувствовал, как в нем начинает расти отвращение к

этому человеку.

—

Но большинство шотландцев, — медленно

сказал он, — предпочтут умереть, но не склониться

перед англичанами.

—

Верно, — согласился Флеминг, — но нас не

должно волновать, что там думает большинство

шотландцев.

Все прошло так гладко, что Эндрю даже почувствовал

разочарование. Взять молодого короля или его юного

брата в заложники и от его имени управлять

344

государством — дальше этого не шли замыслы

беспринципных царедворцев. Прикрываясь ребенком,

они могли бы держать в своих руках всю страну.

Флеминг уже прикончил одного монарха.

—

В конце концов, с Яковом тоже может что-то

случиться, — продолжал Флеминг, — он такой

отчаянный! И до меня доходят слухи о том, что варево

варится, зреют новые мятежи. Короля могут убить, а не

его, так кого-нибудь из его друзей — Патрика Хепберна

или Донована Мак-Адама... — Ему не требовалось

пояснять, что эти люди стоят у него на пути, — это и

без того было ясно.

Эндрю приподнялся.

—

Мне также нужно ехать.

—

Итак, мы друзья?

—

Надеюсь, — ответил он. — Мы поможем друг

другу, и да сбудется Божье предначертание.

Эндрю ходил по опустевшей комнате: итак, у него на

руках все, что ему нужно. Оставалось найти путь к

Доновану, вступить с ним в переговоры, да так, чтобы

тот не успел его прикончить, прежде чем он изложит

ему суть дела. Предстоит дальняя поездка: необходимо

отвезти документы в Англию и добиться того, чтобы

судьба Энн была включена в условия сделки!..

Крейтон достаточно отдохнул за эту неделю и смог на

быстроногом скакуне ночью достичь пограничья. Пока

все идет как нельзя лучше, подумал он. Эндрю не знал,

что назревают события, которые сильно повлияют на

его судьбу.

Мэгги и ее сестры Юфимия и Сибилла завтракали в

обществе Кэтрин и Энн. Подали высокие, тяжелые

345

золотые кубки, в которых плескалось вино. Мэгги

подняла свой кубок и сказала:

—

Давайте выпьем за здоровье короля!

Женщины поднесли кубки к губам и выпили; правда,

Энн и Кэтрин только пригубили. Вдруг Мэгги

вскрикнула, вскочила и опрокинула кубок, так что вино

разлилось по белой скатерти. Затем, перегнувшись через

стол, она выхватила кубки из рук Энн и Кэтрин. Один из

слуг вскрикнул: кубок Юфимии был пуст, а сама она

медленно валилась на пол, содрогаясь в конвульсиях.

Энн и Кэтрин, забыв о себе, метнулись к Мэгги.

—

Позовите короля! — крикнула Кэтрин.

Руки у нее дрожали. В вино, перед тем как подать,

опустили зуб акулы, а стало быть, как все свято верили,

оно не могло быть отравлено.

—

Врача! — закричала Энн; голос ее срывался от

ужаса.

Мэгги все еще стояла, опираясь на стол, и не падала

лишь потому, что Кэтрин удерживала ее обеими руками.

Внезапно портьеры раздвинулись, и стремительно

вошел Яков, пнув ногой стул, оказавшийся на его пути,

не замечая лежавшей на полу Юфимии, короткого

вскрика Сибиллы, топота ног в коридоре; он подхватил

Мэгги на руки и вынес ее из зала, где на полу уже

бездыханными лежали ее сестры...

—

Милая моя, милая моя! — повторял король.

Он опустился на стул, держа Мэгги на коленях; она

прижималась к нему, чувствуя, как ее ноги сводит

судорогой. Мэгги уже не могла говорить. Появился

дворцовый лекарь.

—

Милорд, ей следует немедленно очистить

желудок!

346

Кэтрин, пересиливая острую резь в животе, побежала

за чашей; король тем временем опустил голову Мэгги,

разжал ей зубы и сунул два пальца в рот, понуждая к

рвоте. Теперь оставалось только положиться на милость

Божию. Рот Мэгги вытерли полотенцем, смоченным в

розовой воде.

—

Я перенесу тебя на кровать, — сказал Яков;

голос у него дрожал от волнения.

—

Нет, не надо, — прошептала Мэгги.

Она хотела оставаться подле Якова, ибо чувствовала,