Бренда Джойс - Любовники и лжецы

– Я позвоню тебе в ближайшее время, – сказал Питер, и Мелоди улыбнулась.

Ее улыбка стала еще шире, когда дверь за ним закрылась и она осталась одна.

Это была торжествующая улыбка.

Неужели все мужчины такие олухи?

Мелоди подумала о своем Великом Плане, и от радостного предвкушения мурашки пробежали у нее по коже.

Найти, где она живет, не составляло труда – адрес был в справочнике.

Он никогда не бегал за женщинами. Но сейчас был другой случай. И Джек, приложив кое-какие усилия, нашел ее жилье в Лагуна-Бич.

У Белинды не было ни малейшего шанса устоять перед ним. Особенно если он, как сейчас, преисполнен решимости, намерен пустить в ход все свое обаяние и заставить ее в конце концов безумно влюбиться в него.

Джек предвкушал день, когда предстанет перед Глассманом. Ему не терпелось увидеть выражение его физиономии, когда он скажет: «Не желаете ли поприветствовать нового члена своей семьи?»

Глассман уставится на него в недоумении.

А Джек рассмеется и скажет: «Вчера мы с вашей дочерью сочетались законным браком».

Это будет его триумф.

Это будет знатный реванш.

Меньше всего она ожидала увидеть его.

Белинда открыла дверь, и при виде Джека ее охватила радость. Он был так хорош. Он пришел навестить ее. И она рада, черт возьми, очень рада видеть его.

– Джек!

– Привет. – Он не улыбнулся.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты не даешь мне шанса, – пояснил Джек. – Это несправедливо.

Белинда почувствовала, что сдается, и тут же обругала себя за мягкотелость.

– С какой стати я должна быть справедливой, Джек?

– На улице холодно. Сейчас пойдет дождь. Можно войти?

На улице действительно было холодно, как будто сама природа участвовала в заговоре против нее. Белинда молча отступила в сторону. Джек вошел, и она захлопнула дверь. Когда Белинда взглянула на него, он робко улыбался и был явно смущен. Она поняла, что страшно нервничает.

– Кофе не угостишь? – спросил Джек.

– Почему бы и нет? – Белинда заметила, что он последовал за ней на кухню. Что ему нужно? И справится ли она с ситуацией? – У меня только растворимый.

– Отлично. А у тебя здесь хорошо.

Белинда искоса взглянула на него, чтобы узнать, не смеется ли Джек, но он, кажется, говорил искренне. И еще ей показалось, что Джек тоже нервничает.

– Черный будешь? У меня нет молока.

– С удовольствием выпью черный, – сказал Джек, стоя за ее спиной.

Обернувшись, Белинда чуть не оказалась в его объятиях. Но он не отступил назад. Она откинула с лица прядь волос. «Не смешно ли, что я так нервничаю? Изо всех сил стараюсь быть холодной. Хотя на самом деле мне этого совсем не хочется… Напротив». Белинда чувствовала, как нарастает возбуждение.

– Белинда. – Джек взял ее за плечи. – Извини, что в Аспене я так безобразно сорвался. Наговорил всякого, нагрубил тебе. Я не хотел обидеть.

– Я это знаю, – услышала она свой голос, остро ощущая его прикосновение.

– Я хотел провести с тобой весь уик-энд. – Джек печально улыбнулся. – Я не привык, чтобы меня бросали. Это случается не слишком часто.

– Уверена, что такого никогда не случалось. – Губы Белинды дрогнули в улыбке, и она немного расслабилась.

– Мне не следовало тогда убегать тайком.

Белинда с замиранием сердца наблюдала, как раскрываются его губы. Джек склонился к ней.

– Нет, не следовало. Но еще не поздно снова начать с того, на чем мы остановились.

– Джек…

Его лицо было совсем близко.

– Дай мне еще шанс. Я совсем не такой мерзавец, как ты думаешь. Ты не знаешь меня. Несправедливо судить обо мне на основании того, что пишут газеты.

Несправедливо, она это знала. Белинда закрыла глаза. Его губы нежно прикоснулись к ее губам. Руки Джека скользнули по ее спине и остановились на уровне лопаток. Но он не прижал ее к себе. Они посмотрели друг на друга.

– Поужинаешь со мной сегодня? – Джек снова поцеловал ее, на сей раз крепче. – Сегодня в семь?

– Я не хочу осложнять свою жизнь.

Джек вдруг расплылся в улыбке и посмотрел на потолок.

– Кому еще, Белинда, придет в голову назвать меня «осложнением»? Ты большая мастерица выбрать меткое слово. Но я никогда не осложню твою жизнь. Поверь мне. Значит, я заеду за тобой в семь.

Помедлив мгновение, Белинда согласилась.

Они снова поцеловались.

Когда Джек уехал, она еще долго смотрела на подъездную дорожку к своему дому. «Что я делаю?» – думала Белинда, чувствуя, что приближается крутой поворот в ее жизни.

Нэнси сидела в гостиной Белинды. Из кабинета дочери доносились пулеметные очереди. Стаккато пишущей машинки, ставшее привычным шумом. Нэнси осушила свой стаканчик шотландского виски и встала, чтобы налить еще одну порцию.

Ей было страшно. Что ему нужно здесь?

Если бы Нэнси не увидела в окно, как Джек приближается по дорожке к входной двери, и не узнала его, она могла бы столкнуться с ним лицом к лицу! Нэнси в ужасе убежала в свою спальню и трусливо спряталась там, утратив способность думать.

Человек, разрушивший ее жизнь. Джек Форд.

Когда-то он был ее любовником. А теперь она ненавидела его. Господи, как она его ненавидела!

Джек Форд разрушил ее брак. Ее жизнь. Он был причиной всех бед. Не окажись он там в то лето, этого не произошло бы: не было бы ее измены Эйбу, его гнева. Муж не отвернулся бы от нее. Не было бы выкидыша. Эйб так и не простил ей смерти сына. К тому же Джек лгал ей. Он не любил, а лишь использовал ее. Если бы любил, то пришел бы к ней, когда она в нем нуждалась, когда Эйб узнал обо всем и у нее случился выкидыш. И теперь этот человек, которого Нэнси ненавидела всей душой, каким-то образом вторгся в жизнь ее дочери.

Если это совпадение, то слишком уж злая ирония судьбы.

А если не совпадение, то что ему нужно? Деньги? Или его интерес к Белинде каким-то образом связан с продажей сценария фильма, в котором ему предстояло играть главную роль? Все это каким-то образом связано. Происходит что-то ужасное – это ей подсказывал материнский инстинкт. Нэнси хотелось защитить дочь. Она не допустит, чтобы их отношения развивались дальше.

Стоя у двери кухни, Нэнси подслушала их разговор. И ей стало еще страшнее. Судя по всему, они встречаются не впервые. Это происходило и раньше. Она должна что-то предпринять.

Джек вернулся домой насвистывая.

Кажется, все складывается хорошо.

Очень хорошо.

Он взял газету и, встряхнув ее, попытался читать. Но видел лишь лицо Белинды. И чувствовал возбуждение. Странная штука жизнь: сейчас Белинда была лишь пешкой в грязной игре, но она его здорово возбуждала. Джек услышал, как открылась входная дверь, потом раздались голоса: один принадлежал Рику, другой, хрипловатый – очень миленькой смуглой девочке по имени Лидия.

– Да уж, им следовало бы знать с самого начала! – воскликнул Рик.

Джек удивился, что в отличие от привычного угрюмого, враждебного тона голос брата звучал радостно.

Они дружно рассмеялись.

Джек улыбнулся. Он еще не слышал, чтобы Рик разговаривал как нормальный парень. Его это обрадовало.

– Ой, Джек. Я и не знал, что ты дома. – Рик остановился, выпустил руку Лидии и покраснел.

– Привет. – Лидия одарила Джека улыбкой.

– Не обращайте на меня внимания, ребята. Извини, Рик, я некоторое время побуду дома, если не помешаю вам.

– Ну что вы, все отлично, – быстро сказала Лидия.

– Мы взяли напрокат несколько видеокассет. – Рик показал брату довольно объемистый пакет.

– Собираетесь устроить киномарафон? – спросил Джек, заметив, что Лидия положила руку на плечо Рику.

– Вроде того. – Рик метнул на Лидию теплый взгляд.

«Браво!» – подумал Джек, когда они удалились. Ему было приятно, что у Рика появился друг.

Подростки включили телевизор, и разговор прекратился. Джек налил себе чашку кофе, взял газету и вышел из кухни.

Они сидели на диване и обнимались.

Джек помедлил, не зная, как поступить. Остановить их? Не обращать внимания? Пока он дома, они, очевидно, не смогут заняться ничем более серьезным, но что будет потом? Может, не стоит вмешиваться? Она производит впечатление невинной девочки.

– Рик, можно тебя на пару слов? – позвал Джек брата, направившись в свою спальню.

Рик вошел к нему, и Джек нахмурился, не уверенный, что поступает правильно.

– Закрой дверь, – попросил он.

– Ладно.

– Послушай, Рик, я знаю, чем вам хочется заняться. Я мог бы запретить тебе, но ты так или иначе нашел бы способ нарушить запрет.

– Джек…

– Подожди. Лидия хорошая девочка. По-моему, ты должен относиться к ней с уважением.

– Я знаю, что она хорошая девочка. Очень хорошая. Не тревожься.

Джек улыбнулся, испытав большое облегчение.

– И я ей, между прочим, нравлюсь, – добавил Рик.

– Я это вижу. Послушай, я хочу сказать тебе кое-что о женщинах – о девочках. Мне потребовалось много лет, чтобы понять это. Когда речь идет о сексе, женщины более эмоциональны, чем мы. Парень может трахнуть какую-нибудь девицу, совершенно не задумываясь, кто она такая, а потом уйти и забыть о ней навсегда. А большинство женщин могут заниматься сексом, только если у них возникает чувство. Понимаешь, о чем я?

Рик кивнул:

– Думаю, да.

– Я имею в виду настоящих женщин. Ты имел опыт только с проститутками. А это совсем другое. Большинство девочек в возрасте Лидии еще не готовы для секса – эмоционально не созрели.

Рик опять кивнул.

Джек удивился, что брат не ощетинился, как обычно.

– Может, тебе лучше оставаться с ней в дружеских отношениях, а для других целей воспользоваться номером телефона, который я тебе дал?

– Я больше не хочу трахаться с проститутками.

Джек пожал плечами:

– Тогда разговор окончен. Я лишь хотел, чтобы ты кое над чем задумался.

Рик кивнул и, закрыв за собой дверь, снова уселся рядом с Лидией, которая сразу же уютно прижалась к нему. Рику стало жарко.

– Тебе влетело? – спросила она.

Рик рассмеялся:

– Брат сказал мне, что ты хорошая девочка.

Лидия засмеялась, и Рик присоединился к ней.

Винс закрыл за собой входную дверь и, прислонившись к ней спиной, окинул взглядом квартиру, в которой царил привычный кавардак. «Мэри вернется домой в любую минуту», – равнодушно подумал он и направился в спальню. Достав из-под кровати чемодан, он открыл все ящики комода и принялся вынимать оттуда свою одежду.

Вчера вечером, поняв наконец, что потерял Белинду – вернее, что она никогда на самом деле не принадлежала ему, – Винс испытал самое ужасное, самое мучительное потрясение в жизни. Обезумев от горькой обиды, он всю ночь колесил по городу и лишь на рассвете приехал домой. Измученного, отупевшего, его время от времени вновь охватывали острые приступы боли. Пора начать жизнь с чистой страницы. А это означало уехать от Мэри. Винсу хотелось как можно скорее увезти отсюда свои пожитки. Сегодня, когда он в столь подавленном состоянии, ему будет трудно выдержать объяснение с ней.

Господи, какой же он дурак!

С чего он взял, что у него может быть что-нибудь более серьезное, чем интрижка, с такой женщиной, как Белинда?

Независимой, сильной и такой волевой, эгоистичной?

Внезапно осознав степень ее эгоизма, Винс замер. Разве она когда-нибудь давала ему что-либо, кроме своего тела, кроме своей страсти?

Нет, нет и нет.

Как он мог так сильно влюбиться в такую холодную и равнодушную женщину? Она просто использовала его.

Зазвонил телефон. Винс безумно удивился, услышав голос секретарши Эйба Глассмана. Та сказала, что Эйб просит Мэри перезвонить ему. Винс повесил трубку. Что, черт возьми, все это значит? Зачем Эйбу Глассману звонить Мэри?

Он складывал вещи, думая о Белинде и впервые пытаясь оценить ее объективно, а не глазами влюбленного безумца. Портрет получался весьма непривлекательный. Винсу главным образом вспоминался ее эгоизм, а также то, как она водила его за нос, заставляя ревновать. Винсу вдруг пришло в голову, что Белинда заставляла его чувствовать себя неполноценным.

Чувство утраты и обида сменились гневом.

Как ловко она вышвырнула его из своей жизни!

Винс понял, что ненавидит эту сучку.

Он находился в ванной комнате и бросал в бумажный пакет свои туалетные принадлежности, когда услышал, как хлопнула дверца подъехавшей машины. Винс насторожился и попытался взять себя в руки. В дверях появилась Мэри: бледная, растрепанная, она выглядела ужасно.