В общем, как ни было тихо в их семье, подспудно, как и было сказано выше, - покоя не было.

Как-то вечером, за телевизором, смотрели очередной, надоевший даже Нэле боевик, - она вдруг спросила: Мить, а ты в стриптиз-баре был?

Митя удивился и вопросу, и тому, что он-таки не был в стриптиз-баре и живого стриптиза не видел. Он слишком увлекся самой жизнью великого города и не до стриптизов ему было.

Он ответил: нет.

- Честно? - Уточнила Нэля.

- Абсолютно, - ответил Митя с легкостью - впервые ему не пришлось привирать или врать.

- Мить, - сказала Нэля и покраснела, - я хочу пойти на стриптиз. Девчонки говорят, интересно и возбуждает...

- А так ты уже не возбуждаешься? - Усмехнулся горьковато Митя. Нэля покраснела еще пуще: ну что ты! Просто интересно...

Она замолчала, боясь своими дальнейшими объяснениями обидеть Митю.

Митя, не желая дальше муссировать тему, откликнулся: пойдем! О чем разговор! Только...- он почему-то пытался уклониться от похода на стриптиз, - только ведь в нашей организации это не приветствуется, ты об этом знаешь?

- Нет можно, - ответила Нэля, - я консультировалась... С женами можно. Конечно, не афишировать, что мы - советские, и не трепаться об этом с малознакомыми. И все. Пойдем?

- Пойдем, - вздохнул Митя, поняв, что Нэля советовалась ни с кем иным, как с В.В.(так оно и было...).

И на следующий вечер Нэля и Митя отправились на стриптиз. Нэля долго думала, в чем ей пойти, хотела в черном (она любила этот цвет - бессвет), но Митя со своей обычной полуулыбкой отметил: до шеи в черном, постная физиономия, а глаза горят греховным любопытством,- не годится...

Нэля сначала обиделась, но быстро сообразила, что Митька,- как обычно, прав, и надела синее муаровое со скромненьким вырезом.

Когда на улице Нэля спросила Митю, как гида, - куда? он ответить не смог: не знал он стриптиз-баров! И сказал, что как наткнутся, так и зайдут...

Вдруг среди полустершегося в памяти хаоса своих уличных впечатлений возникла реклама, освещенная белыми стрелами дневного света: обнаженная стилизованная женская фигура с длинными темными волосами, овевающими ее как шаль. И подпись, горящая лиловым: Анна Шимон.

Вспомнилось и то, что это имя остановило его своим каким-то надменным звучанием и теперь вот выплыло.

Тогда он еще подумал, что должен посмотреть на женщину, носящую такое загадочное имя: Анна Шимон... Но в ходе своей жизни забыл об этом желании.

Он радостно сообщил Нэле, что знает, куда идти, а она тут же его и заподозрила. Чтобы ее Митька не пошел посмотреть на голую бабу? Да он наверное, эту Анну Шимон в бинокль изучил! А сейчас притворяется!

... Все-таки я слишком ему доверяю, - подумала Нэля и чуточку надулась. Митя этого не заметил, он мчался вперед, таща за собой Нэлю. Он испугался, что Анна Шимон больше не выступает в этом

варьете, находящемся в довольно-таки старом доме, в полуподвале. Они подошли к дому.

Все та же афиша сообщала, что стриптизерка Анна Шимон здесь каждый вечер.

Они вошли и Митя понял, что свалял дурака, не позвав с собою никого из парней с женами. Те были уже дошлые и ушлые, а Митя и Нэля выглядели иностранцами, явно из-за "занавеса". Даже Митя с его привычкой к городу и природной контактностью. Больно взгляд у метра был понимающий. И посадил он их довольно далеко от сцены, - сейчас совершенно пустой, с подсвеченным, размалеванным задником.

Тогда Митя на своем шикарном английском потребовал джин-тоник для себя и мартини для Нэли.

Метр несколько засомневался: ТЕ, ОТТУДА, - никогда не заказывали дорогих напитков. Но не его это дело.

В зале было немного столиков, но все заняты. Нэля шепнула, что здесь почему-то главным образом пожилые мужчины и много женщин... Митя это тоже отметил.

Они пришли во время: сеанс только начинался.

Зазвучала музыка (за полупрозрачным задником высветился небольшой оркестр), странная, тягучая, восточная, - она вдруг нанесла тоску по чему-то несбывшемуся и не сбудущемуся...

И вдруг кинжальные лучи света скрестились на сцене. Митя замер.

Нэля тоже. Это было похоже на какое-то таинство. Как будто они участвовали в радениях неведомой секты, и что сейчас случится, произойдет, - неизвестно.

В светящийся круг вошла высокая девушка в чем-то блестящем белом, - то ли хитоне, то ли в таком платье... Ее темные волосы были разделены пробором и как плащ покрывали плечи, сверкая под лучами света. Она повернулась лицом к залу и Митя увидел ее лицо (хорошо, что зальчик был совсем небольшой): удлиненное, бледное, с прямыми темными бровями и очень светлыми глазами. Губы были покрыты сиреневой перламутровой помадой.

Смотрела она в зал секунду, но Митя отметил серьезность и даже мрачность взгляда.

Кто-то сзади прошептал по-французски: "Потрясающий имидж! Она великолепна! Я почти каждый вечер здесь..."

Митя потянулся за сигаретами и зажигалкой, но отдернул руку, поразившись кощунственности этого действия: поджигая сигарету, покуривая, может быть, чихая и кашляя? - смотреть на таинство приобщения!..

Анна ходила по сцене короткими напряженными шагами зверя в неволе, в клетке.

Она сбросила белый хитон на появившийся откуда-то стул с гнутой спинкой и вот она уже только в лифчике и трусиках, босиком.

Повернувшись к зрителям спиной, как смущающаяся девочка, Анна расстегнула лифчик, он упал к ее ногам и она снова коротко прошла по сцене, резко полуобернувшись к залу и среди ее метнувшихся, темных, цвета старой коры дерева, волос вдруг встали голубые шары грудей с темнокоричневыми сосками. Митя сдавил в руке зажигалку - он едва не потерял сознание...

Анна прошла вперед, груди ее вздрогнули и странно было видеть эти белоголубые шары на суховатом смуглом теле подростка с тонкими длинными почти мальчишьими ногами.

Неуловимым движением она скрутила трусики и переступила через них. Медленным движением - в такт заунывной музыке - она собрала руками волосы и приподняла их над головой, - голубые шары вздрогнули и колыхнулись, а она так, с поднятыми к волосам руками, снова прошла по сцене, не улыбаясь, глядя в зал, поверх голов.

Митя на секунду закрыл глаза. Все, что он сейчас видел, было так резко, жестко и странно, что он чувствовал себя убитым. Расстрелянным. Четвертованным.

И не потому что он смотрел в зрительном зале на полностью обнаженное женское тело... Нет! Потому что это была Анна Шимон.

Тайна заключалась в ее странно неподвижном лице, в этой мрачности взгляда, в этих сжатых губах без улыбки и вместе с тем - в каком-то незащищенном, нежном, страстном и детском теле с тяжелой женской грудью...

Как она прекрасна, думал Митя, сидя за столиком с закрытыми глазами ему не нужно было смотреть на нее - он помнил ее всю...

- Ты что, Митя, напился? - Шепотом спросила Нэля, удивившись тому, что Митя не смотрит стриптиз. Он вздрогнул, открыл глаза, улыбнулся через силу и сказал: нет, просто так...

Анна ходила по сцене, и на каждое ее движение отвечали вздрогом голубые груди. Суровый, чуть озлобленный подросток, с грудями кормящей венецианской мадонны! Это была изощренная красота, которая вызвала в Мите восторг и благоговение. Он был повержен величием этой девушки, не самой известной стриптизерки Нью-Йорка.

А она холодно, заученно улыбнулась, накинула на плечи хитон, еще раз метнулись волосы, и не глядя больше в зал, - ушла.

И тогда стало понятно, какая тишина стояла в зальчике в присутствии Анны. Вдруг все шумно задвигались, заговорили, закурили...

Музыка стала другой, занавес-задник раздвинулся и на сцену вышел толстяк в шляпе...

- Пойдем, - шепнул Митя Нэле и, бросив на стол деньги, потащил ее из зала. И добрая половина зрителей уходила.

Нэля что-то говорила про неловкость и неприличность того, что они сразу после стриптиза ушли, - Митя молча тащил ее за собой.

Они вышли на улицу.

Нэля что-то говорила и говорила, - он не слышал. Тогда она дернула его за руку: что ты молчишь? Мне же хочется поговорить, - обиженно сказала она и внимательно посмотрела на мужа, - какой-то он не такой...

- Давай поговорим, - откликнулся по-доброму Митя, испугавшись, что Нэля заметит его прострацию.

- Она красивая?.. - Спросила неуверенно Нэля, и решительно ответила сама, - но неприятная...

Митя пожал плечами.

Нэля ощутила, что ему не нравится эта тема, и она решила рубануть, пусть знает! Эта девка-стриптизка ему приглянулась!

- Да она просто уродка! Сама тощая, а сиськи как у коровы. Несоразмерно!

Мите так не хотелось выслушивать нэлины глупости по поводу Анны, что он даже сморщился. Нэля была слишком возбуждена зрелищем, и и не заметила его гримасы.

- Послушай, Мить, а это интересно, да? - спросила она, не зная, как ей отнестись к стриптизу: осудить или же воспринять, как театр. - а что, вроде бы такого? Вышла, разделась до гола, потрясла грудями, показала все, что можно и нельзя, и ушла. Даже не улыбалась! Вроде бы она - королева...

Митя молчал и Нэля завершила свои умствования: а вообще - стыдно! Она же догола раздевается при стольких мужиках!

- А при женщинах - можно? - усмехнулся Митя.

Нэля подумала. Щеки ее горели, глаза блестели...

- Нет, - ответила она, - при женщинах тоже не надо... Знаешь, я вдруг заволновалась, как будто я - мужчина, когда она стала ходить... - Сообщила Нэля. - Она снова задумалась, потом сообщила: нет, я бы не смогла... Это ужас!

... А тебе и не надо, Нэличка, подумал Митя, припоминая в подробностях фигуру раздетой жены - толстые ножки, маленькие грудки и тяжеловатую попку... Тело Нэли не было сексуальным на взгляд, впрочем... Впрочем, когда-то ему казалось наоборот, но тогда он не знал ни одной женщины кроме нее...

Они пришли домой и Нэля предложила немного выпить.

Она все еще переживала стриптиз, а ему не хотелось говорить об этом. И еще он решил: сегодня близости у него с Нэлей не будет, он не хочет разрушать храм, воздвигнутый Анне, и не имею

щий - пока! - никаких сексуальных надстроек. А может и имелись е они, но Митя дал себе такое задание: святость и благоговение еред истинной красотой. Не встает же у него, когда он смотрит,

к примеру, на картину Рубенса?..

Они с Нэлей выпили и Митя, нарочито зевая, сказал, что устал сегодня на работе и сейчас свалится и заснет. Он ушел в спальню и лег в постель.

Нэля долго чем-то шуршала, фыркал спрей духов, еще что-то и, наконец, она подошла к нему.

Он лежал с закрытыми глазами, но не спал. Чуть приоткрыл глаза и увидел обнаженную Нэлю - она никогда не приходила к нему голой, а тут...

И вдруг Митя тоже почувствовал страшное возбуждение, которое видно гнездилось в нем еще с сеанса, а теперь, при виде обнаженной Нэли, оно вырвалось наружу.

И Митя, забыв свои наказы, схватил Нэлю за те самые грудки, которые еще полчаса назад не считал сексуальными, - опрокинул ее на себя, устремившись в нее с сумасшедшей силой...

Митей завладела одна идея, одна страсть: Анна Шимон. Из-за нее он даже стал вспоминать Риточку, которая пообещала назвать девочку - Анной... А если это и вправду будет Анна?..

Что он, Митя, будет тогда делать? От Нэли - это ясно! - он никогда не уйдет, но девочку будет опекать, приучать к себе, познакомит с Митенькой, Нэле во всем признается.... Возможно - и у него вырастет красавица дочь Анна, которую может быть возьмет к ним в семью. Анатолия он как-то не брал в расчет вообще.

Митя, как на работу, через день отправлялся в варьете. Нэля как-то догадалась об этом, но против ничего не имела, потому что каждый раз Митя после посещения был суперсексуален. Самой Нэле вроде бы и хотелось сходить на стриптиз, но не на эту... На какой-нибудь новый. Она сказала об этом Мите. Митя удивился: тебе там не понравилось, мне показалось...

Нэля перебила его: "Митя, я же все-таки женщина! Это мужикам понравилась одна, ну они и шляются туда и только туда, на ее сиськи смотреть! А я хочу разных зрелищ, понимаешь?"

- Понимаю, - ответил Митя, - хорошо, мы с тобой сходим куда-нибудь еще, ты там у своих советчиков адресок спроси, - усмехнулся он.

- И спрошу! - С некоторой обидой воскликнула Нэля. И спросила.

Пошли они с Митей в более шикарное заведение с большой программой.

Стриптизерка там была среднего роста, блондинка, тоже с большой грудью, но совсем не такой, как у Анны.

Блондинка была красиво накрашена, - но слишком. Попка у нее была аккуратненькая и розовая.

Вела себя девица на сцене совсем не так, как Анна. Звали ее Сузи. Она играла с тросточкой, зонтиком, садилась на стул, поворачивалась к публике розовым пухлым задиком, наклонялась, с улыбкой глядя на всех меж своих полненьких стройных ножек. Митю от этой Сузи тошнило чуть ли не физически. Он вспомнил фразу по-французски, сказанную об Анне: она - великолепна, потрясающий имидж... Да, Анна была прекрасна, она царила над залом и как бы не она была обнажена, а все те, кто смотрел на нее.