Елизавета кивнула. Теперь она была больше похожа на затравленного зверя.

– Да, я выйду за одного из них. Можете на это рассчитывать. Скажи, что я намечаю свадьбу на осень. Это решено. Я понимаю, что мне необходимо выйти замуж.

– На этом торжестве будет и Каспар фон Брейнер. Вы позволите усадить посла рядом с вами? Нам необходимо заручиться его поддержкой в нашей борьбе с шотландской регентшей.

– Разумеется, он займет это место! – торопливо ответила она. – А кому, по-твоему, сидеть рядом со мной? Сэру Роберту? Пусть злопыхатели подавятся своими сплетнями, а все собравшиеся поймут, что я вновь вернулась к мысли выйти за одного из Габсбургов. Я окажу его послу все знаки внимания.

– Я очень хочу, чтобы вам на этот раз поверили, – искренне сказал Сесил. – Посол надеется. Вы сами это поняли. Однако я не вижу, чтобы вы начали составлять брачный договор.

– Сесил, пока еще август. Наш двор путешествует. Сейчас не время составлять договоры.

– Ваше величество, опасность не прекратишь тем, что кто-то устроил вам роскошный пир. Ей нет дела до удачной охоты и прекрасной погоды. Герцог Арранский со дня на день должен прибыть в Англию. Вы позволите проводить его к вам сразу же, как только он появится?

– Да.

– Вы разрешаете передать ему деньги и начать готовить армию, которая отправится в Шотландию вместе с ним?

– А вот с армией подожди, – возразила королева, едва дослушав фразу. – Сначала нужно убедиться в том, что он умеет командовать, и узнать, каковы его намерения. Кстати, о слухах. Кажется, у герцога была жена, которую он благополучно куда-то спровадил.

«Если ты любезничаешь с одним женатым мужчиной, что помешает тебе заниматься тем же с другим?» – раздраженно подумал Сесил.

Вслух же он, естественно, сказал другое:

– Ваше величество, без нашей поддержки герцог Арранский не победит, а он самый благоприятный для нас претендент на шотландский трон. Если этот человек поведет нашу армию к победе и вы решитесь выйти за него, то мы обезопасим Англию от угрозы французского вторжения, причем навсегда. Если вы сделаете это, то превзойдете всех королей и королев, правивших до вас. Слава Елизаветы затмит даже ту, которая досталась вашему отцу. Обезопасьте Англию от французской угрозы, и вас запомнят навсегда. Все остальное забудется. В людской памяти вы останетесь спасительницей Англии.

– Я встречусь с герцогом, – пообещала Елизавета. – Можешь мне верить, Сесил. Интересы страны для меня превыше всего. Я переговорю с ним и тогда решу, как мне поступить.


На алтарь королевской часовни в Хэмптон-Корте вновь поставили распятие, принесенное из кладовой и начищенное до блеска. Огарки заменили новыми свечами. После летних странствий по дворцам, охот и празднеств королевский двор вдруг охватило религиозное рвение. Приходя на мессу и покидая часовню, Елизавета склонялась перед алтарем и осеняла себя крестным знамением. У входа появилась чаша со святой водой. Протестантская душа Екатерины Ноллис не могла этого вынести, поэтому женщина каждое утро демонстративно покидала дворец и ехала в Лондон, чтобы помолиться в реформированной церкви.

– Что все это значит? – полюбопытствовал у королевы сэр Фрэнсис Бэкон, когда они стояли возле открытой двери часовни и смотрели, как певчие чистят перила алтаря.

– Подачка, – презрительно ответила она. – Кость для тех, кто желает удостовериться в моем обращении.

– Кому же именно она предназначена?

– Папе Римскому, который предпочел бы видеть меня мертвой, – раздраженно ответила Елизавета. – Испанцам, с которыми я вынуждена дружить. Эрцгерцогу, дабы в нем не угасала надежда. Английским католикам, чтобы дали мне передышку. Тебе, сэр Фрэнсис, и твоим собратьям-лютеранам. То-то вам будет пища для сомнений.

– А истинные цели всего этого?.. – улыбаясь, спросил он.

Елизавета сердито дернула плечом, вошла в часовню и ответила:

– Всех, кого я перечислила, они интересуют меньше всего. Но можешь не сомневаться, я умею надежно хранить в глубине своего сердца все то, что для меня истинно.


Уильям Хайд получил письмо от Томаса Блаунта, доверенного слуги сэра Роберта. В нем содержалась просьба встретить людей Дадли, которые приедут через три дня, чтобы проводить Эми и миссис Оддингселл к Форстерам в Камнор-Плейс, а затем, после недолгого пребывания там – в Чизлхерст. Внутри письма было второе, написанное собственноручно сэром Робертом. В нем он сообщал Уильяму основные придворные новости, рассказывал о подарках королевы, уже вернувшейся в Хэмптон-Корт, и вскользь сообщал, что Уильяма вскоре назначат на выгодную должность в один из оксфордских колледжей. Это будет благодарностью за теплый прием, оказанный леди Дадли, и залогом их дальнейшей дружбы.

Уильям поспешил к Эми, показал ей письмо и сообщил:

– У меня новости. Через несколько дней вы с Лиззи покидаете нас.

– Так скоро? – удивилась Эми. – Роберт что-нибудь написал о поисках дома?

– Королева подарила ему потрясающий особняк в Кенте. Сэр Роберт написал мне об этом. Ноул-Плейс. Тебе знакомо такое место?

Эми покачала головой и спросила:

– Значит, он не хочет, чтобы я занималась поисками дома? Муж раздумал обосноваться в Оксфордшире? Мы теперь будем жить в Кенте?

– Сэр Роберт ничего об этом не пишет, – как можно мягче ответил Уильям. – Видимо, он сам пока не решил.

Бедняжка Эми! Она получила новую порцию унижений. Каково ей узнавать у родственника, где будет находиться ее дом? Июньская ссора с мужем, да еще и приключившаяся на глазах других людей, тяжело сказалась на ней. Эми словно усохла от стыда и замкнулась в себе. Все эти недели она постоянно ходила в церковь. Уильям Хайд считал, что ее посещение приносит утешение женщинам, особенно тем, кому не совладать с тяжелыми жизненными обстоятельствами. Эми повезло, что в здешней церкви служит отец Уилсон. Он умеет найти нужные слова и наверняка советует Эми проявлять смирение. Уильям Хайд, как и любой мужчина его возраста, считал смирение великой добродетелью жены.

– Эми, я стал замечать, что ты прикладываешь руку к груди. У тебя что-то болит? – спросил он, увидев такое сейчас. – Пусть тебя перед отъездом посмотрит лекарь. Послать за ним?

– Спасибо, не стоит, – с печальной улыбкой быстро ответила она. – Поболит и перестанет. Когда мне уезжать от вас?

– Дня через три или четыре. Сначала вы отправитесь в Камнор-Плейс навестить Форстеров, оттуда поедете к Хайесам в Чизлхерст. Нам будет очень тебя недоставать. Мы к тебе привыкли как к родной. Хочу надеяться, что ты там не задержишься и снова вернешься сюда. Мы всегда тебе рады.

Уильям надеялся, что перемена обстановки обрадует Эми, но ее глаза вдруг наполнились слезами. Мистер Хайд не любил женских слабостей и поторопился уйти.

Но Эми не расплакалась, наоборот, улыбнулась и сказала:

– Как вы с Алисой добры ко мне. Я всегда с такой радостью приезжаю сюда. Ваш дом стал для меня родным.

– Может, под зиму ты опять вернешься к нам, – с напускной веселостью сказал Уильям.

– Или же вы приедете ко мне. Я пока не знаю, где буду жить. Возможно, что и в Кенте. Если Роберту нужно, чтобы я обосновалась там, то мне придется остаться в этом Ноул-Плейсе.

– Конечно, – только и мог ответить ей Уильям Хайд.


Очередной разговор между Летицией Ноллис и Уильямом Сесилом происходил в его красивом, изящно обставленном кабинете в Хэмптон-Корте. Уильям восседал за громадным письменным столом, а Летиция стояла, заложив руки за спину. Вид у нее был сосредоточенный.

– Бланш Парри говорила королеве, что та играет с огнем, может спалить весь дом и нас заодно, – сообщила юная фрейлина.

– Что ответила королева?

– Сказала, что не сделала ничего дурного. Мол, никто не может представить доказательства ее недостойного поведения.

– Госпожа Парри говорила еще что-нибудь?

– Да. Она сказала: «Достаточно посмотреть на вас с Дадли, и все будет ясно». – Летиция хихикнула. – Дословно помню: «Оба горяченькие, прямо как каштаны на противне».

– А королева? – нахмурился Сесил.

– Она велела Бланш убираться прочь и не возвращаться до тех пор, пока ее рот не отучится произносить сплетни. Ее величество пригрозила, что этой Парри отрежут язык за клевету, если она и дальше будет сплетничать.

– Что-нибудь еще?

– Нет, сэр. – Летиция покачала головой. – Бланш заплакала и сказала, что у нее сердце разрывается. Думаю, это уже мелочи.

– Скажи, ведь в спальне королевы всегда спит кто-то из фрейлин, а с наружной стороны двери находится стража?

– Да, сэр.

– В таком случае все сплетни – ложь и злобная клевета на нашу королеву.

– Да, сэр, – тоном старательной школьницы повторила Летиция. – Если только…

– Что?

– Если только в спальне королевы нет какой-нибудь потайной дверцы. Тогда Елизавете нужно всего-навсего дождаться, пока фрейлина уснет, прошмыгнуть в эту щелочку и пойти к сэру Роберту. Рассказывают, что король Генрих, ее отец, всегда поступал именно так, если хотел навестить женщину.

– Там нет ни потайных дверей, ни секретных коридоров, – резко возразил Сесил.

– Но мужчина может лечь с женщиной и днем, необязательно в постель. Скажем, устроиться под деревом или в укромном уголке. Если они торопятся, то и прямо у стены.

Глаза Летиции торжествующе сияли, будто она и Сесил играли в увлекательную игру.

– Все это может оказаться правдой. Только сомневаюсь, что твой отец был бы доволен, узнай он, какие мысли бродят в твоей голове, – сурово произнес Уильям. – Должен тебе еще раз напомнить: держи при себе все свои соображения и догадки.

– Да, сэр, – хлопая ресницами, сказала Летиция. – Конечно, сэр.

– Можешь идти.

«Боже правый, если эта малолетняя кокетка не стесняется говорить мне подобные вещи прямо в лицо, что же тогда они несут за моей спиной?»


Когда Сесил вошел в приемную королевы, она сидела на стуле, а сэр Роберт, склонившись, что-то шептал ей на ухо. Елизавета весело смеялась. Желание, которым были охвачены оба, ощущалось настолько сильно, что Сесил почти видел его флюиды. Главный советник тряхнул головой, прогоняя абсурдную мысль, и учтиво поклонился.

– Сесил, только не надо плохих новостей! – воскликнула Елизавета.

Он попытался улыбнуться.

– Ни одного слова. Но мне хотелось бы поговорить с вашим величеством наедине.

Королева встала и сказала Роберту:

– Не уходи.

– Я мог бы пойти на конюшню. Там всегда есть дела.

– Подожди меня. Это недолго. – Елизавета порывисто дернула его за рукав.

– За такое время я мог бы…

– Подожди меня, иначе я прикажу отрубить тебе голову, – прошептала она.

– Тогда у меня перестанет действовать все остальное и ты сильно об этом пожалеешь, – шепнул он в ответ.

Услышав сдавленный смех королевы, придворные повернулись в ее сторону и увидели странную сцену. Щеки Елизаветы пылали, она никак не могла оторвать взгляд от сэра Роберта. Невдалеке терпеливо стоял Сесил, которого еще какой-то год назад она называла своим величайшим другом и единственным советником.

Дождавшись, Уильям предложил королеве руку.

– Что там еще? – хмуро спросила Елизавета.

Сесил не торопился начинать разговор. Он вывел королеву из приемной в длинную галерею. Придворные были и здесь. Некоторые прогуливались, не зная, чем себя занять, иные перешли сюда из приемной. Каждому хотелось посмотреть, надолго ли Сесилу удалось отвлечь внимание королевы от Дадли.

– Мне сообщили из Парижа, что французы в самое ближайшее время собираются отправить дополнительные силы в помощь шотландской регентше.

– Где же тут новости? Мы давно об этом знаем, – равнодушно заметила Елизавета. – Некоторые думают, что шотландцев не хватит на длительную осаду. Они берут с собой совсем немного припасов, от силы недели на две. Когда им будет нечего есть, протестанты тихо разойдутся по домам.

«Очередная блистательная мысль сэра Роберта», – ехидно подумал Сесил.

– В наших же интересах молиться, чтобы шотландцы не снимали осады с Лейтского замка, – сказал он вслух. – Мы должны просить Господа об их успехе. Они – наша первая линия обороны против французов. Я ведь не сообщил вам главного, ваше величество. Сегодня я получил новое донесение. Французы уже отправляют своих солдат в Шотландию.

– Сколько? – спросила Елизавета, стараясь не показывать своего страха.

– По тысяче копьеносцев и лучников. Итого две.

В намерения Сесила входило просто немного встряхнуть королеву, но он сразу понял, что зашел слишком далеко. Елизавета побледнела. Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

– Сесил, но это ведь больше, чем им нужно для войны с шотландцами.

– Да, ваше величество. Учтите, что это только первая волна французских сил.

– Значит, они от слов перешли к делу, – испуганно прошептала Елизавета, забыв, что ее довольно громкий шепот могут подслушать. – Они всерьез решили вторгнуться в Англию.