Владимир Мухин - Любовное море

Максим проснулся довольно поздно. Солнце уже во всю атаковало его с Олей спальню. При этом самой Оли давно простыл след.

Куда же она подевалась? Ах да… Ее парикмахерша (или как она ее называла «мой мастер») записала ее на стрижку ни свет, ни заря, так что пришлось вставать в свой законный отпуск, как на работу.

Но Максима нисколько не огорчил этот факт. Он спокойно поднялся с кровати и отправился в ванную. Потом он неспешно зашел на кухню.

На лакированных, чистых шкафчиках играли солнечные лучи. И это не могло не радовать. Мужчина, улыбаясь, взглянул в окно. Ночью прошел небольшой дождь. На цветах, старательно посаженных под окном Олей, блестели не высохшие капли. При этом небо было практически чистым, что говорило о том, что днем опять будет солнечно.

Довольный этим радостным событием, Макс достал из «хлебного» шкафчика нарезной батон. Он взял три кусочка батона и положил на каждый из них по листочку сыра с ветчиной.

С помощью одной-двух минут ожидания и микроволновки все это превратилось в так называемые горячие бутерброды, которые с кофе были в самый раз.

Хорошая вещь — микроволновка. В ней даже из простого батона можно сделать настоящую пиццу!

Восхищаясь таким фактом, Максим принялся аккуратно есть свой нехитрый завтрак, тщательно продувая горячие ломтики белого хлеба и запивая все это вполне не плохим кофе.

Изредка он посматривал в окно, за которым слышалось пение утренних птиц. Потом он уходил в себя, обдумывая свой новый рабочий день, в рамках которого предстояло решить многие важные задачи.

На какое-то время ему показалось странным, что он думает о работе в одной майке и трусах. Да какого же черта! Он ведь у себя дома. Поэтому такая странность резко сошла на нет.

Когда Макс почти закончил трапезу, то он посмотрел на черный мини сервант, который стоял в углу просторной кухни. В нем находилась различного рода стеклянная посуда, которая использовалась для «особых случаев».

— Она его не протирает…. Никогда не протирает… Я ни разу, не видел, чтобы она его протирала. Но ведь и я тоже его не протираю. Тогда, наверное, он теперь полон пыли? — Неизвестно зачем подумал мужчина, упорно наблюдая за этим небольшим предметом интерьера.

Сам не зная почему, он взял в руку тряпку, которой обычно стирал крошки со стола. Затем он подошел к серванту, который был высотой немного ниже его.

Макс заглянул наверх. Пыли не было. Его кто-то протер. Хотя, он этого не делал. Она тоже…. Но пыли не было… Никой пыли. А ведь на той квартире примерно такие шкафчики собирали на себя пыль, лучше любого пылесоса.

Максим посмотрел на пол. Чисто. Кристально чисто. Он заглянул за плиту. Чистота…. Ни единой крошки. За холодильником…. Тоже.

Везде. Все правильно. Все везде правильно. Все идеально. Все так, как надо. Так как положено. Никакого разброда и хаоса. Даже малейшего разброда и хаоса.

А ведь в этой семье есть ребенок, который сам по себе является источником беспорядка. А ведь в этой семье нет домработницы, которая бы днями и ночами все убирала.

Странное чувство поднялось откуда-то снизу. Макс испытал крайнюю степень неловкости, которая не напрямую, но все же граничила со страхом.

— Черт, да что за бред! — Сказал он сам себе, выглядывая в окно, чтобы отвлечься.

За окном мирно колыхались петунии и яркие «метелки» других красочных цветов. Они расслабляли и умиротворяли. А их омытые дождем листья, как будто бы улыбались новому дню.

Ах, эти омытые дождём листья. Листья, которые ночью омыл дождь….

А ведь и прошлой ночью шел дождь. И позапрошлой, поза позапрошлой ночью и неделю назад.

Каждую ночь. Каждую ночь, как по расписанию идет дождь. Зато каждый день ясный. Полностью ясный, практически без облаков. Без града, без гроз, без сильных порывом ветра.

Зато каждую ночь дождь. А каждый день солнце. А каждую ночь дождь. А каждый день солнце. А каждую ночь дождь. А каждый день…. Каждый, мать твою день, это чертово солнце.

Максим отпрянул от окна, будто увидел нечто ужасное. Он задумался на какое-то мгновение, глядя на чистый пол кухни. На непомерно чистый для кухни, пол кухни.

Затем он снова посмотрел в окно, за которым занимался яркий летний день. Но на этот раз взгляд его отражал скорее злость, чем умиление или радость.

— Мне плевать! — Заявил Максим, обращаясь куда-то в яркую пустоту. — Мне плевать! — Он показал в окно средний палец, как будто хотел кого-то послать. — Плевать! Плевать…

Мужчина сделал несколько глубоких вдохов, и как мог, попытался успокоиться. Двигаясь, как можно медленнее, чтобы привести в норму нервную систему, он сел обратно за стол и принялся завтракать, как ни в чем не бывало.

В голове опять стали крутиться мысли о работе. Решение важных задач, вероятные проблемы при таком решении. Так еще и координация действий целого отдела программистов. В общем, ему предстояло основательно потрудиться на «виртуальном поле боя».

Погруженный в свои мысли Максим довольно быстро допил кофе. Он уже хотел уходить к себе, как вдруг послышались звуки в прихожей.

Он насторожился, замер на какое-то время и прислушался. Оля. Это вернулась Оля со своей парикмахерской.

Максим расслабился и приготовился к торжественной встрече.

Через некоторое время дверь на кухню эффектно распахнулась. И в комнату с торжествующим визгом воровалась молодая женщина.

— Таа-дам! Ну как тебе! Я красотка? — Игриво заявила она, поворачиваясь по часовой стрелке. При этом ее платье крутилось вместе с ней, как наряд балерины.

— Ооо, да. Ты классная! Как будто тебя не подстригли, а полностью обновили!

Максим не особо разбирался в женских причёсках, но он видел, что волосы Оли стали более элегантными, ухоженными и пушистыми. А уложены они были так, как будто кто-то готовил девушку к походу в ресторан.

— Обновили? Ну, таких комплиментов я ещё не слышала! — Рассмеялась Оля.

— Ничего, ничего! Еще услышишь. Иди сюда, поцелую!

Максим подошел к девушке и взял ее за талию.

— Хоть бы штаны надел, прежде чем целоваться!

— Настоящие поцелуи в штанах не делаются…

Максим поцеловал свою жену в губы. И некоторое время они обнимались, стоя на кухне посреди их просторного и светлого дома.

— Так ладно, ты сейчас работать будешь? — Вскоре завила девушка.

— Ну, если мы только не займемся чем-то другим.

— Займемся, но позже, — как всегда, игриво ответила Оля.

— Ах так, тогда я уйду в компьютерный мир и провалюсь в матрицу.

— Ой-ой-ой, скатертью дорога… — Оля показала свой маленький язык. А потом она добавила более серьезно. — Ладно. Я в сад пойду. Там надо кое-что прополоть. Пойду переодеваться.

Максим заявил, что полностью согласен и, взяв замасленную тарелку, подошел к раковине.

Оля приоткрыла дверь, готовясь покинуть кухню. Вдруг Макс почувствовал, что должен сказать то, о чем он не может молчать. Он говорил это много раз и раньше. Но теперь это было, как нельзя более важно.

— Оля, постой! — Воскликнул он. На это девушка застыла в дверном проеме. Макс вышел на середину комнаты и заявил. — Я люблю тебя, Солнце! Я не могу без тебя жить! Спасибо тебе за все! Мы всегда будем вместе!

Оля развернулась, пристально посмотрев на своего мужа. Взгляд ее был холодным и пустым. Ее руки были неестественно опущены вниз. А голова как бы немного искривлена.

— А что если я скажу, что все это лишь плод твоего больного разума? — Низким, не своим голосом произнесла она.

— А что если я отвечу, что мне плевать, и я счастлив! — Широко улыбаясь, отозвался Максим.

Солнце середины октября серьёзно отливается от солнца середины июля или августа. Оно едва касается земной поверхности, создавая некую квази-жару. Такую жару, при которой невозможно бегать в коротких шортах или купаться в реке. А хотя этого так нестерпимо хочется.

В середине октября половина деревьев сбрасывает свои листья. А по всем окрестностям стелется запах дыма от горящей травы, которую жгут разного рода дачники, и аромат различных плодово-овощных культур, сбор которых в этот период подходит к концу.

Воздух же в этот момент года особенно прозрачный и легкий. Кажется, что если присмотреться получше, то сквозь него можно увидеть, то, чего нельзя увидеть в другое время года.

А если приложить еще больше стараний, то есть возможность даже разглядеть параллельные миры, с которыми мы живем по соседству, сами того не подозревая.

Посреди именно такой октябрьской сюрреалистичности стояла огромная городская больница. Она утопала в деревьях, которые были посажены вокруг нее еще после войны.

На фоне их почти облетевших остовов, такое строение выглядело, как гигантский звездолёт, который приземлился посреди разрушенной цивилизации.

Внутри самой больницы мало кто замечал такого сходства. Да, честно сказать, там мало кто замечал какой сейчас год.

Ведь работа медика — это не только красивые слова и вздохи. Это еще огромная загруженность людьми, которые вечно норовят болеть не вовремя (причем иногда по своей собственной глупости), бумажная волокита, которой не видно конца и края, и вечный нервный стресс, которого здесь на порядок больше, чем в любом офисе коммерческой компании.

Именно поэтому медсестра, которая работала в реанимационном отделении, закрывая окно в комнате отдыха медсестер, даже одним краем глаза не взглянула на то, что творится сейчас с ее огромным городом, который охвачен пожаром из листьев.

После закрытия окна, девушка в белом халате поняла, что проветривание здесь необходимо проводить менее интенсивно. Иначе, можно вместо очищения воздуха получить воспаление легких.

Она была достаточно молодой. Но при этом у нее было уже несколько лет непрерывного стажа работы именно в этой больнице. И назвать ее непрофессиональной или несмышлёной не мог при всем желании даже престарелый зав. отделением.

Хотя, сама медсестра не особо сильно хотела получить опыт, знания или еще что-то. Она просто выполняла свою работу. Просто и без лишней лирики, как и сотни других ее коллег.

И вот теперь она направлялась в палату к больному, который уже довольно долго лежал в коме.

Когда она вошла в палату, то ей вдруг показалось, что здесь светлее, чем во всей остальной больнице. Она невольно бросила свой взгляд на окно. За окном бушевало целое море из осенних красок, которое разливалось до самого горизонта.

Ей захотелось стоять и смотреть на все это великолепие, как можно дольше. Но чувство внутреннего долга и здравомыслие взяли над ней верх. И она приступила к типичным, каждодневным процедурам.

Девушка приблизилась к своему пациенту, который был больше похож на робота, чем на человека. Его окутывали провода и трубки. Оборудование, поддерживающее жизнедеятельность крепко уснувшего организма, напоминало огромный пульт управления. Казалось, что с его помощью, при такой необходимости, можно управлять любым человеком, без его ведома.

Но медсестра не особо думала об этом. За годы работы она уже вдоволь налюбовалась разного рода медицинскими машинами. И ей было, откровенно говоря, не до этого.

Она спокойно измерила все необходимые показатели и сделала инъекции. После чего, ей предстояло записать данные в специальный журнал.

Сделав все необходимое, девушка хотела удалиться, как это она делала каждый день.

Но вдруг, она зачем-то остановилась, пристально смотря на неподвижное тело, лежащее на спине.

Ей стало одновременно любопытно и страшно. И ее не самый пытливый на свете ум посетила такая мысль, которую она явно не сгенерировала бы в любой другой ситуации. Эта мысль заставила ее замереть на какое-то время и полностью отрешиться от реальности.

Кто-то тронул медсестру за плечо сзади. Она вздрогнула, и даже немного взвизгнула.

— Ну что ты пугаешься? Медик не должен ничего бояться, — спокойно произнес доктор, подошедший со стороны двери.

Это был довольно высокий, пожилой мужчина с небольшой бородой. Он явно напоминал мультяшного доктора. И казалось, что с больными он разговаривает только в рифму, а лечит их исключительно карамелью.

— Да. Извините… Я ничего… — Сбивчиво ответила медсестра.

— Ты наверно что-то изучаешь для научной диссертации? Хе-хе, — Старческим голосом проговорил доктор. — Ну, придется прерваться, Оля. Ты мне в тридцать первой нужна. Пойдем…

— Подождите секунду. А что это за пациент? Как он сюда попал? — Не скрывая любопытства, спросила девушка.

— А ты не знаешь, что ли? — Под очками доктора мелькнуло удивление. — Да душевно больной один. Решил с моста прыгнуть. Насмерть не расшибся. Зато вот… Суицидник в общем, говоря одним словом.