Дадли выдвинул ящик стола, достал мешочек с деньгами, бросил Блаунту и приказал:

– Следи за ним так, как приглядывал бы за своим малолетним сыном. Когда он встретится с королевой, расскажешь мне. Подробно!.. Важно каждое слово, любая мелочь. Все, вплоть до скрипа половиц и звона бокалов.

– Они уже виделись, – поморщившись, сказал Блаунт. – Минувшей ночью он приходил во дворец и беседовал с королевой.

– Когда именно?

– После ужина. Когда она удалилась из приемной.

Дадли очень хорошо помнил прошлую ночь. Он сидел возле босых ног Елизаветы, волосы которой приятно щекотали ему лицо. Потом Роберт обнял ее и потерся о живот и грудь, соблазнительно проступавшую под тканью ночной рубашки.

– Прошлой ночью? Ты ничего не напутал?

– Так говорят, – ответил Томас Блаунт, подумав, что никогда еще не видел своего господина таким мрачным.

– Почему мы ничего об этом не знаем?

– Я сам ничего не ведал до сегодняшнего утра. Прошу прощения, сэр Роберт. Люди Сесила слишком хорошо спрятали герцога.

– Да, – согласился Дадли. – Сесил – мастер на такие трюки. Но теперь глаз с герцога не спускай и обо всем докладывай мне.

Роберт понимал, что сейчас ему лучше всего успокоиться, все тщательно обдумать и, быть может, прикусить язык, пока он не составит более или менее ясную картину происходящего. Но уязвленное самолюбие и гнев, зашевелившийся внутри, оказались сильнее здравого смысла. Он громко хлопнул дверью, отчего со стола слетели бумаги, и поспешил по узкой лесенке вниз, а оттуда – в сад, где придворные наблюдали за игрой в теннис. Там же находилась и королева, сидевшая под золотистым навесом в окружении фрейлин. Все внимательно следили за поединком двух игроков. Победителя ожидала награда: мешочек золотых монет.

Роберт учтиво поклонился королеве. Она улыбнулась и жестом пригласила его подойти.

– Мне надо поговорить с тобой наедине, – без обиняков прошептал он.

Елизавета сразу заметила белую полосу вокруг плотно сжатых губ Дадли и шепотом спросила:

– Любовь моя, что случилось?

– Я услышал кое-какие новости, и они меня встревожили. – От злости, душившей его, Роберт едва мог говорить. – Я хочу знать, причем немедленно, правда ли это.

Елизавета не посмела сказать ему, что разговор может обождать до конца состязаний. Тем более что оставалось сыграть всего две или три партии. Она встала, и все придворные тоже немедленно поднялись. Игроки замерли на корте. Все не шевелились, не зная, что скажет королева.

– Сэру Роберту необходимо поговорить со мной наедине, – сообщила она. – Мы удалимся в мой сад. Вы можете остаться и досматривать состязания. – Королева обвела глазами фрейлин. – Екатерина, когда игра закончится, от моего имени наградишь победителя.

Екатерина Ноллис радостно улыбнулась и сделала реверанс. Елизавета с Робертом прошли вдоль корта, после чего свернули в личный сад королевы. Стражники, охранявшие вход, тут же вытянулись и распахнули дверь.

– Никого не впускать, – велела им Елизавета. – У нас с сэром Робертом важный разговор.

Стражники молодцевато отсалютовали и закрыли за ними дверь. В саду не было никого, по нему блуждали только пятна солнечного света.

– Думаю, уход с состязания будет мне стоить очередной нотации Кэт о недостойном поведении. Так в чем дело? – Лицо Дадли было настолько мрачным, что Елизавета сразу перестала улыбаться. – Любовь моя, не смотри на меня так, а то я испугаюсь. Лучше скажи, что случилось.

– Не что, а кто, – с горьким ехидством ответил Дадли. – Герцог Арранский. Он уже в Лондоне?

Глаза Роберта жгли, буравили ее. Елизавета поворачивала голову то влево, то вправо, но его глаза следовали за нею. Он слишком хорошо ее знал, и всякое поспешно сказанное «нет» лишь усугубило бы положение. Елизавета поняла, что надо говорить правду.

– Да, – неохотно призналась она. – Он в Лондоне.

– Минувшей ночью ты виделась с ним?

– Да.

– Он приходил тайно и вы говорили с глазу на глаз?

Она кивнула.

– В твоей спальне?

– В туалетной. Но, Роберт…

– Значит, первую часть ночи ты провела с ним, а затем пошла ко мне. Весь твой рассказ о болтливой Летиции Ноллис, которая никак не могла уснуть, оказался полнейшей ложью. Ты была с ним.

– Роберт, если ты думаешь…

– Я ничего не думаю, – резко возразил он. – Даже не представляю, как к этому относиться. Стоило мне ненадолго отлучиться, сразу появился Пикеринг. Теперь этот герцог Арранский. Ведь мы же любим друг друга и не стесняемся нашего чувства.

Елизавета опустилась на круглую скамью, окаймлявшую ствол могучего дуба. Роберт садиться не стал, а уперся в скамью носком сапога.

Она умоляюще поглядела на него и спросила:

– Я должна сказать тебе правду?

– Да. Но всю. Елизавета, со мной нельзя играть как с шутом.

– Это секрет.

Дадли заскрипел зубами и заявил:

– Видит Бог, если ты пообещала выйти за него замуж, то меня больше не увидишь.

– Ничего я ему не обещала! Слышишь? Ничего. Могла ли я это сделать? Ты же знаешь, как дорог мне и что мы значим друг для друга!

– Я знаю, что чувствую, когда обнимаю тебя, целую твои губы, кусаю тебя за шею, – с горечью сказал Роберт. – Но мне неведомы твои ощущения, когда ты приходишь ко мне после встречи с другим мужчиной, да еще и лжешь насчет того, почему задержалась.

– Вот как! – закричала Елизавета. – Я чувствую, что схожу с ума! Меня разрывают на части! Тебе, видимо, хочется загнать меня в угол! Я не вынесу всего этого!

– Чего именно? – Роберт отпрянул.

Елизавета вскочила со скамейки. Казалось, она готова вступить с ним в поединок.

– Я вынуждена играть собой как пешкой, – тяжело дыша, бросила ему Елизавета. – Королева, сама себя превратившая в пешку. Я должна задабривать испанцев, чтобы они не охладели к нам, пугать французов союзом с Испанией, убеждать герцога Арранского возвращаться в Шотландию и завоевывать трон. Мне нечем повлиять на них, нечего предложить, кроме… себя. И…

– Что?

– Я себе не принадлежу!

– Как это? – изумленно прошептал Роберт.

Елизавета, готовая разрыдаться, всхлипнула и сказала:

– Я принадлежу тебе сердцем и душой. Бог мне свидетель. Он знает, что я твоя, Роберт.

Он взял ее руки в свои, собрался обнять.

– Но…

– Но что? – с опаской спросил Роберт.

– Пойми, я вынуждена с ними играть. Они должны думать, что я жажду замужества. Мне приходится изображать женщину, уставшую от одиночества, готовую выйти за эрцгерцога Фердинанда или его братца Карла, туманить мозги герцогу Арранскому. Пусть надеется, что я стану его женой.

– А со мной что будет? – всполошился Роберт.

– С тобой?

– Да, со мной. Ты часами гуляешь и беседуешь с Пикерингом, и двор только и шепчется об этом. Потом они начинают обгладывать и обсасывать новость о твоей скорой свадьбе с эрцгерцогом.

– Не понимаю, при чем тут ты, – растерянно и совершенно правдиво произнесла Елизавета.

– А при том, что мои враги только и ждут подходящего момента, чтобы накинуться на меня всей сворой. Твой юный дядюшка герцог Норфолкский, главный советник Сесил, Фрэнсис Бэкон, его брат Николас, Екатерина Ноллис, Пикеринг, Арундель. Я назвал не всех, но эта свора гончих только и ждет сигнала егерского рожка, чтобы начать охоту. Что им стоит затравить одинокого оленя? Едва только ты отвернешься от меня – их рожок протрубит. На меня со всех сторон посыплются упреки и обвинения. Тогда-то я и узнаю, что совершил такие грехи, которые мне не приснились бы и в кошмарном сне. Елизавета, ты подняла меня слишком высоко. Завистников у меня – на каждом шагу. Тот час, когда ты объявишь о помолвке с другим, станет началом моего крушения.

– Я же не знала. Ты ничего мне не рассказывал. – Елизавету охватил ужас.

– А зачем тебе это было знать? – удивился он. – Я же не ребенок, чтобы с плачем бежать к няньке и жаловаться, что другие ребята грозятся меня побить. Но теперь ты в курсе. Едва только они увидят, что королева отвернулась от меня, я буду низринут и раздавлен. Думаю, этим мои беды не ограничатся.

– Что еще они могут с тобой сделать?

– Убить. Я так и жду, что меня куда-нибудь заманят и ударят кинжалом.

Елизавета судорожно сжала его руки и заявила:

– Любовь моя, ты же знаешь, я сделала бы все, только бы тебе ничего не угрожало.

– Елизавета, чтобы обезопасить меня, ты можешь сделать только одно: открыто объявить о своих чувствах ко мне. Я люблю тебя так сильно, что готов на все. Выходи за меня замуж. У нас появится сын, наследник. Он обезопасит тебя и меня лучше любых стражников и засовов. А главное в том, что нам не придется таить свою любовь. Ты перестанешь чувствовать себя пешкой, будешь собой – прекрасной женщиной и великой королевой, не принадлежащей никому, кроме меня.

Елизавета разомкнула руки, отвернулась и сказала:

– Роберт, я очень боюсь. Если французы вторгнутся в Англию из Шотландии, то северные графства встретят их как долгожданных друзей. Где, на каком рубеже я сумею их остановить? Кто сможет задержать французскую армию? Чем запомнилось правление Марии? Прежде всего потерей Кале. За это ее проклинают до сих пор. Что скажут обо мне, если я потеряю Бервик, Ньюкасл или Йорк? А вдруг французы вторгнутся в Лондон?

– Ты ничего не потеряешь, – упрямо возразил Роберт. – Выйди за меня, и я сам поведу нашу армию на север. Я уже сражался с французами, не боюсь их, буду воевать не только за родную страну, но и за тебя, за нашу любовь. Незачем просить помощи у других. Я – твой, душой и сердцем. Ты должна всего лишь довериться мне.

Ее чепчик сбился на затылок. Елизавета зажала в кулаках по толстой прядке рыжих волос и с силой дернула их, надеясь, что телесная боль хоть как-то остановит лихорадочный бег ее мыслей. Слезы, которые она до сих пор удерживала, прорвались горьким, отчаянным рыданием.

– Роберт, я очень боюсь и не знаю, что мне делать, – всхлипывала она. – Сесил твердит одно, герцог Норфолкский – другое. А герцог Арранский, если хочешь знать, – просто хорошенький мальчишка, не более того! Я надеялась на него как на союзника, пока не встретилась с ним вчера. Увы, это ребенок, нарядившийся солдатом. Он меня не спасет. А французы плывут в Шотландию. Гизы давно мечтали владычествовать там. Мне нужно спешно собрать армию, найти деньги на войну и человека, который поведет наших солдат. Я не знаю, как это сделать, кому доверять. У каждого – своя игра и собственные интересы.

– Мне, – коротко ответил Роберт и крепко обнял ее. – Доверься мне. Заяви во всеуслышание о нашей любви, выйди за меня замуж, и мы будем бороться вместе. Я – твой рыцарь, защитник, возлюбленный, муж. Не верь всем этим Сесилам и Норфолкам, вообще никому, кроме меня. Клянусь, со мною ты будешь в безопасности.

Елизавета стремилась высвободиться из его объятий. Она что-то шептала.

Роберт разобрал лишь одно слово: «Англия» – и заявил:

– Я позабочусь о безопасности Англии. Где же еще жить нам с тобой и нашему сыну? Я сделаю это ради него и тебя.


Погостив пару дней в Камнор-Плейс у друзей Роберта супругов Форстер, Эми и Лиззи отправились в Чизлхерст. У Эми в кармане лежали четки. Всякий раз, когда ее мозг посещала мысль о ревности, она дотрагивалась пальцами до бусин и про себя читала молитву «Аве Мария». Они ехали под жарким августовским солнцем. Дождей давно не было, и каждый удар конских копыт вздымал облачка пыли. Лиззи Оддингселл, наблюдавшая за подругой, удивлялась переменам, произошедшим с Эми. Казалось, ужасающая неопределенность ее положения превратила жену Роберта из обидчивого ребенка в терпеливую женщину.

– Эми, ты не устала ехать? – несколько раз спрашивала Лиззи. – Жара тебя не сморила?

– Нет, – поспешно отвечала та, прижимая руку к груди. – Я люблю, когда тепло.

– У тебя никак что-то болит в груди?

– С чего ты взяла?

– Но я вижу, как ты все время прижимаешь руку.

– Вспомнила свою детскую привычку, – улыбнулась Эми.

– Эми, я же чувствую, что тебе нездоровится, – не унималась Лиззи Оддингселл. – Давай заедем в Лондон. У меня там есть прекрасный врач.

– Нет. – Эми решительно покачала головой. – Я не хочу ехать в Лондон без приглашения моего господина. Он велел мне отправляться в Чизлхерст, а путь туда лежит совсем не через Лондон.

– Я же не предлагаю тебе явиться ко двору.

– Конечно, Лиззи. Спасибо тебе за заботу. Просто… – Эми слегка покраснела и на миг замолчала, подыскивая слова. – Повсюду и так много говорят о Роберте и королеве. Не хочу давать ему повод думать, будто я тайком явилась в Лондон шпионить за ним. Мне вовсе не хочется выглядеть ревнивой женой.

– Никому и в голову не пришло бы обвинять тебя в ревности, – мягко возразила Лиззи. – Любой мужчина может только мечтать о такой нежной, заботливой и все прощающей жене.

– Я действительно люблю его, – прошептала Эми и отвернулась.