– Ты только посмотри, как она привязалась к нашему малышу, – одобрительно сказала мужу Алиса. – Если бы Господь послал ей детей, какой замечательной матерью она была бы. До чего же несправедливо, что она никогда не понянчит своего ребенка.

– Да, – равнодушно согласился Уильям.

– Маленький Томас любит ее, – продолжала Алиса. – Только о ней и спрашивает. Она для него лучше всех нянек.

Мистер Хайд кивнул и заявил:

– Тогда наш ребенок – единственный человек во всей Англии, кто питает к ней симпатию.


Утром они пошли прогуляться вдоль реки. Дул прохладный ветерок, что было даже приятно, поскольку ближе к полудню июльское солнце снова начнет печь.

– У меня есть для тебя новости из Шотландии, – сказал Елизавете Роберт. – Самые лучшие из тех, что ты получала оттуда.

– Какие?.. – спросила она и сразу насторожилась.

Сесил утверждал, что никто не привозит в Лондон новости быстрее, чем его люди. Что же такое Роберт мог проведать раньше ее?

– У меня есть по паре слуг в Ньюкасле и Эдинбурге, – со своей всегдашней небрежностью продолжал Дадли. – Один из них прибыл сегодня на рассвете. Словом, Сесил убежден, что заставит французов принять наши условия. Его слуга сказал моему, что Уильям написал жене, чтобы ждала его домой к середине месяца. Если учесть, что Сесил любое дело доводит до конца, это значит… он близок к заключению мира с французами.

– Но почему советник не написал мне? – спросила Елизавета, захлестнутая волной зависти.

– Наверное, он хочет окончательно убедиться в успехе, чтобы не попасть впросак. Потом…

– Как Уильям мог сообщить об этом своей жене раньше, чем мне?

Любовник и будущий законный муж королевы улыбнулся и заявил:

– Дорогая Елизавета, не все мужчины столь верны тебе, как я. Но ведь новость замечательная! Я думал, ты обрадуешься.

– Ты полагаешь, что он уже заключил мирное соглашение?

– Либо очень близок к этому. Мой слуга считает, что к шестому числу договор с французами будет подписан и скреплен печатями.

– Через три дня? – воскликнула Елизавета. – Так скоро?

– А почему нет? После смерти Марии де Гиз ее слуги стали сговорчивее.

– Как по-твоему, чего ему удалось достичь? Сесил ни за что не согласится на меньшее, чем уход французов из Шотландии.

– Это само собой, – ответил Роберт. – Но ему нужно добиться и возвращения нам Кале.

Елизавета покачала головой.

– Французы считают его предметом самостоятельных переговоров. Так просто этот город они нам не вернут.

– А разве возвращение Кале не было одним из поставленных тобой условий?

– Было, – призналась она. – Но я не ждала, что французы его выполнят.

– Мы должны вернуть Кале, – упрямо повторил Роберт. – Я потерял брата в битве за Сен-Кантен, а возле стен Кале едва не расстался с жизнью. Канал, который вырыли и укрепили одни добропорядочные англичане, был красным от крови других. Кале – такой же английский город, как Лестер. Мы должны вернуть его.

– Роберт, послушай…

– Мы должны, – стоял на своем Дадли. – Если Сесил на переговорах даже не заикался о возвращении Кале, то он оказал нам медвежью услугу. Я ему обязательно об этом скажу. Все взаимосвязано. Если мы не получим назад Кале, то мир с Францией нельзя будет считать долгосрочным. Когда армия вернется из Шотландии, нам придется затевать новую войну, уже за возвращение Кале.

– Сесил знает, насколько важен нам этот порт, – неуверенно возразила Елизавета. – Но мы вряд ли начнем новую войну ради одного города.

– Он нам крайне необходим! – Роберт что есть силы хватил кулаком по каменной стене, тянущейся вдоль берега. – Наравне с Лейтским замком. Быть может, еще важнее. Как и твои леопарды. Мария Шотландская должна немедленно убрать их со своего герба. Вдобавок французам придется нам заплатить.

– Заплатить? – переспросила Елизавета, вновь настораживаясь.

– Разумеется. Ведь не мы первые вторглись в Шотландию, а они. Стало быть, враги должны возместить нам все расходы по обороне Шотландии. Эта война опустошила казну. Пусть потрудятся покрыть наши убытки.

– Они на это не пойдут. С какой стати?

– Почему? Они же понимают свою вину. Сесил напирает, заставляет их принять наши условия. Сейчас, пока мы сохраняем преимущество, самое время ударить по ним как следует. Сесил должен обеспечить нам власть над Шотландией, вернуть Кале, добиться, чтобы с их герба исчезли наши леопарды, и вытрясти из французов деньги.

Роберт был настроен решительно, и Елизавета почувствовала, что он уже не раз прокручивал в голове подобные мысли.

– Мы можем пойти на это.

– Должны, – поправил ее Роберт. – Зачем начинать войну, если не рассчитываешь победить? К чему мирные переговоры, если они не дают нам выгоды? Никто не идет воевать только ради защиты своей земли – всегда рассчитываешь приобрести что-то еще. Твой отец хорошо это знал. Он никогда не заключал мир без выгоды для себя. Ты должна сделать то же самое.

– Я завтра же ему напишу, – решила Елизавета.

– Надо сделать это сейчас, – сказал Роберт. – Он должен получить письмо как можно раньше, до того как подпишет договор.

Елизавета колебалась.

– Пиши ему сейчас, – повторил Роберт. – Через три дня письмо будет там. Сесил должен получить его, прежде чем закончит составление договора. Надо писать по горячим следам, пока это свежо в наших головах. Потом мы завершим государственные дела и вновь будем сами собой.

– Сами собой? – спросила она, слегка улыбнувшись.

– Мы с тобой новобрачные, – осторожно напомнил ей Роберт. – Посему, дорогая королева, пиши свое сообщение, а затем окажи внимание мужу.

Она сияла от радости, какую испытывает каждая женщина, чувствуя рядом сильное плечо мужа. Они вернулись в Уайтхолл, прошли в ее покои.

Королева села за стол, достала бумагу, обмакнула перо в чернила и спросила:

– Что мне писать?

«Она ждет, что я начну диктовать. – Роберт внутренне торжествовал. – Королева Англии готова писать с моих слов, как некогда ее брат заносил на бумагу слова моего отца. Слава богу, этот день настал. Все сделала любовь».

– Излагай суть своими словами. Так, как обычно пишешь ему, – посоветовал Роберт.

«Еще не хватало, чтобы в ее письме он уловил мои подсказки!»

– Скажи ему, что ты требуешь ухода французов из Шотландии, возвращения Кале, запрета на использование твоих геральдических леопардов и возмещения расходов.

Елизавета склонила голову, начала писать и поинтересовалась:

– Какую сумму просить с французов?

– Пятьсот тысяч крон, – ответил Роберт, назвав первое пришедшее ему в голову число.

– Они же столько не заплатят! – Елизавета даже подпрыгнула.

– Естественно. Возможно, ограничатся первым взносом, а потом обманут. Зато будут знать, какова стоимость их вмешательства в дела наших королевств. Пусть зарубят себе на носу: мы ценим себя высоко!

Елизавета кивнула и спросила:

– А если они откажутся?

– Напиши Сесилу, что в этом случае нам придется прервать переговоры и вновь начать военные действия, – заявил Роберт. – Но ты не волнуйся, они не откажутся. Если Сесил почувствует твою решимость и твердость, то он заставит их принять все условия. Ты подаешь ему сигнал. Он должен возвращаться домой только с крупной добычей. Напомни французам, чтобы больше не смели вмешиваться в наши дела.

Королева закончила письмо, поставила размашистую подпись и сказала:

– Я отправлю его часа в три или четыре.

– Поздно. Отсылай прямо сейчас, – потребовал Роберт. – Дорога каждая минута. Сесил должен получить твое письмо как можно раньше. Тогда ему не удастся отвертеться.

– Как скажешь, – подумав, согласилась она и позвала Летицию Ноллис. – Пошли кого-нибудь из горничных за гонцом сэра Уильяма, – велела ей королева, потом вновь повернулась к Роберту: – А после отправки письма я хочу покататься верхом.

– Жары не боишься?

– Сейчас еще не так жарко. Надо проветриться, а то мне кажется, что я годами не вылезала из дворца.

– Приказать, чтобы седлали твою новую кобылу?

– Да, – обрадовалась Елизавета. – Я спущусь в конюшню, как только отошлю письмо.

Роберт видел, что оно подписано и, главное, запечатано, а посему никаких подмен можно не опасаться. Он поцеловал Елизавете руку и направился к дверям. Придворные расступались перед ним, снимали шляпы, приседали в реверансах. Многие кланялись. Роберт шел как король. Довольная Елизавета глядела ему вслед.

Вскоре появилась горничная и привела гонца. Елизавета намеренно отошла подальше, к оконной нише. Там она повернулась, дождалась, пока тот поклонится, и вручила ему письмо. Потом она заговорила, но так тихо, что слышал только гонец:

– Отвезешь это письмо своему господину в Эдинбург. Но в путь отправишься не сегодня.

– Как не сегодня? Ваше величество, я что-то не понимаю. А когда?

– Не сегодня и не завтра. Через несколько дней. Мне нужно, чтобы письмо запоздало самое малое на три дня. Теперь понимаешь?

– Как прикажете, ваше величество, – ответил гонец и поклонился.

– Говори всем и каждому, да погромче, чтобы и другие слышали. Мол, ты спешишь с посланием к сэру Уильяму Сесилу, которое он должен получить послезавтра. Еще и прихвастни. Скажи, у сэра Уильяма все так продумано, что послания в Эдинбург доходят за три дня.

Гонец кивнул. Он слишком давно служил у Сесила и не удивлялся подобным фокусам.

– Ваше величество, если я вас правильно понял, из Лондона мне нужно выехать немедленно, а потом задержаться где-то по дороге.

– Совершенно верно.

– Когда сэр Уильям должен получить это послание?

Королева немного подумала и заявила:

– Какое у нас сегодня число? Третье? Вручишь ему послание девятого июля.

Гонец спрятал письмо во внутренний карман камзола, поклонился и спросил:

– Мне сказать господину, что бумага задержалась в пути?

– Можешь сообщить. Тогда это уже ничего не будет значить. Не хочу, чтобы мое послание отвлекло сэра Уильяма от его дел. Надеюсь, к девятому числу он их завершит.

Эдинбург

Июля четвертого дня, 1560 года

Королеве

Регентша умерла, но осада продолжается, хотя боевой дух наших людей и ослабел.

Я составил мирный договор в таких словах, на которые французы могут согласиться. Это будет выглядеть так, будто их король и королева даруют шотландцам свободу, не желая дальнейшего осложнения отношений с вами, правительницей Англии и их родственницей. Французы обязуются вывести из Шотландии свои войска. Таким образом, благодаря милосердному вмешательству Бога мы буквально в последний момент получили все, чего добивались.

Этот договор явится величайшей победой Вашего правления, основой мира и силы объединенных королевств нашего острова. Он навсегда разорвет союз между Францией и Шотландией, заключенный почти триста лет назад. Вас будут воспринимать как защитницу протестантизма. Никогда еще я не был так доволен и счастлив, как сейчас.

Да благословит Господь Вас и Ваше потомство, ибо без этого ни мир, ни война не принесут нам долговременной выгоды.

Уильям Сесил написал сиечетвертого июля 1560 года,в Эдинбургском замке.

Сесил торжествовал. Он предотвратил войну, разрушил давнишний союз между французами и шотландцами, сумел представить Елизавету как нового и могущественного игрока на европейском политическом поле. Сейчас он прогуливался по садику Эдинбургского замка и наслаждался вечерней прохладой, любуясь невысокими деревцами благородного лавра и прихотливыми узорами из цветных камней на дорожках.

Слуга, прибывший из Лондона, не сразу разглядел в сумерках, где находится его господин.

Сесилу пришлось поднять руку, тогда гонец поспешил к нему и доложил:

– Письмо от ее величества.

Сесил кивнул, взял послание, но сразу вскрывать не стал. Королева знала, что он близок к подписанию договора. Скорее всего, она решила поблагодарить его за усилия, пообещать свою любовь и достойное вознаграждение. Уж ей ли не знать, что Англия находилась на грани краха? Войну с французами за Шотландию практически нельзя было выиграть. Королева не сомневалась в том, что никто, кроме Сесила, не сумел бы склонить противника к мирному соглашению.

Уильям уселся на садовую скамейку. Он смотрел на серые стены замка, на черные силуэты летучих мышей и на ранние звезды, перемигивающиеся в небе. Давно он не ощущал такого покоя в душе. Потом Сесил открыл письмо и стал читать.

Поначалу он сидел тихо, снова и снова проглядывая текст. Первой мыслью Сесила было: королева сошла с ума. Должно быть, не выдержала многодневных волнений, страхов и помешалась. Если прежде она до смерти боялась войны, то теперь безумие сделало ее совсем иной. Похоже, Елизавета была готова к новой схватке с французами. Это каким же нечеловеческим терпением нужно обладать, чтобы служить женщине, способной мгновенно превращаться изо льда в пламень, и наоборот?