Владимир Мухин - Любовное море

Максим сидел около подоконника и пил типовой чай с маленькой булкой, который давали здесь на ужин.

— Как же красиво. А ведь я под такими же закатами гулял с Леной. Но тогда мне было не до них. Меня интересовали только ее губы, ее груди и все стальное…. А ведь я тогда был по-настоящему счастлив. Но боялся сказать об этом. Боялся. Даже самому себе боялся, — запел внутри парня какой-то слащавый голос, который в каждом из нас часто поет по вечерам.

Чтобы отрешиться от всего этого, он посмотрел на свою булку, которая являлась его вечерней едой. И ему показалось, что его душа такая же, как этот кусок теста — сморщенная и истерзанная. Слезы одиночества и боли подступили к глазам. Но он постарался их сдержать.

— Твою ты мать! Поскорее бы написать уже Лене и выбраться из этого недоделанного центра. Надо же было так попасть… — Тихо произнес он, отпивая чай из железной кружки.

Тяжелые мысли с привкусом потери захлестнули его огромной волной. В итоге, и без того долгое ожидание, замедлилось еще в несколько раз.

В конце концов, парень все-таки дождался ночи. Он долго не мог заснуть. Воспоминания постепенно лезли в его голову, не давая ему, как следует расслабиться. Картинки свиданий с Леной складывались в причудливый пазл.

После чего, пазл рассыпался, и на его место приходило сожаление. Сожаление о том, что все произошло именно так. Так скомкано, спонтанно и бесконечно плохо.

В конце концов, Максиму удалось задремать. И он проспал до глубокой ночи, не видя ни единого сна.

Он мог бы проспать и до утра. Но проснуться ему все же пришлось. В палате почему-то стало холодно. И больничное одеяло не смогло справиться со своей поставленной задачей.

Максим поежился, и открыл глаза, мысленно проклиная это холодное помещение, которое в ночи стало похоже на промышленный холодильник.

— Да что ж так морозно? Вроде не январь месяц…. Надо укрыться с головой, а то я так не засну, — пронеслось у него в голове.

Он начал совершать манипуляции с одеялом, чтобы прикрыть им свою голову. Но вдруг Максим осознал, что в его палате довольно светло. Свет то ли от луны, то ли от фонаря, то ли от занимающегося за горизонтом рассвета, попадал в окно. И ночь не была такой черной, какой по определению должна быть.

Машинально парень бросил свой взгляд на окно. Оно выглядело, как серая простыня на черном фоне пролитых чернил.

И напротив этой простыни отчетливо виднелась странная тень.

Максим ощутил, как холод в комнате постепенно пробирается в его внутренности. Его глаза тут же приобрели максимальную зоркость, скинув полночную дрему. Нет. Он не поверил в то, что увидел.

Человек! Это был человек. Тень человека…. Какой-то тип стоял недалеко от его кровати и смотрел в окно ровно так, как это делал Максим еще недавно, днем.

— Альберт Викторович? Вы? — Хриплым голосом произнес Макс, — Какой тебе Альберт Викторович! Ночь на дворе! Ты что, идиот! — Гневно отозвался внутренний голос.

Но кто же это тогда может быть? Зачем он находится здесь? Может это у кого-то из медсестер или пациентов произошёл приступ лунатизма? Здесь же есть другие пациенты, верно? Значит все вполне логично.

Макс пытался перебороть надвигающийся ужас логикой. Он смотрел и смотрел на странную тень. И ту она резко повернула голову.

Максим ощутил, как его сердце практически остановилось. Он хотел вскочить и убежать куда подальше. Но у него же сломала нога…. Хотя, и без этого он бы ничего не сделал. Его словно парализовало. И преодолеть это было нереально.

Какое-то время странная тень смотрела в его сторону. Потом она медленно повернула голову обратно к окну и спокойно вышла через него, не открывая при этом стеклопакет.

Никаких звуков за этим не последовало. И только тяжелое дыхание Макса, который полусидел на кровати с расширенными зрачками, нарушало эту странную, благоговейную тишину.

Максим проснулся так резко, что чуть не подпрыгнул над кроватью.

— Господи! Господи! О Боже, это сон! Это сон, Боже ты мой! — Выкрикивал его воспаленный, напуганный разум.

А сам же парень глотал воздух так, будто бы он был несчастной рыбой, выброшенной из воды.

— Ой, извини, пожалуйста. Я не хотела тебя будить. Прости, я думала, что ты уже сам проснешься. А ты так глубоко спал, что аж подскочил.

Над кроватью Максима стояла его мать. За окном было солнце, которое пришло на смену вчерашней хмари. При этом никаких ужасных теней не было и в помине. А реабилитационный центр жил своей жизнью.

Повсюду слышались голоса и шаги. Казалось, что здание само по себе превратилось в работающий, живой организм.

— Мам, ты? Как ты сюда пришла? Сколько время? — Вытирая пот со лба, спросил парень.

— Да меня Альберт Викторович пропустил. Я с ним договорилась. Вот принесла тебе фруктов и все такого, как ты любишь. Уже обед. Ты спал долго. Но это даже хорошо. Значит, что организм оздоравливается раз хочет спать. Я по Малышевой такое слышала.

Максим чувствовал, что сейчас тетя Люда начнет переходить в наступление с применением тяжелого бреда. И чтобы не втягиваться в позиционную войну, он перешел к делу.

— Мам, мам хватит. Где мой телефон? Ты его принесла? Только не говори, что нет!

— Почему нет? Принесла. Как раз его и принесла.

Она возмущенно залезла в свою сумку и достала оттуда мобильный Макса, почему-то старательно завернутый в бумажку. Как потом пояснила сама тетя Люда, это чтобы экран не поцарапался.

При видя телефона, парень чуть было не вскочил с кровати, забыв про свой сложный перелом ноги. Он буквально выхватил его из рук матери и положил на тумбочку, чтобы при первой же возможности написать своей любимой, которая быть может, все это время волновалась и томилась в ожидании больше него самого.

Но при матери делать этого не хотелось. Пришлось выслушать все её причитания, послушать насколько важна для него реабилитация. Ведь после таких травм, которые получил он, часто развиваются опухоли головного мозга, что допустить категорически нельзя.

Также были до боли неудобные вопросы, типа: не сложно ли ему ходить в туалет на костылях. И многое, многое другое. Но Макс выдержал это все со стойкостью Великой китайской стены.

И наконец-то, слащаво поцеловав сына на прощание, его мать удалилась подальше из этого медицинского учреждения.

Максим схватил телефон, как будто бы в нем заключалось его спасение от смерти.

И тут санитарка зычным голосом призвала всех на обед. Макс испытал неприятное ощущение, схожее со страхом и неловкостью.

— Нет. Я не могу так! — Он бросил свой телефон в карман пижамы, в которую был одет. — Надо поесть. А потом во всем спокойно разобраться. За одно и с мыслями малость соберусь.

Максим отправился в столовую, ловко прыгая на костылях, к которым он уже почти что привык. Он не хотел сегодня обедать в палате. Хотя это было вполне возможно.

В небольшой комнате собралось совсем мало народу. Здесь была странная бабка, которую он видел накануне, худая женщина, какой-то (не менее странный, чем бабка) дед, девушка на вид лет двадцати, которая смотрела на всех так, будто бы убила пятерых и еще пару человек.

В общем, контингент был не из самых приятных. Но это нисколько не смутило Макса. Он и не пытался найти здесь себе друзей и весело провести время. Ему хотелось поскорее полностью оправиться после аварии и выйти на белый свет. Ведь он явно был не из тех, кто любит тяжелый запах лекарств различного рода медицинских учреждений.

Если еда — это наркотик, то все мы немного наркоманы.

Даже после не самого богатого больничного обеда Максим почувствовал себя значительно лучше. Он вспомнил, что вчера вечером выпил только чай с более чем небольшой булкой. На прошлый обед он также мало что смог в себя запихнуть. И поэтому он был до боли голоден. А после утоления такого голода, в его кровь влилась лошадиная доза расслабляющих гормонов.

Как же хорошо, что он ничего не предпринял до еды. Тебе его холодная голова и полный живот точно решат любые проблемы.

Вернувшись в палату, парень вальяжно достал телефон. Благо, мобильный интернет присутствовал здесь в должном количестве. Кроме него, в его палате никого не было. И это вселило в него еще большую уверенность.

Вот он открыл мобильный браузер. Вот он залез в «синее море» интерфейса Вконтакте. Лена! Вот она, Лена! И она кажется, сейчас онлайн!

Максим еще раз поблагодарил того гения, кто придумал соц. сети. Нет необходимости звонить, волноваться и сбивчивым голосом все пояснять. Обдумал все, как следует. Написал. И дело, что называется, в известном нам головном уборе.

Максим тут же открыл переписку с девушкой и принялся строчить, как крупнокалиберный пулемет «Корд».

— Привет! Лена, я даже не знаю с чего начать. Так получилось, что ты уехала из поселка раньше, чем мы договаривались. И я не успел тебя проводить. В тот вечер я попал в аварию. Меня сбили на машине… И я пролежал в больнице. Долго… Не знаю, говорили тебе или нет. Хотя, лучше конечно, что нет. У тебя теперь и так дел по горло. Зачем тебе еще волноваться. В общем, не важно. Главное, что я по-прежнему тебя люблю! Я готов ради тебя на все! Я немного подлечусь, и мы будем вместе. Как договаривались! Помнишь? Как мы хотели тогда, летом.

Конечно, можно было написать и что-то более внятное. Но Максу этого показалось достаточно. Он отправил сообщение, и принялся напряженно ожидать ответа.

Ожидание было, как это ни странно, не долгим. От Лены быстро пришел вожделенный конвертик.

— Мне плевать, что там у тебя происходит! Не пиши мне!

Максим посмотрел на мини монитор телефона, потом в окно, потом на стену, потом снова на телефон. Но сообщение так и не изменилось.

— Какого хрена? Что она гонит! — Максим был вне себя от накатившего смятения. — Да это прикалывается кто-то! Тролли наверное, взломали страницу! Я ей позвоню!

Но даже звонок Лене ничего не изменил. Макс не мог ей дозвониться, хотя она сидела в сети с мобильного. Это говорило о том, что его телефон у нее в черном списке.

Парень снова зашел в браузер. Он судорожно штудировал соц. сети, пытаясь найти всему логическое объяснение. Но с ужасом он понимал, что все становится только хуже. У Лены не стояли с ним «отношения». У нее на странице не было их совместных селфи, которых за лето скопилось пару вагонов.

Такое чувство, что она добавила в друзья его только вчера. И сделала это крайне нехотя.

— Боже мой, Лена! Что происходит? Как это все понимать? Мы все лето были вместе! Помнишь! Любовное море! Море, которое над нами разливается! Неужели ты про все это забыла? Леночка, умоляю, скажи, что это все просто шутка!

Лена опять ответила быстро. Но её ответ был куда менее эмоциональным. «Пользователь добавил вас в черный список» гласило системное сообщение.

Макс вскрикнул, увидев это.

— Нет! Нет! Прошу, Господи! Только не это! Я не верю. Не верююю! — По телу парня бежала дрожь. Он чувствовал себя так, как будто бы его дом вместе со всей семьей сожгли прямо у него на глазах.

Телефон полетел на кровать. А сам молодой человек попытался вскочить на покалеченную ногу и упал, проскользив по полу довольно далеко.

Не ожидая такого, он впал в ступор. Просто сидел на холодном полу и тупо пялился в огромное окно, которое казалось, хотело его сожрать.

Вдруг он почувствовал резкую боль в плече. Это та самая медсестра, с которой он разговаривал вчера, подкралась к нему сзади и вкатила успокоительное. Таким образом, истерика парня подошла к своему логическому финалу, даже не начавшись толком.

На некоторое время Максим выпал из нормального течения жизни. Но через пару часов он обнаружил себя вновь лежащим на больничной кровати.

Такое чувство, что даже если он случайно умрет, то его тело само собой переместится на эту проклятую кровать около окна.

— Что они мне сделали? Мои мозги из ваты… — Заявил сам себе Макс и принялся разглядывать плитку на потолке, которая казалась ему такой причудливой и прекрасной.

После этого была попытка посмотреть до боли скучный телевизор, просмотр новостей в интернете, скудный и тоскливый ужин.

И только под вечер парень вновь почувствовал, что скучает по своей Лене. Как через дыру в огромной платине, в его мозг стала вливаться информация о том, что именно на самом деле произошло.

Его заблокировала самая любимая на Земле девушка. Девушка, с которой он испытал яркие эмоции от первого секса и поцелуя. Девушка, с которой он гулял до самой ночи и весело плескался на пляже. Девушка, которая сидела с ним в «одноразовых» летних кафе и которая была готова проводить с ним все свое время, отдавая всю себя без остатка.