Джастин Валенти - Любовники

Пол, заметив ее колебания, усилил натиск.

– Если ты уступишь Джулии, это еще больше укрепит ее в мысли, что наша любовь гроша ломаного не стоит. Прекрасное будет доказательство того, что ты в нее изначально не верила.

– Нет, это не так! – запротестовала Николь. – Я всегда верила в нашу любовь, но мне нужно убедиться, что моя дочь цела и невредима.

– Николь, ты совершенно не понимаешь Джулию. Если ты отправишься туда с единственной целью проверить, все ли с ней в порядке, она сразу же поймет, что ты сделала это ради себя самой, а не ради нее. Ей станет ясно, что ты хочешь облегчить свою материнскую участь и совершенно не берешь в расчет чувства дочери.

– Но я действительно переживаю из-за нее!

– В таком случае, по ее мнению, ты должна оставить меня и вернуться в дом. Неужели ты еще не осознала, что она ведет себя, как террористка? Она хочет получить все сразу и сейчас, а на меньшее не согласна и готова бороться до конца. Джулия хочет, чтобы ты вернулась домой и продолжала жить с ее отцом, вот и все. Вряд ли ее устроит Даже самый разумный компромисс.

Николь прекрасно понимала, что Пол всеми силами старается сохранить ее и не допустить разрыва их отношений. В этом смысле он выступал в качестве конкурента Джулии и тоже был готов бороться до конца.

– Но если Эдвард все-таки найдет ее, – продолжал развивать свою мысль Пол, – то весь ее хитроумный план полетит к черту, после чего она, возможно, оставит свои попытки разрушить наши отношения.

– Только не надо называть это планом, – воспротивилась Николь. – Ты же не видел ее в последнее время, а я видела. Она страшно переживает из-за распада семьи, как, впрочем, и мои родители. Неужели ты и их причислишь к заговорщикам?

– У твоих родителей, Ника, есть по крайней мере религиозные основания для недовольства, хотя я все равно их не оправдываю. И вообще ты должна раз и навсегда решить главный вопрос: что тебя волнует больше – моя любовь или безупречная репутация среди окружающих? И если ты все-таки выберешь последнее, то в этом случае ты ничем не лучше моей матери, своего бывшего мужа или любого другого человека, которому не по душе наши отношения.

– Я уже сделала свой выбор, Пол, и ты прекрасно знаешь об этом. Но Джулия… – Ее слова утонули в глубоком и страстном поцелуе.

– Никаких «но», – прошептал Пол. – Если ты по-прежнему любишь меня, то должна остаться здесь.

– Да, я люблю тебя, очень люблю, но… – Она уткнулась лицом ему в плечо и на какое-то время затихла. – Я… я не могу, Пол.

В этот момент на пороге появился заметно озабоченный Фред Феликс.

– Пол, мы можем поговорить с тобой наедине?

Николь воспользовалась временным замешательством и бросилась к чемодану.

– Я уезжаю, Пол…

– Нет, черт возьми, – раздраженно воскликнул Пол, – подожди минутку! Фред, что стряслось, черт побери? Говори быстрее, ты же видишь, я занят! К тому же у меня нет от нее никаких секретов.

– Превосходно. В таком случае взгляни вот на эту оркестровку.

Раздраженный неожиданным вторжением учителя, Пол небрежно взял протянутые листы бумаги и стал быстро просматривать их. В ту же секунду лицо его вытянулось от удивления.

– Где ты это взял? Это же моя композиция, то есть один из ее первоначальных вариантов! Чуть позже я слегка изменил партию виолончели и гобоя и немного переработал партию флейты. – Просмотрев написанное до конца, он снова вернулся к началу. – «Фантазия в голубой дымке». Автор – Айвор Льюис. Что это, Фред? Чья-то глупая шутка?

– Боюсь, что нет, – мрачно ответил тот. – Все это вручили мне в издательстве. Если ты обратил внимание, эта вещь вышла в свет больше месяца назад.

– Но это же моя музыка! Никто не имеет права издавать ее без моего ведома!

– А Айвор Льюис взял и издал. Пол, я знаю, что это твоя музыка, и все музыканты твоего оркестра тоже знают об этом, но ты же понимаешь, что дело пахнет керосином. – Фред наклонился вперед и жестом попросил Пола успокоиться, увидев в его глазах дикую ярость. – Некоторое время назад мой издатель Джон Уитч получил от кого-то анонимное приглашение на твой концерт. Судя по всему, аналогичные приглашения получили также и другие музыкальные критики. Уитч сразу же позвонил мне, так как мы давно уже знаем друг друга и между нами нет никаких секретов. Но и он сейчас бессилен что-либо сделать. Впрочем, может быть, мне еще как-то удастся убедить его не подавать на тебя в суд. Что же касается этого Айвора Льюиса, то он сейчас в Париже и связаться с ним невозможно. Самое же страшное для тебя, Пол, заключается в том, что твоя пьеса отныне считается плагиатом.

Николь мгновенно забыла про Джулию и бросилась к Полу, чтобы хоть как-то смягчить этот жестокий удар судьбы, способный раз и навсегда разрушить всю его музыкальную карьеру.

Бернард Лэсситер сидел за своим рабочим столом, переводя взгляд с одной оркестровки на другую. Да, похоже, этот высокомерный Лурье вляпался по самые уши. Теперь ему не поможет не только его сердобольная и наглая мамаша, но даже знаменитая бабушка. Вложив в пишущую машинку лист чистой бумаги, он начал привычно строчить разгромную статью по поводу сенсационного плагиата.

Его напряженная работа была прервана телефонным звонком. На другом конце линии прозвучал приглушенный голос коллеги из парижского офиса:

– Бернард, тебе крупно повезло. Я уже потерял всякую надежду отыскать здесь этого Айвора Льюиса, но он неожиданно объявился на устроенной нашими соотечественниками вечеринке. Льюис уже был под кайфом, и мне удалось без особого труда выудить из него все интересующие нас сведения.

Когда Лэсситер повесил трубку, у него уже не было абсолютно никаких сомнений в правдивости всей этой истории. Теперь Пол Лурье получит хороший урок и надолго запомнит правила хорошего тона. Он наконец-то поймет, что происходит с молодыми музыкантами, которые все свое насквозь фальшивое высокомерие строят на обманчивых и оттого еще более губительных оценках со стороны любвеобильных родителей! Он еще пожалеет о том, что не остался в раннем детстве сиротой!

***

Айвор Льюис проснулся с жуткой головной болью, как будто в течение всей ночи кто-то нещадно терзал его. Во рту же, казалось, застрял кляп из сырой ваты, а желудок наполнился сотнями иголок.

Посмотрев на рыжеватую голову рядом с ним, он вдруг ощутил невыразимое чувство стыда и вины за содеянное. Вчера вечером к нему в баре подвалил какой-то человек, когда он был уже до небес накачан наркотой, и наплел такое, что он почти поверил.

Тряхнув головой, Айвор аккуратно сполз с кровати и стал рыться в карманах своего поношенного пиджака. Подняв голову, Джулия застонала от боли. Перед глазами поплыли темные круги, а к горлу подступила тошнота. Увидев, что Айвор с шумом вдыхает в себя белый порошок, она интуитивно поморщилась и отвернулась.

– Неужели надо с самого утра вдыхать в себя эту гадость?

– Перестань ворчать! – огрызнулся тот. – Я тебя не приглашал. Можешь валить в любую минуту, если не нравится. – Ему уже порядком осточертела эта малышка. Она как камень висела на его шее, хотя он и жил в последнее время исключительно за ее счет.

Джулия понуро опустила голову и захлопала ресницами. Поначалу все было прекрасно, а потом он стал отдаляться от нее, что она объясняла себе прежде всего негативным влиянием наркотиков. Они встретились в вестибюле гостиницы и быстро уехали в Париж, хотя он и возражал поначалу против такой спешки. Примерно пару недель они жили душа в душу, а потом этот дурацкий кокаин все испортил. Чем больше он нюхал его, тем меньше интересовался сексом, а потом его стали интересовать исключительно ее деньги, что было ей особенно неприятно.

Джулия всегда думала, что умеет транжирить деньги, но до Айвора ей было далеко. Он тратил их с такой быстротой, что она стала тревожиться по поводу своего ближайшего будущего. Конечно, большая их часть уходила на кокаин, но не только. Он сорил деньгами направо и налево, совершенно ни о чем не заботясь.

Джулия протянула руку к столику, где стояла початая бутылка ликера.

– А вообще-то говорить с тобой забавно, – просипел Айвор, обретая блаженное состояние наркотического опьянения. – В особенности когда ты прилично поддашь.

– Благодаря тебе! – недовольно огрызнулась она, наливая полный стакан спасительной жидкости.

– Чушь собачья! Ты уже была алкоголичкой, когда мы впервые встретились.

Джулия молча осушила стакан, а потом внезапно вскочила с постели и бросилась в ванную, где ее моментально вырвало. Никогда еще ей не было так плохо, как в это ужасное утро. Впрочем, ей было плохо все последние дни, независимо от того, пила она или нет. Днем было более или менее нормально, а вот по утрам постоянно тошнило и выворачивало наизнанку.

Увидев страдания подруги, Айвор сочувственно произнес:

– Послушай, малышка, давай-ка сходим в кафе и проглотим по круассану. Да и чашка крепкого кофе нам тоже не помешает.

– Нет, я ничего не могу есть.

– В таком случае составь мне компанию, – с лихой беззаботностью предложил он, потихоньку одеваясь. – Пойдем.

В кафе Айвор снова с тревогой обнаружил странные перемены, происходившие в последнее время с Джулией. Она практически ничего не ела, много пила и превратилась в скелет, обтянутый кожей. Даже некогда выпиравшая грудь куда-то бесследно исчезла. Странно, а ведь совсем недавно она казалась ему весьма соблазнительной девочкой. Сейчас же он не испытывал к ней абсолютно никаких чувств, кроме жалости. Впрочем, еще большую жалость он испытывал к самому себе.

– Кстати, – как будто невзначай произнес он, – сколько у нас осталось денег?

– Где-то около тысячи. Эта гостиница оказалась не такой уж и дешевой. Думаю, было бы лучше снять недорогую квартиру.

– А я предлагаю тебе сообщить папаше, чтобы он выслал немного денег. Он наверняка будет безумно рад узнать, что ты жива и здорова.

Джулия устало опустила голову на стол. Айвор потрепал ее по светлым кудрям.

– Ну ладно, не переживай, все будет нормально.

– Это ты сейчас так говоришь, – пробормотала Джулия. – А что ты скажешь, когда окончательно выветрится твой кокаин и ты на стенку полезешь от ломки?

И тут Айвор заметил сидящего за соседним столиком прилично одетого и чисто выбритого человека с чашкой кофе и газетой в руках. Это был его старый приятель, поставлявший ему наркотики.

– Эй, Дюк, рад тебя видеть. Мне нужно подкрепиться. Дюк покачал головой:

– Нет, малыш, все продано.

По телу Айвора пробежала мелкая дрожь.

– Ты серьезно? Как же мне быть?

– Извини, малыш, но ничем помочь не могу. Может, немного героина?

– Нет! – почти закричал Айвор и мгновенно покрылся испариной. Он знал, что героин окончательно погубит его.

Дюк равнодушно пожал плечами и поставил чашку на стол.

– Дело хозяйское, малыш.

– Подожди! – воскликнул Айвор и попытался встать Из-за стола, что стоило ему немалых усилий. Но приятеля уже и след простыл. Тупо посмотрев на соседний столик, он увидел оставленную там газету «Геральд трибюн», подобрал ее и рассеянно уставился на первую полосу. В глаза бросился крупный заголовок: «Пьеса молодого композитора оказалась плагиатом».

«Пол Лурье, 22-летний композитор, премьера музыкальной пьесы которого с успехом прошла в Нью-Йорке На прошлой неделе, обвиняется музыкальными издателя-Ми в плагиате. Они убедительно доказали, что изданная Ими более месяца назад музыкальная пьеса Айвора Льюиса под романтическим названием «Фантазия в голубой Дымке» в точности совпадает с так называемым произведением Пола Лурье. Прибыв в Париж, Льюис, гобоист и студент музыкального колледжа в Рочестере, штат Нью-Йорк, выразил неподдельное негодование тем возмутительным фактом, что Пол Лурье, которого он считал талантливым композитором и флейтистом, содрал у него музыкальное произведение практически без каких бы то ни было изменений. Льюис также заявил, что Пол Лурье еще в прошлом году попросил у него партитуру, чтобы опробовать ее в своем оркестре, музыканты которого являются выпускниками музыкального колледжа Йельского университета. Вскоре, однако, Лурье вернул Льюису оркестровку, выразив сожаление о невозможности использовать ее для своей работы. В настоящее время Льюис ведет переговоры в Париже об исполнении своего произведения, но теперь его планы могут претерпеть серьезные изменения. Он также высказал предположение, что Пол Лурье, возможно, неосознанно воспроизвел его произведение…

Бернард Лэсситер, музыкальный критик «Тайме», высказывает не лишенное оснований предположение, что «молодой и в высшей степени нетерпеливый человек», музыкальная карьера которого во многом обеспечивалась неустанными усилиями чересчур амбициозных родителей, видимо, решил выйти из затруднения с помощью примитивного воровства не принадлежащего ему произведения. Это тем более возмутительно, что Лурье не удосужился даже сколько-нибудь серьезно переделать партитуру, надеясь, видимо, что это сойдет ему с рук.