— Нет, нет, не смотри на меня так, — закричала вдруг Северина. — Я не могу…

Она прислонилась лбом к груди, когда-то такой горячей, такой сильной; как вся эта борьба и благополучное ее завершение оборачиваются против Пьера! Чем более чистой будет она выглядеть в его глазах, тем больше он будет страдать от ее забот, ее… ее… которая…

Пытаясь собраться с мыслями, она все сильнее прижималась к Пьеру и вдруг почувствовала, как он непослушными руками пытается гладить ее волосы. И эти невыносимо доверчивые руки инвалида заставили Северину принять решение. Она была в состоянии вынести все. Но только не это. И она рассказала все.

Чем объяснить такой поступок? Одним только нежеланием являть собой подкрашенную добродетель тому, кого она любила бесконечной любовью? Потребностью — менее благородной — в исповеди? Подспудной надеждой получить прощение и жить затем без груза страшной тайны? Кому под силу сосчитать все импульсы, которые после ужасных злоключений приходят в движение, сплавляются воедино в сердце и заставляют его выплескивать истину на дрожащие губы?


Прошло три года. Северина и Пьер живут на берегу моря, в уютном, тихом местечке. Но после того как Северина призналась ему, она больше ни разу не слышала звука его голоса.


Давос, 20 февраля 1928 года

Франсуаза Саган

Сказочные облака


Глава 1