Бренда Джойс - Любовники и лжецы

– Я ежедневно записываю на пленку все, что происходит в моем офисе, – сказал Эйб, – и хочу, чтобы ты послушала этот разговор. – Он перекрутил пленку и взглянул на дочь. – Тебе лучше присесть.

Белинда стояла. Потом услышала на пленке голос Эйба.

– Что тебе надо? В твоем распоряжении две минуты, пока не явились охранники и не вышвырнули тебя вон.

– Я хочу (пауза) услышать поздравления.

Белинда напряженно замерла. Голос явно принадлежал Джеку, но было в его тоне что-то незнакомое и пугающее, чего она пока не могла определить.

Ее отец грубо расхохотался и сказал:

– С чем? С самой короткой карьерой в истории?

– С женитьбой… На вашей дочери.

Последовавший смех Джека был таким злобным, что Белинде стало еще страшнее.

– Что ты сказал?

– Как вам понравится иметь внука по фамилии Форд? (Смех.) Будьте уверены, мы над этим уже работаем.

– Ах ты, ничтожество! Не знаю, как тебе удалось это сделать, но я этот брак аннулирую – не успеешь и глазом моргнуть!

– Что вы так кипятитесь, Глассман? Или мне теперь называть вас Эйбом? А может, папой?

– А ты большой наглец, если осмелился использовать мою дочь, чтобы отомстить мне!

– Это было гениальное озарение. Я знал, что должен быть какой-то способ отомстить тебе. И вот он нашелся. Очень удачный ход, не так ли?

– Думаешь, что тебе удастся победить? Побить меня? Полагаешь, я это допущу? Безмозглый ублюдок! Твоя семейная жизнь закончится, не успев начаться, – это я тебе гарантирую!

– Какое это имеет теперь значение? А если ты собираешься снова напустить на меня своих головорезов, то советую как следует подумать. У моего адвоката все еще хранится письмо с описанием всего происшедшего, только теперь оно дополнено новыми данными. Если со мной что-нибудь случится, то и тебе несдобровать, старикан.

– Убирайся! Убирайся, пока цел! Но если ты думаешь, что Белинда получит от меня хотя бы цент, пока она замужем за тобой, то ошибаешься. Она не получит ничего! И если у нее будет сын от тебя, он тоже ничего не получит. Ни единого цента!

– Вижу, тебе не по душе проигрывать.

Эйб выключил магнитофон.

Белинда сидела в оцепенении: она не могла и не хотела думать, не могла пошевелиться, не могла дышать.

– На случай, если тебе не вполне понятен разговор на пленке, поясняю: Джек Форд был моим врагом в течение семнадцати лет и использовал тебя, чтобы посчитаться со мной, – заявил Эйб.

Его слова вернули ей способность мыслить.

Ложь. Их любовь была ложью. Она подняла к отцу побледневшее как мел лицо.

– Убирайся! – прошипела Белинда. – Убирайся, мерзавец, пока я… – У нее перехватило горло, и она торопливо отвела глаза. Никогда еще Белинда не ненавидела отца с такой силой.

– Не тревожься, – проговорил Эйб. – Мы не допустим, чтобы этому паршивцу все сошло с рук. Я посоветуюсь со своими адвокатами и завтра позвоню тебе.

Она даже не ответила, боясь утратить контроль над собой. Эйб ушел. Услышав, как хлопнула входная дверь, Белинда обхватила себя руками, чтобы унять дрожь.

А в мозгу вновь и вновь прокручивались его слова:

Это было гениальное озарение. Я знал, что должен быть какой-то способ отомстить тебе. И вот он нашелся. Очень удачный ход, не так ли?

Почувствовав позыв к рвоте, Белинда вскочила и помчалась в ванную. И долго стояла, склонившись над холодной фарфоровой раковиной. Джек не знал, что она беременна, но ей теперь все стало совершенно ясно. Его слова эхом звучали в голове:

Это было гениальное озарение…

Отомстить тебе…

Очень удачный ход…

Гениальное озарение…

Триумфа победы он не испытывал. Был только холодный панический страх и отвращение.

«Феррари» Джека свернула к ее дому. Он чувствовал себя очень виноватым, и это злило его. Очень злило. Но Джека довели.

Он понимал, Глассман сделает ответный ход. При этой мысли Джек похолодел. Глассман попытается воздействовать на Белинду, настроить ее против него. Может, даже запугает дочь. Но с этим он справится. Белинда любит его.

Хуже всего то, что ему придется сказать ей все начистоту.

Надо опередить Глассмана.

Необходимо объяснить Белинде все, прежде чем она узнает правду… и обман.

Она встретила его у дверей. Было заметно, что Белинда нездорова.

– С тобой все в порядке? – спросил Джек, протягивая к ней руки.

Она оттолкнула его руки.

– Не прикасайся ко мне!

Он замер. Белинда знает.

– Что случилось?

– «Гениальное озарение», – сказала она, и Джек почувствовал, как сердце сжимает холодная рука страха. – «Я знал, что должен быть какой-то способ отомстить тебе. Очень удачный ход, не так ли?»

Джек в ужасе слушал собственные жестокие слова, слетавшие с ее губ.

У нее дрогнул голос.

– «Вижу, тебе не по душе проигрывать».

– Белинда!.. – в отчаянии воскликнул Джек.

Она отшатнулась от него и указала на стереосистему:

– Все записано на пленку – каждое слово. – Белинда взглянула на него карими глазами, которые казались особенно большими и темными на бледном, осунувшемся лице. – Опровергни это, – умоляющим тоном попросила она.

Джек на мгновение закрыл глаза. О Господи, только не это! Эти слова предназначались для Глассмана, а не для Белинды. Только не это!

– Не можешь опровергнуть, не так ли? – прошептала она.

– Белинда, все не так, как может показаться.

– А ты попробуй опровергнуть! – крикнула она. – Докажи, что женился на мне не для того, чтобы посчитаться с моим отцом! Докажи!

– Я не хочу больше лгать тебе. Я не могу ничего опровергнуть.

– Все ложь! – страдальчески произнесла Белинда, и на глазах у нее выступили слезы. – Каждая минута с тобой была ложью!

– Нет! – возразил Джек. – Не все было ложью.

Белинда смотрела на него с таким отчаянием, обидой, страданием и надеждой, что Джек почувствовал себя последним негодяем.

– То, что я хочу тебя, это правда. И ты это знаешь.

– Вот как? Тебе хочется трахать меня? Ну что ж, приятель, присоединяйся к толпе желающих и занимай очередь в самом конце.

– Не надо так говорить об этом, Белинда. Я люблю тебя.

– Не смей говорить о любви! – закричала она. – Я тебя ненавижу. Убирайся отсюда и никогда не возвращайся!

Джек положил руки ей на плечи, но она вырвалась.

– Я не хотел причинить тебе боль, Белинда, – хрипло сказал он, и, видит Бог, это было правдой. – Выслушай меня, Белинда. Я не хотел обидеть тебя.

Она истерически расхохоталась:

– Как видно, это мой утешительный приз.

– Давай поговорим, прошу тебя.

– Нам не о чем больше говорить. – Белинда повернула к нему побледневшее лицо. – Кроме развода.

Ошеломленный, Джек не сразу пришел в себя.

– Я не хочу развода.

– Ах да, я забыла. Чтобы насолить Эйбу, ты никогда не дашь мне развод! Ну так слушай меня внимательно, Джек. Ты ошибаешься, полагая, что я останусь замужем за таким ничтожеством, как ты. Помнишь, я тебе однажды сказала, что кобели идут по дешевке: на пятачок – пучок. Надеюсь, ты не забыл, что я дочь своего отца? Как тебе понравится, Джек, если на тебя ополчится еще один Глассман? – Ее глаза сверкали от гнева. И возможно, от ненависти.

– Я думал, ты любишь меня. Но если бы любила, то дала бы мне еще один шанс и простила меня.

Белинда рассмеялась:

– Ты, наверное, шутишь? О какой любви идет речь, Джек? Это лишь похоть. Как я уже сказала, ты первоклассный кобель. Уверена, в отношении меня ты тоже ошибся.

Он стиснул зубы.

– Не отталкивай меня.

– Нэнси была права! – выкрикнула Белинда. – Ты всего лишь лжец, потребитель и неудачник. Полный неудачник. Убирайся, Джек. Не испытывай судьбу.

– Значит, ты такая же, как твой отец? – Он повернулся и направился к двери.

Белинда прошипела ему вслед:

– Я никогда не прощу тебя.

– Леди, – насмешливо бросил он, – я наконец одумался. Мне это совершенно безразлично.

Он не мог не вспоминать.

Да и хотел ли?

Ему вспоминалась ее улыбка, когда она впервые сказала, что любит его – робкая и неуверенная, как у ребенка. Ему вспомнилось также, как он сам отреагировал на это… Странное, теплое, всепоглощающее чувство буквально охватило его.

Ему вспомнился ее смех, когда воздушный змей, запущенный ими, застрял в ветвях дерева, и свой леденящий страх, когда она вскарабкалась за ним чуть не на самую вершину, а он стоял внизу, готовый поймать ее, но проклиная себя за то, что позволил ей лезть за глупой игрушкой…

Ему вспомнилось, как она выглядела, когда мыла посуду, как они вели нескончаемые споры о политике и метафизике – она верила в прошлые жизни, хотя он пытался объяснить, что это невозможно, – и как она, рассердившись, в конце концов швырнула в него мокрым посудным полотенцем, и с каким энтузиазмом они потом мирились.

Узнав, что он по гороскопу Близнец, она ужасно расстроилась и, когда он спросил почему, ответила, что у нее роковое влечение к Близнецам, а они все двуликие прожигатели жизни. Потом он поинтересовался: «Как насчет перевоспитавшегося двуликого прожигателя жизни?» – и обнял ее, а она засмеялась – на том спор и кончился.

А как она плакала над тем фильмом! А он, удивленный этим, держал ее в объятиях, успокаивал и поглаживал.

Может, именно тогда он и полюбил ее?

Как горько Джек сожалел, что использовал Белинду, желая посчитаться с Глассманом! Он все переиграл бы, если бы это было в его силах.

Потом последовал неожиданный звонок от Глассмана.

– Где она, черт возьми? – грубо спросил Эйб.

– Наверное, дома. Я не видел ее со вчерашнего дня. – Джек насторожился, услышав голос Глассмана.

– Белинда не подходит к телефону, – сказал Глассман. – Послушай, приезжай в мой офис со своим адвокатом. Хочу предложить тебе кое-что.

– Мой адвокат сам позвонит и договорится о встрече с вашим адвокатом. А я занят.

Глассман издевательски фыркнул:

– Чем же ты занят? Ковыряешь в носу? – Расхохотавшись, Эйб повесил трубку.

Джек позвонил Брету Барону, своему адвокату. У того хранилось письмо, содержавшее обвинения против Глассмана, но о содержании его Барон не знал. Ему было дано распоряжение вскрыть письмо и принять соответствующие меры, если с Джеком произойдет несчастный случай или если он умрет насильственной смертью.

– Узнай, что затевает Глассман, – сказал Джек.

– Разве это не работа Сандерсона?

– Нет, Брет. – Джек посвятил адвоката в кое-какие подробности.

Барон обещал немедленно этим заняться и перезвонить ему. Джек повесил трубку и набрал номер Белинды. Ответил автоответчик: «Привет, это Белинда. Меня сейчас нет дома, но, как только вернусь, я перезвоню вам».

Джек повесил трубку. Они должны поговорить. Как-никак они женаты. Разве это не дает ему кое-каких прав? Или он потерял эти права, так нагло использовав ее? Джек понимал: лучше переждать несколько дней, чтобы она немного остыла. Но он понимал также, что у него не хватит терпения.

Уже подъезжая к ее дому, Джек почувствовал, что там никого нет. Тем не менее он позвонил, потом обошел вокруг дома, заглядывая в окна. Нет, пусто. Джек решил ждать.

Прождав два часа, он уехал. Где, черт возьми, она может быть?

Он вернулся вечером. Ее все еще не было.

Джек снова обошел вокруг дома и нашел незапертое окно. Открыв его, он влез внутрь. Он, черт возьми, будет ждать хоть целую ночь – но они должны поговорить.

Адам пребывал не в самом лучшем расположении духа.

Он звонил Белинде целую неделю. Она либо не подходила к телефону, либо ее все еще не было в городе, а если так, то не с Фордом ли она?

Адам снова попытался позвонить Белинде, но безрезультатно. Может, лучше съездить к ней и узнать, вернулась ли она?

По внутренней связи позвонила его секретарша:

– Мистер Гордон, на проводе Эйб Глассман. Он говорит, это срочно.

Адам скрипнул зубами, вынужденный смириться с неизбежным.

– Я скажу ему, что вы только что вышли из офиса, и приму сообщение, – предложила секретарша.

– Соедините, – грубо оборвал ее Адам. Мгновение спустя он очень пожалел, что не принял предложения секретарши.

– Ты победитель или жалкий неудачник, приятель?! – заорал Эйб, не утруждая себя приветствием. Он не ждал ответа на свой вопрос. – Я считал тебя победителем, Адам, но, видно, ошибался. Ты слышал новость?

– Какую новость? – Адам похолодел от страха.

– О моей дочери и Джеке Форде?

Страх сменился ужасом.

– Моя доченька вышла замуж за Джека Форда!