Но однажды утром сверкающий солнечный луч пронзил кокон его кроватного полога. Комната купалась в свете настолько ярком, что Бэй подумал, что сейчас ослепнет. Шарли с тихим стоном отвернулась от ослепительного сияния и продемонстрировала ему свою белую спину. Бэй стащил с нее одеяло. Она была неотразима, как одалиска, которую он видел в музее, ее волосы цвета воронова крыла разметались по подушкам. Он тихонько соскользнул с кровати, чтобы взять альбом, и вернулся, желая нарисовать ее пленительные изгибы.

Она была невероятно, восхитительно чувственной. Он изобразил ее плещущейся в море русалкой. Возможно, сегодня они устроят пикник на берегу. На небе не видно ни облачка.

Если он подсчитал правильно, сегодняшней ночью будет полная луна. Хорошо заниматься с Шарли любовью под жемчужным сиянием луны, слушая убаюкивающий плеск волн. Бэй подумал, что с нетерпением ждет сегодняшнего дня и сегодняшнего вечера.

Он отбросил альбом в сторону и вернулся к кровати.

Какая поза устроит его сегодня утром? Они с Шарли неистощимо, без устали исследовали дом и друг друга. Он решил прильнуть к ней сзади, прижавшись плотью к хорошенькой попке. Скользнул рукой на мягкий живот и погрузился пальцами в шелковистые завитки, ласками пробуждая Шарли. Она ахнула и плотнее вжалась в него, словно мечтала именно об этом. Он направил себя, соединяя кусочки чувственной мозаики, пока его не обволокли влага и жар.

— Доброе утро, — прошептал Бэй.

Он поцеловал Шарли в плечо, такая поза давала ему лучший доступ к ее груди и нежной, пылающей плоти. Он обхватил одну полную грудь и обвел сосок, который тут же заострился. Она всегда делалась такой восхитительно живой и страстной в его руках, и дело тут не в его мастерстве, а в ее жизненной силе, слишком долго погребенной под серыми платьями и накрахмаленными чепцами. Шарли создана для страсти даже больше, чем ее знаменитая сестра. Создана для любви.

Откуда, скажите на милость, взялась эта мысль? Шарли всецело его. По крайней мере, пока. Каждая прелестная белая выпуклость, каждый волнистый черный волосок. Он улыбнулся ей в спину. И все серебристые тоже. Ее невинные голубые глаза, ее хорошенький, умелый ротик. Маленькая, огрубевшая от работы ладошка, сейчас прижимающая его руку.

— О! Я больше не могу ждать. Пожалуйста, Бэй!

Он тоже больше не мог ждать, но и остановиться не мог. Не мог отстраниться от этого тугого, влажного, горячего совершенства. Никогда ни одна женщина не давала ему такого невероятного ощущения силы, когда кажется, что способен почти на все.

Она пробормотала что-то, но это был, скорее, стон, чем слово. А потом дрожь ее экстаза заставила Бэя потерять власть над собой. Он выплеснул в нее свое семя, давно перестав беспокоиться о последствиях. Он позаботится о ней. Будет заботиться всегда.

Когда они наконец вернулись на землю, Шарлотта сощурилась в полосе света.

— Неужели это возможно? Неужели солнце и вправду светит, или ты унес меня на небеса?

— И то, и другое, — усмехнулся Бэй. — Как и ты унесла меня. — Он поцеловал ее. — И нам надо воспользоваться хорошей погодой, пока опять не наползли тучи. Но сначала завтрак в постели.

Шарлотта покачала головой:

— Я совсем не хочу есть. Ну, разве что чашечку чаю выпила бы.

Бэй приподнялся на локте. Теперь он заметил, что она несколько бледна.

— Ты не заболела?

— Ох нет, со мной все прекрасно. Просто миссис Келли ужасно балует меня своими вкусностями. В меня уже просто ничего не лезет, вот и все.

— Шарли, я сто раз говорил тебе, что люблю твое тело. Не вздумай заниматься ерундой и худеть. Я этого не позволю.

— Что-то вы сегодня уж слишком раскомандовались, майор. Я не ваш солдат, чтоб приказывать мне. — Она быстро села и так же быстро повалилась обратно на подушки.

— Шарли? Что такое?

— Готова закружилась. Пройдет.

— Вот что выходит, когда не ешь, дурочка, — отчитал ее Бэй. — Я спущусь вниз и сам принесу поднос, и ты съешь все до крошки.

Он завязал пояс халата и вышел. Шарлотта соскочила с кровати и как раз вовремя добежала до ночного горшка, а потом повалилась на пол.

— Черт!.. — Она чувствовала себя слишком слабой. Проковыляв к окну, она вывернула содержимое на кусты вниз, потом в изнеможении повалилась на пол. Блики сверкали на воде, словно мириады светлячков. Ей даже пришлось закрыть глаза от этого блеска.

У нее будет ребенок, теперь в этом нет сомнений. Ее тошнит от одной мысли о еде, и не только во время завтрака. Грудь так увеличилась, что она с трудом утягивает ее, влезая в платье. Живя в Малом Иссопе, она всегда во всем помогала соседям и прекрасно знала симптомы беременности. Но и Бэй может заметить. Как однажды сказала Дебора, Бэй из тех, кто все замечает.

Как бы он поступил, если б узнал ее секрет? Ей осталось продержаться всего лишь две недели и больше никогда не придется его видеть.

Что буквально разрывает ей сердце, ведь она так любит его.

Она не хотела влюбляться. Но, несмотря на все его поддразнивания и подначивания, он — лучший мужчина из всех, кого она когда-либо встречала. Он внимательный, заботливый и совсем не тот беспутный повеса, каким она его когда-то считала. Шарлотта то проклинала, то благодарила Деб за то, что она обманула ее и сбежала с Артуром. Насколько легче была бы ее жизнь, если б она никогда не просыпалась от греховного поцелуя Бэя в то утро на Джейн-стрит.

Шарлотта распахнула все окна спальни, чтобы проветрить комнату, а затем обратила внимание на свою внешность. Зеркало в позолоченной раме на стене не сказало ей ничего хорошего. Шарлотта поплескала водой налицо, пощипала щеки, чтобы вернуть им хоть немного румянца, и одолжила зубного порошка Бэя, чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту. Прежде чем надевать платье, она повернулась боком и изучила свое отражение в зеркале. Живот, который никогда в общем-то не был плоским, казался чуть-чуть круглее. Но быть может, ей это только кажется.

Услышав позвякивание посуды, она села за круглый стол в углу спальни и сделала глубокий вдох, приготовившись к виду и запаху еды.

— А вот и я. — Поднос был заставлен тарелками и баночками со специями. Шарлотта почувствовала, как желудок запротестовал, но заставила себя успокоиться. Бэй налил ей чаю и хотел бросить в него сахар. Он знает, что она сладкоежка, но ей хочется горького, черного и терпкого.

— Сегодня без сахара, пожалуйста. Я же сказала, что мое пищеварение еще не совсем наладилось после вчерашней обильной еды. — Она притворилась, что сделала глоток. — Ах, какой же чудесный сегодня день!

— И ветер бодрящий. Идеальный день для прогулки на лодке. Послушай, Шарли, наш завтрак сейчас сдует и унесет в открытое окно. Можно, я закрою?

— Я сама. — Она вскочила, чтобы закрыть окно. Она вовсе не была уверена, что ее желудок готов к катанию на лодке, подпрыгивающей и раскачивающейся.

Шарлотта вернулась к тарелке с ветчиной, тостом и яйцами и начала крошить все это на малюсенькие кусочки.

— Ты действительно хочешь выйти в море? Я не плавала в лодке с тех пор, как утонули мои родители.

Ох, нехорошо с ее стороны использовать такую отговорку. Если ее затошнит, она всегда может списать это на простую морскую болезнь.

— Прости, Шарли, я не подумал.

— Может, не сегодня? Но было бы чудесно прогуляться по берегу. — Она положила кусочек бутербродно-яичной массы в рот и решительно прожевала.

— Это может вернуть румянец твоим щекам.

Он смотрел на нее внимательно, испытующе. Он наблюдательный. Она выдавила улыбку.

— Если бы ты хоть немного давал мне поспать, похотливый дьявол, я, может, и не выглядела бы такой уродиной. Женщине моего возраста нужен хороший сон.

— Не слышал никаких возражений на свои авансы, моя дорогая. И я по опыту знаю, что когда ты не удовлетворена, твой язычок может больно жалить. Все, что я помню из разговоров прошлой ночи, так это: «Пожалуйста, пожалуйста» и «О да», и еще «О Боже». — Он намазал булочку маслом и принялся жевать, весьма довольный собой.

— Видишь? Должно быть, я была полусонной, если спутала тебя с Богом.

Бэй устремил взгляд на лепнину потолка.

— Я жду удара молнии.

— Не сегодня. — Шарлотта глубоко вдохнула свежий воздух, упиваясь его солоноватым запахом. — Сейчас, когда погода прояснилась, ты, наверное, хочешь навестить своих арендаторов?

Бэй отложил салфетку. Его тарелка была чистой, а Шарли почти ни к чему не притронулась.

— Знаешь, пожалуй, я так и сделаю. Ты не против несколько часов побыть одна?

— Буду только рада отдохнуть от твоих шалостей. Побездельничаю, как настоящая праздная дама.

— Вот и хорошо. Можешь делать это в бабушкином саду. Не стесняйся вносить любые улучшения, какие посчитаешь нужными. Надеюсь быть засыпанным цветами, когда вернусь. Думаю, с моего последнего приезда там все заросло.

— Как, должно быть, и в моем саду.

Он встал и ласково потрепал ее по щеке.

— В твоем голосе слышится тоска по дому. Я наскучил тебе?

— Не глупи. Ты никогда не можешь наскучить. — Как же она будет скучать по нему, когда уедет. И как будет скучать по своему маленькому домику. Вдова Фэллон не может остаться в Малом Иссопе и через семь месяцев родить ребенка.

— У нас будет романтический вечерний пикник на берегу. Полюбуемся закатом. Как тебе такое предложение?

Шарлотта согласилась, что предложение прекрасное. За какие-то несколько минут он побрился и оделся для верховой езды в седле. Шарлотта решила, что пора и ей привести себя в порядок, и позвонила, чтобы приготовили ванну в ее комнате. Хорошенько отмокнув, она станет мыслить яснее.

Она провела остаток дня в блаженном уединении за высокими каменными стенами сада. Розы буйно разрослись, свешиваясь с решеток и подпорок. Шарлотта нашла старую пару перчаток и занялась обрезкой, гадая, посадил ли Бэй черенки мистера Трамбулла. Она заглянула в пустую оранжерею и увидела четыре одиноких горшочка на деревянном столе. К следующей весне саженцы будут готовы присоединиться к остальным кустам. Она вошла внутрь с корзиной цветов и ножницами, представив, как пышно цвели здесь растения и какие ароматы витали в воздухе. Горячие от солнца кирпичи согревали подошвы туфель. Одинокое плетеное кресло притулилось в уголке, и она подтащила его к стеклянной стене, чтобы полюбоваться на океан, простирающийся за изумрудной лужайкой. Шарлотта так увлеклась завораживающим покачиванием волн, что забыла поставить срезанные розы в воду. Вероятно, через несколько часов и она будет резвиться там, внизу, как какая-нибудь упитанная русалка, пить вино и упиваться ласками Бэя.

Солнечный свет просачивался сквозь стеклянную крышу, делая Шарлотту вялой и сонливой. Пусть служанки сами позаботятся о цветах, а она лучше вздремнет, чтобы приготовиться к ночи.


Арендаторы были рады видеть Бэя и от всей души угощали его кто чем мог: корзинка лесной земляники, коробка печенья, толстый кусок дорсетского черничного пирога, буханка хлеба прямо из печи. Миссис Келли занялась приготовлением корзинки для пикника, а мистер Фразьер и служанки, отправились подготовить место в уютном укрытии под скалами. Бэю пришла в голову блажь заночевать вместе с Шарли под звездами. Как только Фразьер сочтет, что все устроено как нельзя лучше, он отведет девушек в деревню и проведет вечер по своему усмотрению.

В конце концов, есть же паб… и гостиная Китти, если Фразьер наберется смелости встретиться с неуживчивой миссис Тутакер.

Бэй отметил, что в холле полно роз — верный признак того, что Шарли тоже была занята. Шлейф аромата привел его к ее спальне. Дверь была приоткрыта, и Бэй заглянул. Ряд разнокалиберных ваз стоял на каминной полке, наполняя комнату сладким и нежным благоуханием. Окруженная облаком аромата, Шарли лежала под покрывалом и крепко спала. Как бы ни было соблазнительно забраться к, ней в постель, Бэй подумал, что ему надо принять ванну, чтобы избавиться от запаха пота и лошади, который не перебить всем розам в саду.

Он много размышлял, объезжая свои земли, и пришел к удивительному заключению, что слишком долго уклонялся от своих обязанностей. Бабушка даже в преклонном возрасте была отличным управляющим имения, и у него больше нет предлога попусту растрачивать время в Лондоне. Его почтенная карьера в армии давно завершилась. А если он до сих пор не поборол своих демонов с помощью женщин и выпивки, то уже не поборет никогда. Давно пора принять на себя обязанности мирового судьи в этом принадлежащем ему маленьком уголке мира.

Но он не хочет жить в Байяр-Корте один.

В сущности, без Шарли он не хочет жить нигде. Бэй не знал, когда именно ее исключительное присутствие стало так необходимо ему. Она сварливая, вспыльчивая и непокорная. Но едва ли его можно назвать Петруччо, укротившим свою Катарину.[4] Скорее, это она покорила его, заставив вновь соприкоснуться со своими детскими мечтами и стремлениями. Искусство для него теперь первостепенно, и Шарли — его муза. Ясное дело, никто никогда не увидит все те наброски, которые он сделал с ее обнаженной натуры за последние дни, — это было бы крайне неприлично. Эти рисунки лишь для их собственного удовольствия. Но они согрели его и дали выход реке творчества, которая в течение долгих десяти лет была перекрыта. У него вполне достаточно денег, чтобы заниматься своим хобби, и будет еще больше, если он осуществит в своем имении некоторые усовершенствования. И, разумеется, Шарли не слишком стара, чтобы родить ему одного-двух детей. Голова гудела от возможностей. Но главное — навсегда сделать Шарли своей.