Макс чувствовал сильную боль и видел искры, которых на самом деле не было. Но его цель была достигнута. От него наконец-то отстали. А это было так важно для его и без того израненной и больной души.

Но это облегчение было совсем не долгим. На следующий день Максу снова надо было идти в школу, которую он ненавидел больше, чем свою мать и больше чем вообще кого-либо.

Школа бесила и доставала его. Она была для него тюрьмой, где он чувствовал себя тупым, никчемным неудачником. Но он подобно моряку на подводной лодке никуда не мог отсюда скрыться.

Радовало лишь одно, что скоро этот бред закончится. И начнется другой бред в виде института. Остается надеяться лишь на то, что этот бред будет менее бредовым предыдущего бреда.

Хотя, если судить логически, то все в нашей жизни является сплошным бредом. Смысл тому или иному событию мы придаем сами. И если человек лишен духовного удовлетворения, то придать смысл чему-либо он просто не в силах. А Максим, как раз и был полностью лишен такого удовлетворения. И путей решения своих проблем он просто не видел.

* * *

Когда Макс шел в школу утром после неприятного инцидента с матерью, то он увидел, что солнце сверкает необычно ярко. И его лучи, отражаясь на замерзших весенних лужах, пытаются ослепить всех и вся. И это даже как-то скрашивало довольно сильный холод апрельского рассвета.

Макс даже хотел улыбнуться, идя навстречу таким лучам. Но потом темные мысли поглотили его, и он уже ничего вокруг не видел.

Надо сказать, что этот знак природы не был таким уж глупым и бессмысленным. Ведь сегодня в школе произошло то, что парень не мог предположить даже краешком своего разгоряченного сознания.

Максим, как бывало довольно часто, опоздал на первый урок. Это был урок русского языка, который вела его классная руководительница.

Парень сидел за своей партой и тяжело дышал после небольшой пробежки до кабинета. Его дыхание походило на глухие выкрики или на чей-то шепот. Но вдруг в класс зашла учительница Татьяна Николаевна, и это заставило его умолкнуть, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

Парню сразу бросилось в глаза то, что она была не одна. И это взбудоражило всех присутствующих. По классу прошел какой-то странный потусторонний гул.

Вместе с учительницей была девушка с белыми волосами, тонкой фигурой и яркими, стреляющими на поражение, глазами.

Татьяна Николаевна своим властным голосом бывшей коммунистки заявила, что это Лена Вятская. Ее родители по каким-то важным причинам вынуждены были приехать в их городок. И теперь она будет доучиваться оставшиеся месяцы с ними, и сдавать единый государственный экзамен соответственно.

После небольшой вступительной речи, Татьяна Николаевна заставила и без того стесняющуюся Лену подойти к каждому своему новому однокласснику и представиться. По мнению учителя, это должно было облегчить вход нового элемента в устоявшийся коллектив.

Судя по ее виду, сама новенькая так явно не считала. Но деваться было некуда. Поэтому она пошла вперед, будто по бутылочным осколкам.

Первой Лена подошла к Абасовой, которая сидела на первой парте и всегда доставала всех своей излишней разговорчивостью и дотошностью.

— Лена, — заявила новенькая, подавая свою маленькую ручку.

— Люба. Очень приятно. Если что, то можешь ко мне всегда обращаться, если тебе надо, — улыбнувшись во все свои пухлые щеки, заявила Абасова.

Потом новенькая подошла к Зубову, Стецкой, Николаевой. Когда очередь дошла до Коляна, то он немного приподнялся на стуле и заявил:

— Николай Анатольевич. Всегда к вашим услугам.

А местный весельчак Вершинин вообще сказал, что он Петя Камушкин, что вызвало мгновенный взрыв хохота во всем классе.

Глядя на этот странный ритуал, Макс чувствовал, что по его телу бегают непонятные электрические искры. Он видел, что эта девушка заметно отличается от тех, «колхозниц» и «доярок», с которыми он был вынужден учиться.

Она приехала из города. Не из их города, а из ГОРОДА, настоящего крупного населенного пункта. И этот факт доказывали ее манеры, образ разговора, стиль в одежде. Ведь даже деловой школьный костюм смотрелся на ней, не хуже вечернего платья.

Наблюдая за тем, как Лена ритуально обходит класс, Макс вдруг заметил в окне белое облако. Оно было таким ярким, как блузка Лены. И к нему хотелось поскорее прикоснуться.

Парень чувствовал, как это облако приближается к школе, и каким-то образом входит в класс. Оно было огромным и добрым. Оно навевало что-то простое и нежное. От его присутствия хотелось радоваться и улыбаться. Вдруг из самого центра облака выскочила чья-то белая ручка.

И звонкий голос: «Лена», — раздался откуда-то. Максим вздрогнул и, опомнившись, пожал руку девушки.

— Я Лена. А ты? — Уже не скрывая улыбку, повторила она.

— Максим. Я Максим, — ответил он, чувствуя, что его голос звучит так, будто он только что прикончил зомби.

— Не обращай внимание. Он у нас немного «странненький», — пропела вездесущая Абасова.

По классу пробежал легкий хохот.

— Все ровно, брат. Девушки не кусаются, за исключением Спицыной, — отчеканил со своего места Вершинин.

Класс взорвался хохотом. А Спицына, с которой шутнику довелось сидеть, попыталась ударить его книгой.

Макс чувствовал, что все смеются над ним. Он бы мог перевернуть все так, как будто все смеялись вместе с ним. Но сложно поставить на колеса трактор, если он уже валяется кабиной к низу.

Парень вдруг испытал резкое желание встать и выскочить куда подальше. Но сделать это ему не дал здравый смысл, который к счастью вовремя проснулся. Поэтому Макс остался терпеливо сидеть на своем месте, с болью внутри ожидая, пока все успокоятся.

И ждать пришлось довольно долго. Каждая секунда такого ожидания готова была разорвать его на части. Ему хотелось провалиться под землю, сгореть заживо или просто не существовать. И только после прохождения всех «кругов ада» чувство неловкости и стыда немного притупилось.

В дальнейшем день прошел спокойно и гладко, как и любой день увальней-выпускников, от которых требуется просто подготовиться к экзаменам, выучив то, что они и так учили более десятка лет.

Когда Макс пришел домой, то он сразу же взялся за страницу Лены в социальных сетях. Нельзя сказать, что он влюбился в нее с первого взгляда или она его покорила своей красотой. Нет.

Но тот ток, который носился по его телу во время знакомства Лены со всем классом, не давал ему покоя. И не думая ни о чем, парень принялся смотреть на виртуальный образ той, которая его так зацепила.

Видно было, что девушка была явно не бедная. Она любила путешествовать, и проявляла различную активность. Судя по ее фото, она даже работала летом в каком-то заведении, напоминающим собой кафе.

Но при этом у нее на странице не было фотографий, где она бы примеряла на себя «образ проститутки». А это для современного общественного уклада было большой редкостью.

Все это заставило Максима многократно усилить свой интерес. Ведь именно таких девушек он практически не встречал. Первый раз ему попалась настоящая красавица, которая не торгует своей красотой, а скорее выставляет ее, как дорогой экспонат в музее.

Макс хотел написать ей как можно скорее, но ее страница была закрыта «по всем фронтам».

А если он подаст заявку в друзья… Если он скажет ей, что он тот самый Макс, который смотрел на нее сегодня взглядом психа? Если он опять сделает что-то не то? То она не только пошлет его куда следует, но и расскажет всем, какой он идиот. А этого точно допустить нельзя!

Рассуждая, таким образом, Макс принял выжидающую позицию. Он ждал день. Потом ждал неделю. А потом и целый месяц.

И это муторное, непонятное, тяжелое и непреодолимое ожидание имело свои неприятные побочные действия.

Сам того не осознавая, он подобно строительной компании, строил в своем сознании многоэтажку под названием «Дом имени Лены». Этот дом становился все больше с каждым часом. И если говорить без строительной терминологии, то это и была та самая любовь.

Любовь, которая так легко убивает и созидает одновременно. Любовь, которую так хотят и так боятся.

И именно сейчас Макс понял, как сильно ему не хватает того Макса, каким он был всего пару лет назад. Ему чертовски хотелось, чтобы кто-то насильно признался Лене за него в любви, как сделал он тогда с Коляном.

Но видно, что ему такого легкого пути не светило. И надо было что-то предпринимать самостоятельно. А иначе, он упустит Лену, как свежепойманную рыбу, даже не попытавшись ее удержать.

Максим все время искал подходящего момента. Ему казалось, что с этой яркой и аристократичной девушкой, которая легко покорила весь класс, надо общаться наедине и вживую.

Она обязательно его поймет. И возможно (хотя и не совсем факт), но ответит ему взаимностью. Тогда он наконец-то испытает всю ту прелесть взаимной любви, о которой уже больше года мечтал, мучаясь бесконечными бессонными ночами.

И во всех его расчётах и планах, все складывалось, как нельзя лучше.

Правда, на деле все обстояло не так гладко. Как только парню хотелось сделать шаг вперед, какая-то страшная сила тащила его назад, заставляя опустить едва поднятую ногу на место.

В итоге, он сумел только пару раз перекинуться с Леной несколькими фразами, которые касались сугубо учебных дел.

Но при этом он постоянно ходил за девушкой, подобно маньяку, который хочет знать о своей жертве все.

Он шел за ней по коридору, когда она куда-то выходила. Он провожал ее (без ее ведома) до столовой. Он смотрел на нее на уроках. Он был частью ее, сливаясь с ней воедино. Только она об этом ничего не подозревала. Или же подозревала, но предпочитала тактику жёсткого игнора, которая так излюблена многими дамскими особами.

Неизвестно, сколько бы еще Макс преследовал свою «добычу», но один случай положил конец его мытарствам.

Однажды, в класс Максима не пришла учительница, создав так всеми любимое «окно» в учебном процессе. Во время этого самого окна учащиеся весело обсуждали все подряд. Они наслаждались весенним солнцем начала мая и тем, что скоро им предстоит пойти во взрослую жизнь. И многим наивным одиннадцатиклассникам этот факт почему-то казался радостным.

Макс ни с кем не разговаривал. Он был погружен в свой телефон, рассматривая в нем как обычно все, что не попадя. Но вдруг он отчетливо услышал свое имя. Возможно, кто-то хотел с ним поговорить? Нет. Его имя произносили еще для кое-какой цели.

Парень поднял голову. На него смотрела пухлая «мордочка» Абасовой и добрая половина класса.

— Максим, а Максим. Ну, скажи, ты Ленку нашу новенькую любишь? — Заявляла без всякого стеснения девушка. При этом ее лицо блестело так сильно, что казалось, будто из него вот-вот польется нежный медок. Это говорило о том, что ей безумно нравится быть в роли свахи.

— Что? — Спросил Макс и посмотрел по сторонам, как бы ища скрытые камеры, которые снимают его для программы «Розыгрыш».

— Да ладно, брат. Не стесняйся. Все путем. Когда свадьба? — Заявил с веселой интонацией Вершинин.

Максим бросил свой взгляд на Лену. Она смотрела на все это отрешенно. Казалось, что она наблюдает за цирком клоунов, и ей этот цирк особого удовольствия не доставляет.

Больше всего, Макс боялся, что она скажет что-то вроде: «Эээй, не сватайте меня за этого уродца! Я лучше засосу в сортире поросенка!»

Но нет. Она молчала. Ей было все равно. И это почему-то пугало.

А вот остальные одноклассники говорили, и отпускали шутки. Их было много, а он был один. Поэтому все это с каждым мгновением больше и больше перерастало в откровенную травлю. Бесчестную и грязную травлю несчастного влюбленного парня.

Макс слышал, как кто-то рассказывал, что видел, как он (Макс) провожал Лену до женского туалета. И этот бред слушали все, не забывая вставлять свои комментарии.

Кто-то заявил, что Максим ее караулит, чтобы потом съесть. Некоторые девушки вообще крутили пальцем у виска и говорили что-то уж очень нелицеприятное в адрес парня. Но во всеобщем шуме понять их было уже невозможно.

Он чувствовал, что мрак в комнате, несмотря на солнечный день, сгущается. Ему казалось, что его сейчас разорвут на части, как целлофановый пакет. Он не знал, что ответить, как отшутиться или как всех заткнуть.

Ведь, по сути, они все были правы. А он нет. И это отсутствие правды на его стороне буквально выбивало из-под его ног почву.

Надо было что-то делать. Срочно надо было как-то реагировать. А иначе, он умрет прямо здесь. И его смерть увидит Лена, которой это точно не понравится.

На этот раз голос здравого смысла спал как младенец. И парень, поддавшись собственным инстинктам, выскочил из класса и убежал прочь, не взяв с собой свои вещи, и не сказав в сою защиту ни слова.