Джастин Валенти - Любовники

– Не знаю… Я, кажется, устала…

Микки недовольно посмотрел на спутницу.

– И к тому же я слишком стара для подобных увеселений, – продолжала с иронией Николь. – Люди подумают, что ты притащил туда свою мать.

– Черт возьми! – не выдержал Микки. – Если не хочешь, так и скажи! Зачем искать какие-то идиотские предлоги?

– Ну ладно, я согласна, но только обещай, что не будешь тащить меня на каждый танец и вообще будешь относиться ко мне как к старой замужней женщине.

– Ладно, договорились, – неохотно пообещал тот и многозначительно ухмыльнулся.

Николь не испытывала никакого желания болтаться по клубам, но и отказывать парню ей тоже не хотелось. Эти художники такие все обидчивые и злопамятные, что лучше с ними не связываться. И почему молодежь так липнет к ней? Неужели все дело только в ее популярности и богатстве?

Вечер прошел спокойно. Танцевали они мало, но Николь прекрасно понимала, что Микки не прочь поразвлечься и только боязнь получить решительный отказ сдерживает его плотские устремления.

– А ты крепкий орешек, – хмуро заметил он уже перед дверью гостиницы. – Намного крепче, чем я предполагал.

Николь подставила ему щеку для прощального поцелуя и направилась в свою комнату, беспрестанно зевая и просто валясь с ног от усталости. Молодые люди хороши в малых дозах и на почтительном расстоянии.

Николь медленно бродила по галерее Тэйт, придирчиво осматривая произведения своих коллег-скульпторов. Одни из них оставляли ее абсолютно равнодушной, другие вызывали полное неприятие, а третьи, которых, кстати, было немало, – острое чувство зависти к художникам, которым удалось воплотить свои идеи. Вскоре взгляд Николь упал на ее собственную композицию под романтическим названием «Летящие ритмы». Она состояла из набора разнообразных стальных и бронзовых крыльев, которые, казалось, вот-вот поднимутся с земли и взлетят высоко в небо. Николь подошла ближе и застыла перед знакомой до боли композицией.

– Ну и что Ди Кандиа думает о своем произведении?

Вздрогнув от неожиданности, она резко повернулась и увидела перед собой расплывшегося в улыбке Пола, одетого в голубой блейзер и кремовый свитер. Николь зарделась и хотела было объяснить, что оказалась перед своей композицией совершенно случайно, но он уже взял ее за руку и повел прочь.

– Полагаю, вы не в восторге от собственного замысла и его воплощения. У меня сложилось впечатление, что вы хотели бы переделать свое творение. А еще с большим удовольствием вы забрали бы экспонат отсюда и увезли в какое-нибудь пустынное место, где его никто и никогда не смог бы увидеть.

– Боже мой, – живо откликнулась Николь, – как ты угадал мои мысли? И вообще, что ты делаешь в Лондоне?

На все эти вопросы Пол ответил многозначительным молчанием, продолжая вышагивать по узкому коридору галереи.

– А вот знаменитая «Черная стена» Луизы Невельсон, – комментировала Николь, решив взять на себя роль гида. – Именно она вдохновляла меня в самом начале карьеры.

Пол неожиданно остановился и взял ее за обе руки.

– Не могли бы мы где-нибудь пообедать?

– О, извини ради Бога! Я, наверное, наскучила тебе своими объяснениями?

– Как раз наоборот. Все очень интересно, но мой желудок сейчас похож на эту вот огромную пустоту в бессмертном творении Генри Мура.

Вскоре они уже сидели в уютном ресторанчике музея.

– Я так понимаю, что ты уже неоднократно бывал в Лондоне?

– Да, – кивнул Пол. – Два года назад я провел здесь все лето. Ходил по выставкам, слушал концерты да и сам играл понемногу, а еще часто заходил сюда и долго вглядывался в нетленные произведения Ди Кандиа. Ты сегодня свободна? – незаметно для себя он перешел на дружеское «ты».

Вопрос этот прозвучал настолько неожиданно, что Николь не успела даже собраться с мыслями.

– Нет, нет…

– Ладно. Сегодня вечером Джеймс Гэлуэй играет Моцарта, а до этого я хочу съездить в школу Бакли и посмотреть на твою игровую площадку. Так что хорошенько подумай и скажи «да».

Его улыбка была настолько очаровательной и милой, что все мыслимые возражения так и не слетели с ее губ.

– И не суетись, пожалуйста, как моя мать, – продолжал меж тем Пол. – Я пригласил тебя и потому сам заплачу за обед.

– А ты не забывай, что я ровесница твоей матери, – огрызнулась Николь.

– Тем более, – ехидно заметил Пол. – Тебе пора откладывать деньги на пенсию.

И вскоре они уже были на игровой площадке. В этот момент прозвенел звонок, и дети, шумной гурьбой высыпав из школы, тут же заполнили все отведенное для игр пространство.

– Видишь, Николь, им понравились все эти штучки, – решил подбодрить ее Пол, но она в это время думала о другом – о том, как она проведет с ним вечер. Иногда ее охватывало необъяснимое чувство отчаяния, то самое, которое обычно испытывают школьницы, опасаясь, что их изнасилуют на первом же свидании.

***

Первое действие концерта пролетело почти незаметно. Они сидели рядом и тихо обменивались впечатлениями о звучащей со сцены музыке.

– Мне кажется, ты играешь ничуть не хуже этого Гэлуэя, – не без лукавства прошептала Николь.

– Ты мне льстишь, – ответил Пол и пристально посмотрел ей в глаза. Николь даже вздрогнула от этого взгляда и предусмотрительно отодвинулась в сторону. С этого времени она уже не могла спокойно слушать музыку и думала только о сидящем рядом человеке, который пробуждал в ней какие-то странные чувства. Она почти физически ощущала его близость и с каждой минутой все больше и больше пугалась своего неукротимого к нему влечения. А когда он предложил после концерта пройтись пешком по мосту Ватерлоо, она поняла, что не в силах противиться его магнетическому обаянию.

Какое-то время они шли молча, и каждый раз, когда Пол бросал на нее пылкий взгляд, ей чудилось, что он собирается поцеловать ее. Глупая и совершенно наивная идея, но она ничего не могла с собой поделать. Теперь она понимала, почему многие зрелые мужчины приударяют за молоденькими девочками. Молодость имеет неотразимую привлекательность и обладает свойством передаваться всякому, кто с ней близко сталкивается.

Они не заметили, как прошли мост, свернули на Парклейн и вскоре оказались перед гостиницей «Дорчестер». Все это время Николь внимательно слушала Пола, а под конец решила поделиться с ним своей сокровенной мечтой.

– Знаешь, Пол, – осторожно начала она, – я когда-то была в Стоунхендже и с тех пор мечтаю создать своеобразный монумент Солнцу, выполненный из стекла и алюминия.

Пол взял ее за руку и неожиданно притянул к себе.

– А я с давних пор мечтаю поцеловать тебя.

Николь испуганно вскинула голову и тут же почувствовала на своих губах его теплые губы. Сердце ее бешено забилось, перед глазами поплыли темные круги. Она предприняла отчаянную попытку освободиться, и в конце концов ей это удалось.

– Спокойной ночи, Пол, – с трудом выдавила она и в панике бросилась к двери гостиницы. – Спасибо за концерт, и передай привет матери, если вернешься в Нью-Йорк раньше меня! – Она бежала, не чувствуя ног, и только чудом не рухнула на пол просторного и чистого вестибюля.

«Боже мой! – рассуждала она некоторое время спустя, лежа в постели. – Что происходит? Как это случилось? Ведь он сын моей лучшей подруги. Двадцать два года! Какой кошмар! Конечно, он выглядит старше и вообще производит впечатление вполне зрелого мужчины, но тем менее…»

Еще какое-то время она терзалась гнетущими дуг мыслями, а потом все-таки уснула, но лишь для того, видимо, чтобы проснуться посреди ночи от невыразимо cладких эротических сновидений. «Надо быть поосторожнее этим парнем, – подумала она под утро. – А то как чего не вышло».

***

Утром ее разбудил телефон.

– Алло.

– Доброе утро, – послышался в трубке бодрый голи Пола. – Прости, если разбудил. Я внизу и уже заказ; завтрак.

– Я… я не могу, Пол.

– Не можешь что? Позавтракать со мной? Какая epyнда! Я жду тебя через десять минут, – не терпящим возражений тоном произнес он и тут же повесил трубку.

Это просто возмутительно! Надо непременно положи этому конец, и чем быстрее, тем лучше. Николь бросилась в ванную и ровно через десять минут уже была вниз где сразу же остановила официанта и распорядилась, ч» бы завтрак был записан на ее счет. Снедаемая праведным гневом, она подскочила к столу и мгновенно сникла: Пи был неотразим. Только его грустные глаза говорили о теп что он тоже провел бессонную ночь.

– Ты всегда по утрам такая невеселая? – хмуро осведомился он.

Николь немного успокоилась и даже попыталась улыбнуться.

– А ты всегда такой жизнерадостный и бодрый? – парировала она. – Впрочем, ты неизменно можешь поднять себе настроение, насвистывая под душем какую-нибудь развеселую мелодию для флейты с оркестром.

– Ну ладно, еще раз прошу прощения, что разбудил. И поскольку я ранняя птичка, то позволь предложить тебе план на сегодняшний день. Прежде всего мы сходим в Хамистед…

– Нет, Пол, я не могу. Честное слово. Мне еще нужно походить по магазинам…

– Прекрасно, – громогласно прервал он ее. – Ты сделаешь это в Хамистеде. Там, кстати сказать, масса хороших магазинчиков – антикварные украшения, превосходная одежда, шотландские ткани, редкие книги и все такое прочее. А кроме того, там мы найдем ароматный чай, превосходный кофе и еще множество экзотических сувениров со всего мира.

Николь с ужасом осознала, что вряд ли найдет в себе силы отказаться от этого предложения. Магазины в Хамистеде действительно оказались неплохие, и оба они накупили массу сувениров для Эдварда, Джулии и Энн. А потом неожиданно хлынул дождь, укрыться от которого можно было лишь в близлежащем пабе. Пол вынул из кармана носовой платок и бережно смахнул с лица спутницы капли дождя. Сердце ее екнуло, а по всему телу пробежала предательская дрожь.

– Холодный сегодня выдался денек для этого времени, – глубокомысленно заметил крупный англичанин за стойкой бара.

– Да, – только и смогла ответить Николь, глядя на приближающегося с двумя огромными кружками пива Пола.

– В чем дело? – шутливо спросил он, искусно имитируя испанское произношение. – Как вы смеете разговаривать с моей женщиной? В моей стране это считается недопустимой вольностью.

Англичанин удивленно вытаращил на него глаза.

– Прости, старик, – сбивчиво пролепетал он, – у меня и в мыслях ничего не было. Надо же как-то скоротать время…

Николь с трудом удержалась от смеха. Добродушный же толстяк мгновенно исчез, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное.

– Ну, как я его отшил, а? – поинтересовался Пол с самодовольной ухмылкой. – Тебе не кажется, что я могу заняться актерским ремеслом, если провалюсь в качестве композитора?

– Нисколько не сомневаюсь, – смущенно поддержала его Николь. – Ты вполне сойдешь за испанца. Надо же, бедняга и впрямь испугался, что ты сейчас выхватишь шпагу и проткнешь ему брюхо.

– Ничего, урок в любом случае пойдет ему на пользу.

Едва дождь закончился, как Пол потащил ее по всему поселку в поисках настоящего английского чая. Николь отчаянно сопротивлялась, ссылаясь на то, что ей уже давно пора быть в гостинице. Несмотря на это, домой они вернулись поздно, и она вдруг с пугающей ясностью осознала, что не хочет с ним расставаться.

– Спасибо тебе, Пол, за этот прекрасный день, – грустно проговорила она, боясь посмотреть ему в глаза.

– И за ночь, – добавил он. – Дело в том, что я достал два билета на спектакль Тома Стоппарда «День и ночь»…

– Нет! – вырвалось у нее. – То есть я хочу сказать, что не могу… Пол, я действительно не могу… Поверь мне…

– Можешь, – настойчиво повторил он с благостным выражением лица, как будто зная, что в конце концов она уступит. – Ты же понимаешь, надеюсь, что без тебя я в театр не пойду. А это значит, что ты лишишь меня огромного удовольствия. Если будешь вредничать, я нажалуюсь своей матери.

Лицо Николь покрылось густой краской. Как он смеет так бесстыдно шутить? Впрочем… Что, собственно говоря, случилось? Ничего страшного. Подумаешь, молодой человек пригласил в театр зрелую даму. Да и что он может сказать матери? Только то, что случайно встретил в Лондоне ее подругу и пригласил в театр, вот и все. Она и сама бы не отказалась, если бы ее пригласил какой-нибудь юноша. Он ведь совершенно безопасен и просто дразнит ее своей молодостью и настырностью.

***

В тот вечер они ужинали в «Ковент-Гардене», в небольшом ресторанчике, который славился своей истинно английской кухней и необыкновенной обходительностью официантов. Николь так редко бывала в ресторанах без мужа, что ощущала трепетное чувство новизны, свойственное юным девушкам на первом свидании. Это сказалось, в частности, в том, что она выпила довольно много вина и быстро опьянела. И только какое-то смутное ощущение вины не позволяло ей расслабиться полностью и отдаться во власть нахлынувшего на нее беззаботного настроения.