Джун Зингер - Любовницы президента

Неожиданно для самой себя Франческа с размаху ударила Карлотту по лицу. Та прижала ее руку к лицу, несколько мгновений молча смотрела на старшую сестру, а потом разревелась. Франческа была потрясена ничуть не меньше: впервые в жизни она кого-то ударила.

Карлотта повернулась и побежала вверх по лестнице. Она никогда не простит этого Фрэнки! Никогда! Фрэнки думает о Билле и его проклятом кольце больше, чем о родной сестре! Ей и самой было страшно стыдно, что все так получилось! Трейс поклялся, что отдаст кольцо через пять минут, что отыграет его и получит еще десять тысяч долларов в придачу!

Добежав до верхней ступеньки, Карлотта обернулась и жалобным голосом проговорила:

— Трейс обещал вернуть кольцо. Он обязательно его вернет, Фрэнки. Вот увидишь!

Только сейчас Фрэнки поняла, что произошло на самом деле.

— Так, значит, это он проиграл кольцо Билла? Он?! И ты посмела дать ему это кольцо?!

Карлотта зажала уши и бросилась в свою комнату.

Кольцо Билла! Кольцо Билла! Кольцо Билла! Фрэнки только об этом и думала! Интересно, если бы она рассказала Фрэнки, откуда у Билла взялись деньги на это кольцо, она по-прежнему любила бы его?

Но Карлотта твердо знала, что никогда не сможет рассказать этого сестре. Фрэнки любила Билла. Любила всем сердцем. А сама Карлотта Коллинз любит другого человека — Трейса Боудина! И она будет любить его до самой смерти!

В эту ночь Франческа так и не заснула. Она сидела в кресле у окна и глядела на белый снег…

Карлотта отдала Трейсу Боудину не только тело, она отдала ему свою душу…

Сначала Билл не мог вообще ничего понять. Джудит поручила ему разобраться в корпоративной структуре винного завода в Грин-Хейвене. Но никакой корпоративной структуры вообще не существовало. Была лишь огромная куча разных бумажек, на одну сортировку которых у Билла ушел целый день. Он выяснил, что пять процентов капитала компании принадлежали кузену Говарду, семь — кузену Джошуа, двенадцать — дяде Питеру, но, судя по всему, тот продал пять из двенадцати своих тете Гертруде, у которой в результате оказался двадцать один процент. Десять процентов капитала принадлежало дяде Гарри, но он перешел в лучший из миров, и было совершенно неясно, кто унаследовал его долю. Короче, полная неразбериха!

Билл был в полном недоумении: зачем Джудит, обладавшая таким острым чутьем во всем, что касалось бизнеса, решила залезть в эту помойку. Иметь дело с компанией, совладельцами которой являются чуть ли не два десятка человек, да тут сам черт ногу сломит! Потеряешь уйму времени, а толку — чуть.

Через два дня приехавший вместе с Биллом Джудиан Уинтроп, специалист по бухучету, признался:

— Знаешь, Билл, я отказываюсь что-либо понять! Все книги перепутаны. По-моему, никто всерьез не занимался отчетностью в течение последних ста лет. Вот, например, неоплаченные счета пятилетней давности. А этот кузен Хэтти Уинкер — он у них вроде бы за бухгалтера — не может или не хочет отвечать на мои вопросы. И, наконец, самое главное: это ведь винный завод, следовательно, должно быть и само вино — в бочках ли, в бутылках. У меня есть подозрение, что вина-то как раз и нет! По-моему, нам надо убедиться в его наличии.

— И что ты предлагаешь? Заглянуть в бочки? Нет уж, спасибо! У меня такое ощущение, что кто-то над нами поиздевался.

— Думаешь, они хотели обмануть миссис Стэнтон? Но как? У них бы ничего не вышло!

— Да, брат, ну и головоломка!

На самом деле Билл понимал, что головоломка заключалась не в том, что творилось на этом злосчастном винном заводишке, а в том, зачем Джудит понадобилось посылать его в эту дыру.

Прямо с вокзала Билл отправился к Джудит. Не успел он взяться за медный молоточек, как дверь открылась: на пороге стояла Джудит, а рядом с ней — Трейс Боудин. Судя по всему, он собирался уходить — на нем было пальто, кашемировый шарф и мягкая широкополая шляпа. Он был весел — черные глаза ярко блестели. Увидев Билла, Боудин галантно приподнял шляпу и поклонился:

— Кого я вижу! Адвокат Шеридан!

Биллу захотелось заехать ему в челюсть, но он сдержался, все равно это ничего не изменило бы. Да и вообще, при чем здесь Боудин? Он был всего лишь орудием в руках Джудит.

— Как ты здесь оказался, Билл? — Казалось, Джудит вовсе не удивлена. — Я думала, ты задержишься в Грин-Хейвене… Ну ладно, проходи, не стой на пороге. Мистер Боудин как раз уходит…

Не успели они войти в библиотеку, как Билл спросил:

— Что за дела у тебя с Боудином?

— Да так, пустяки… Помогает достать мне кое-какие вещи. Таким, как Боудин, нельзя поручать серьезные дела, нельзя им доверять, — проговорила Джудит вкрадчивым голосом. — Но, должна признаться, он очень, очень привлекателен как мужчина… Именно в физиологическом смысле этого слова. Должно быть, он очень хорош в постели. — Она сделала паузу. — Только я еще не сошла с ума, чтобы ложиться вместе с ним.

— Да? Насколько мне известно, ты не очень-то разборчива в мужчинах.

Джудит рассмеялась:

— Неразборчива? Да нет, Билл, я как раз очень разборчива, слишком это ответственно выбирать себе партнера. Ошибиться в этом деле непозволительно… Такие мужики, как Боудин, стремятся сразу же поймать женщину на крючок, а потом использовать ее, торговать ею, ездить на ней верхом. А что до меня, сам знаешь, где сядешь — там и слезешь. Я сама кого хочешь оседлаю. — Она кокетливо улыбнулась. — Знаю, как обращаться и с Трейсом Боудином. Кроме меня, такую власть над ним имеет лишь его работодатель.

— Работодатель? Кто же это такой?

— Тебе знакомо имя Росс Скотт?

— Кажется, нет.

— Ах, Билл, ты безнадежный провинциал! Если тебе хочется сделать карьеру в общенациональном масштабе, потрудись расширить свой кругозор. Надо знать, что творится в стране. Росс Скотт в Калифорнии большая шишка. Понимаешь, что я имею в виду?

Билл догадывался, на что намекала Джудит, но ему хотелось, чтобы она сама все ему рассказала.

— Нет, не понимаю. Я ведь провинциал. Сделай милость, расскажи, что значит «большая шишка».

— Ну, в общем… Росс Скотт имеет кое-какие связи. Он даже торгует с нацистами! Теперь понял?

— С нацистами?

Джудит была права: Билл был слишком провинциален и, по сравнению с ней, совершенно невинен. Ему надо было еще многому научиться. Он пришел к Джудит, чтобы просить, зачем она послала его в эту дыру, но теперь и без ее объяснений все стало ясно: присутствие Трейса Боудина говорило само за себя. Ей не было никакого дела до этого паршивого винного завода! Ей просто нужно было отослать его из города денька на два-три, пока Трейс подцепит на крючок Карлотту.

Она даже не пыталась скрыть это! Настолько была уверена в своих силах, что не тратила силы на конспирацию. Она использовала Боудина, которого, в свою очередь, использовал Росс Скотт. Боудин, в свою очередь, использовал Карлотту. Джудит использовала Боудина точно так же, как чуть раньше использовала его самого, Билла Шеридана. Она подцепила его на крючок, превратив в своего раба. Что касается бедной Карлотты, то Джудит, хитрая лиса, нашла ее слабое место, ее ахиллесову пяти. Чуть раньше она нашла ахиллесову пяту и у Билла — его тщеславие. Джудит умела использовать чужие слабости.

Она прекрасно знала, что Карлотта любила рисковать, что ей нравилось ходить по краю пропасти — опасность странным образом распаляла ее страсть. И вот Джудит нашла Трейса Боудина, человека, от которого так и веяло опасностью.

Билл скользнул взглядом по животу Джудит — там, в ее лоне, подрастал его ребенок, его семя. Билл предал самого себя, а значит, в некотором роде и Карлотту. Может быть, самой невинной жертвой его предательства было это не рожденное еще дитя, его ребенок. Ведь и его он предал.

Билл не мог осуждать Джудит. Во всем был виноват он сам — он сам припер себя к стене. Он всех припер к стенке. Наверное, было уже поздно спасать Карлотту — девушку, которую он так любил! И уж совершенно не вызывал сомнения тот факт, то бесполезно даже думать о спасении из цепких щупальцев Джудит его ребенка! Но, может быть, есть еще время позаботиться о собственном спасении? Возможно, он еще сможет стать достаточно сильным, чтобы спасти остальных? Надо постараться.

— А пошла ты… — Билл плюнул под ноги Джудит, прямо на роскошный персидский ковер.

На дворе дул порывистый ледяной ветер. Билл поднял воротник пальто и зашагал прочь от дома Стэнтонов.

Франческа сидела на ступеньках крыльца, закутавшись в шерстяной жакет, на голове у нее была морская фуражка.

— Что ты тут делаешь? — воскликнул Билл. — Скоро полночь, да еще холод собачий… — Билл присел к Франческе. — Господи! Да эти ступеньки совершенно ледяные!

Действительно, он заметил, что влага в трещинах на кирпиче замерзла и блестела тоненькими ледяными полосками.

— И все-таки, что ты здесь делаешь?

— Я не могу находиться в доме. Он пришел. Совсем недавно.

— Понятно.

Биллу действительно все было понятно. Узнав, что Билл возвратился в Бостон, Боудин решил действовать с еще большим напором…

Билл соскреб со ступенек горсть снега, слепил шар и запустил его в уличный фонарь — снежок пролетел немного выше цели.

— Ты так рано вернулся? Я ждала тебя к Новому году…

— Видишь ли, Фрэнки, это была гусиная охота.

— Что-что?

Билл слепил еще один снежок и снова бросил его в фонарь. На этот раз он попал в цель — фонарь закачался, издавая холодный металлический гул.

— Джудит отправила меня на гусиную охоту — ей нужно было, чтобы я убрался из Бостона.

Франческа с ужасом посмотрела на Билла. Она все поняла:

— Так, значит, она все предусмотрела? Выходит, Боудин…

— Да.

— Но как она догадалась, что Карлотта, влюбится в него по уши?

— Догадалась. Она слишком хорошо знает Карлотту.

— Господи! Какая же она хитрая! Как черт! Но зачем? Зачем ей понадобилось это?

Билл не мог рассказать Франческе всю правду: не мог признаться ей, что сам отчасти повинен в том, что произошло с ее сестрой.

— Ты же сама говорила, что она ненавидит вас обеих, особенно Карлотту…

— Да. Она действительно всю жизнь ненавидела нас, а Карлотту особенно. Она хочет уничтожить ее. Ее, но не тебя. Тебе-то она, наоборот, все время помогает. Она открыла для тебя штаб-квартиру, все там обустроила… Зачем?

— Думаю, она хочет приручить меня. Хочет, чтобы я был у нее в кармане. — С этими словами Билл залез в карман пиджака и достал оттуда золотой ключ от штаб-квартиры — подарок Джудит на Рождество. Он подержал его в руке, а потом с силой швырнул куда подальше — ключ беззвучно упал в снег.

— Знаешь, Билл, обручальное кольцо Карлотты тоже потерялось, — запинаясь, пролепетала Франческа. — Мы шли по тротуару, а тут сильный снег… В общем, оно куда-то укатилось.

— Укатилось? Что ж, может быть, она еще найдет его, когда растает снег.

— Думаешь, это возможно?

Билл пожал плечами:

— А что вообще невозможно? Ладно, давай лучше пойдем в дом. Мне очень хочется выпить чашечку горячего шоколада. А то я себе отморозил все… — Он вовремя запнулся: Франческа — дама, и не следовало употреблять в разговоре с ней грубых выражений.

Он протянул руку, Франческа ухватилась за нее и поднялась с холодных ступенек. Она покачнулась, и Билл удержал ее, обняв за плечи.

— Ах, Билл! — Франческа уткнулась носом в его плечо.

— Знаешь, Фрэнки, когда мой отец лежал на смертном одре, он сказал мне: «Помни, сынок, пока не окончена последняя битва, война еще не проиграна!»

— А потом?

— Потом он умер.

— А-а… — Франческа не поняла, что хотел сказать Билл.

Они прошли в дом. Было совсем тихо. Билл и Франческа заглянули в гостиную — в камине горел слабый огонь, но Карлотты и Трейса здесь не было. Тогда они заглянули в столовую, но и там было пусто.

— Может быть, они пошли в южную гостиную? — предположила Франческа.

Но тут до них донеслись голоса: звонкий смех Карлотты и густой баритон Боудина. Звуки доносились откуда-то сверху.

Франческа и Билл подбежали к лестнице. На нижней ступеньке валялся один ботинок Карлотты, второй лежал на три ступеньки выше. Еще выше, у самой верхней площадки, был брошен ее зеленый свитер. Дальше ничего не было видно — свет наверху не горел.

Франческа посмотрела на Билла. Его лицо застыло…

Франческа не смела взглянуть ему в глаза, ей было страшно стыдно за сестру, за свою бесстыжую младшую сестру.

Как они посмели?! В их собственном доме, зная, что с минуты на минуту вернется она, Франческа!

— Ну что, — прервал молчание Билл, — сделаешь мне шоколаду?

— Мне кажется, тебе лучше уйти, — прошептала Франческа.

— Ты выгонишь меня в ночь, на мороз, не угостив горячим шоколадом? Как тебе не стыдно! Я на это не могу согласиться! — Билл вытолкнул Франческу на кухню. — Пожалуй, я сам все сделаю, — он снял пальто. — Где у тебя какао?