– До тебя дошел слух, что они любовники?

Мистер Хайес обернулся назад, не слышал ли кто, будто даже косвенное упоминание королевы и Дадли могло ему повредить. Коридор был пуст.

– Он якобы намеревается оставить свою супругу и жениться на той даме, о которой мы говорим. Она вроде бы имеет схожее желание и обладает властью осуществить его.


– Многие так думают, – кивнула Лиззи Оддингселл. – Но все это не более чем слухи. Они беспочвенны и такими останутся.

Джон Хайес задумался, а затем прошептал:

– Если известно, что она очень больна и не способна рожать, может, им и есть смысл мирно расстаться.

– Если все считают ее больной, то никто не удивится, если она вдруг умрет, – еще тише прошептала Лиззи.

Джон Хайес испуганно вскрикнул и перекрестился.

– Боже милосердный! Лиззи, ты никак сошла с ума? Что за ужасные мысли бродят в твоей голове? Неужели ты всерьез думаешь, что он способен на такое? Только не сэр Роберт!

– Я уже не знаю, что и думать. Зато могу тебе сказать, что на всем пути от Абингдона до Чизлхерста люди сплетничают по поводу его светлости и королевы. Все считают, будто Эми смертельно больна. А на одном постоялом дворе… мы еще спешиться не успели, как подбегает хозяйка и спрашивает, не послать ли за лекарем. Все говорят о ее болезни и о любовных интригах сэра Роберта. Говорю тебе, не знаю, что и думать. Только кому-то очень неймется.

– Его светлость к этому непричастен, – убежденно произнес Джон Хайес. – Он никогда не посмел бы причинить ей вред.

– Больше я ничего не знаю.

– Но если это не он, тогда кто и с какой целью распространяет эти слухи?

– А ты еще не догадался? – глядя на него в упор, спросила Лиззи Оддингселл. – Та, что готовит страну к его разводу и новому браку. Думаю, только она, больше некому.


Мэри Сидни зашла в покои брата в Виндзорском замке и уселась возле огня. На полу возились щенки гончей. Один из них принялся грызть ее сапог. Носком другого она слегка почесала щенку толстенькое брюшко.

– Это тебе не комнатная собачонка, – нахмурился Роберт. – Не порти мне охотничьего пса.

– Видишь, он сам не хочет меня отпускать. – Мэри засмеялась. – Хватит грызть мой сапог! Слышишь, маленькое чудовище?

Она опять почесала щенку живот. Тот радостно завизжал, наслаждаясь вниманием.

– Трудно поверить, что эта тварь чистых кровей, – произнес Роберт, торопливо подписал готовое письмо, отодвинул его в сторону и тоже сел у огня. – Ну и вкусы у этой псины. Никакого благородства.

– Щенята есть щенята. Дело тут вовсе не в породе, – возразила сестра. – Кстати, меня обожают собаки всех пород.

– Вполне заслуженно. А ты отважилась бы назвать своего законного супруга сэра Генри беспородным щенком?

– В лицо – ни за что, – усмехнулась Мэри.

– Как поживает наша королева? – спросил Роберт, перестав улыбаться.

– По-прежнему сама не своя. Вчера вечером ничего не ела. Выпила лишь немного теплого эля. Сегодня утром – тоже ни крошки. Отправилась гулять в свой сад, провела там примерно час, совсем одна. Когда вернулась, вид у нее был… ну, не от мира сего. Кэт без конца носит ей какие-то настои, отвары. Не знаю только, пьет ли их Елизавета. Потом она все-таки оделась и вышла, но не улыбалась и ни с кем не разговаривала. Делами не занимается, никого не принимает. Сесил крутится возле нее с кучей писем, а она их читать не желает. Поговаривают, что из-за ее отчаяния мы можем проиграть войну в Шотландии. – (Роберт кивнул.) – Почему ты не хочешь мне рассказать? Что она говорила тебе вчера? Вид у нее был такой, будто ей сердце разбили. А сегодня – еще хуже. Просто полумертвая.

– Она отказалась от меня, – ответил Роберт, не вдаваясь в подробности.

Мэри Сидни вскрикнула, зажала ладонью рот, потом заявила:

– Быть того не может!

– Как видишь, может. Просила остаться ее другом, но сказала, что вынуждена выйти замуж. Сесил посоветовал ей отдалиться от меня, и она послушалась его.

– Но почему сейчас?

– Сначала слухи, потом угрозы расправиться со мной.

– Да, слухов предостаточно. Мне вчера служанка принесла свежую сплетню. Оказывается, Эми решили отравить. Такое изощренное вранье – у меня просто волосы дыбом встали.

– Поколоти ее, чтобы впредь неповадно было.

– Поколотила бы, если бы она сама такое придумала. Но служанка лишь пересказала то, что нынче услышишь на каждом углу. Люди чешут языками. Сам понимаешь, всем их не вырвешь. Говорят очень уж постыдные вещи. Про тебя. Про королеву. Вчера в конюшне на твоего пажа напали. Ты слышал?

Роберт покачал головой и спросил:

– Что он им сделал?

– Ничего. На нем была ливрея с гербом Дадли. Я слышала, теперь слуги снимают их, прежде чем идти в город. Они стыдятся нашего герба.

– Честное слово, я не знал, что все так скверно, – сказал Роберт, хмуря брови.

– Моя горничная говорила, будто бы среди знати есть люди, которые поклялись, что убьют тебя раньше, чем ты женишься на королеве.

– Они бы хоть задумались, что за чушь порют! Как я могу это сделать, если уже женат?

Сестра Роберта удивленно вскинула голову и промямлила:

– Я думала, ты и она… Считала, что у вас есть замыслы.

– Ах, сестра! И ты туда же! – Дадли грустно улыбнулся. – Решила, что я вынашиваю замыслы развестись с Эми или, хуже того, убить ее, потом жениться на королеве? А дальше что? Спихнуть Елизавету с трона и самому стать королем? Все куда проще и прозаичнее. У нас с королевой был летний любовный роман. Танцы, турниры, охота, цветущие луга. Но лето прошло. Мне нужно ехать к Джону Хайесу навестить Эми. Англия должна готовиться к войне с французами на шотландской земле. Сесил предсказал, что нам придется драться, и он прав. А королева остается королевой. Летом она правила прекрасным сказочным Камелотом, теперь вернулась в неприглядную и опасную реальность. Ей позволили погулять и порезвиться. Теперь, в интересах безопасности Англии, она должна вступить в брак. Выбор у нее невелик. Если герцог Арранский пробьется на шотландский трон, она выйдет за него. Если нет, ее мужем станет эрцгерцог Фердинанд. А может, и Карл. Все это делается не от большой любви к ним, а ради безопасности страны. Ее июльские чувства ко мне – не в счет. Она знает, что к Рождеству должна выйти замуж.

– Елизавета сделает это? – спросила изумленная Мэри.

Роберт кивнул.

– Тогда ничего удивительного, что она молча сидит и смотрит в одну точку. А сердце у нее разрывается на кусочки.

– Да, – тихо согласился Роберт. – Сердце у нее, возможно, и разрывается, но долг перед страной – превыше всего. Елизавета не допустит, чтобы Англия оказалась под французами. Она пойдет на любые жертвы. Она уже пожертвовала мною и своей любовью ко мне.

– А как ты это выдерживаешь?

Таким мрачным Мэри видела брата лишь в день его освобождения из Тауэра, когда он узнал, что потерял все и не имеет никаких прав.

– Как и подобает мужчине. Если Елизавета нашла в себе силы и мужество, я тем более обязан это сделать. В общем-то, мы по-прежнему вместе. Наши сердца разрываются. Слабое утешение, но лучше, чем никакого.

– Ты вернешься к Эми?

– Что значит «вернешься»? – Роберт передернул плечами. – Я ведь и не бросал ее. В прошлую встречу мы наговорили друг другу резкостей. Возможно, эти сплетни отравляют ей жизнь. Тогда она больно задела мою гордость. Я сгоряча пообещал ей, что покину ее. Думаешь, это испугало Эми? Считаешь, она мне поверила? Нет, заявила, что наш брак заключен перед очами Господа, а потому ни о каком расставании не может быть и речи. Как я ни злился тогда, но в глубине сердца понимал, что она права, знал, что не разведусь с нею. Уходят от жен, которые позорят и бесчестят своих мужей. А Эми куда добродетельнее меня. Не знаю, в чьих куриных мозгах могла возникнуть мысль о том, что Роберт Дадли способен отравить свою жену или сбросить ее в колодец! Неужели людям больше нечем жить, если их так задело это лето, полное флирта и поцелуев?.. Не стану скрывать, мы с Елизаветой целовались. И не только, – добавил он с усмешкой. – Это было очень приятно. Сладостно, как вино с тончайшим букетом. Но мы ни на минуту не забывали, что продолжения нет и быть не может. Она – королева Англии, я – не иноземный принц, а всего лишь ее шталмейстер, к тому же женатый. Теперь и ей предстоит выйти замуж во имя спасения королевства.

Повернувшись к Мэри, он увидел, что лицо сестры блестит от слез.

– Роберт, я же знаю, что ты переменился к Эми. Ты любишь Елизавету и никогда не испытаешь ничего подобного ни к какой другой женщине. Я очень боюсь, что ты всю жизнь проживешь с этим чувством.

Дадли криво улыбнулся и подтвердил:

– Ты права. Я люблю ее с детства, но только за эти считаные месяцы понял, насколько глубоко и сильно. Сам не думал, что такое возможно. Я считал себя черствым, привыкшим думать только о себе, и вдруг понял: она для меня – все. Я так люблю ее, что не стану отягчать ей жизнь своими просьбами, вздохами и упреками. Если она выйдет за герцога Арранского или одного из австрийцев, я с радостью возьмусь за устройство свадьбы. Для нее это единственный способ обезопасить свою жизнь.

– Ты отступишься ради ее спокойствия?

– Да, чего бы это мне ни стоило.

– Боже милостивый! Роберт, я и не подозревала, что ты можешь быть таким…

– Каким?

– Таким бескорыстным!

– Спасибо, сестра! – сказал он, пытаясь обратить это в шутку.

– Я серьезно. Не знаю, какой мужчина согласится помогать любимой женщине выйти замуж за другого. – Она помолчала, затем все-таки решилась задать вопрос, вертящийся у нее на языке: – А как ты сам это выдержишь?

– У меня остается сокровище, которое никому не отнять, драгоценнейшая память о прекрасной молодой королеве, любившей меня в первый год своего правления. Она взошла на трон своевольной, неопытной принцессой. Первые месяцы правления вскружили ей голову. Елизавете казалось, что золотое лето растянется на долгие годы и она сможет делать все, что пожелает. Даже выйти замуж за такого, как я. После устройства ее свадьбы я, скорее всего, удалюсь от двора, вернусь домой, к жене, и постараюсь наполнить детскую наследниками и наследницами. Всем своим дочерям я дам одно и то же имя – Елизавета.

– Брат мой… самый любимый! – всхлипывала Мэри, вытирая глаза рукавом.

– Ты мне в этом поможешь? – спросил Роберт, касаясь ее руки.

– Конечно, – прошептала она. – Обязательно сделаю все, что в моих силах.

– В таком случае отправляйся к испанскому послу де Квадра и скажи, что королева нуждается в его помощи по части завершения переговоров с эрцгерцогом.

– Я? К послу? Но я почти не знакома с ним.

– Это не важно. Он достаточно хорошо знает семейство Дадли. – Отправляйся к нему так, будто тебя послал не я, а непосредственно королева. Скажешь ему, что ее величество не отваживается встречаться с ним после лета, когда она стремительно меняла свои замыслы по поводу обоих эрцгерцогов. Объясни, что Елизавета незамедлительно ответит согласием, если он обратится к ней с официальным предложением.

– Это желание самой королевы? – спросила Мэри.

Роберт кивнул и пояснил:

– Елизавета хочет, чтобы все поняли: она не отвергла меня, остается моим другом, продолжает любить меня и тебя. Словом, ее величество желает, чтобы семейство Дадли занялось устройством этого брака.

– Для меня это огромная честь и большая ответственность, – сказала Мэри, радостно зардевшись.

– Королева решила, что подробности устройства ее брака должны остаться внутри нашей семьи. – Роберт улыбнулся. – Меня она принесла в жертву. Ты станешь посланницей. Так исполнится замысел Елизаветы.

– А что станется с тобой, когда она выйдет замуж?

– Она меня не забудет, – уверенно ответил Роберт. – Мы слишком хорошо знаем друг друга и очень уж давно любим, чтобы она повернулась ко мне спиной. Вот увидишь, за верность я буду вознагражден вдвойне, как ею, так и испанцами. Это правильный путь, Мэри. У меня нет ни малейших сомнений. Брак упрочит ее безопасность, а я перестану быть мишенью лживых языков. Если бы только клеветали!.. Я уверен, кое-кому очень хотелось бы видеть меня мертвым. Так что устройство брака жизненно важно не только для Елизаветы, но и для меня.

– Я завтра же отправлюсь к послу, – пообещала Мэри.

– Обязательно скажи ему, что пришла от королевы, по ее повелению.

– Я это помню.


Сесил любил полуночную тишину дворца, когда никто и ничто не отвлекало его и не мешало думать. Он сидел перед пылающим очагом, когда в дверь осторожно постучали. Уильям встал и открыл дверь. Вошедший человек откинул влажный черный капюшон, подошел к огню и протянул к нему озябшие руки.

– Вы не угостите меня бокальчиком вина? – с легким испанским акцентом спросил ночной визитер. – А то от речного тумана у меня все кости ломит. Если уже в сентябре такая сырость, что же будет в середине зимы?