В 1839 году Ивану Александровичу по ходатайству его матери было разрешено поступить на гражданскую службу, что несколько облегчило материальное положение многодетной семьи. Через два года семье Анненковых было разрешено переехать в Тобольск, где они и прожили 15 лет до амнистии 1856 года. После амнистии семья перебралась в Нижний Новгород. Вскоре город посетил Александр Дюма, путешествующий по России. Нижегородский губернатор устроил в честь знаменитого писателя званый вечер, заранее предупредив, что его ждет сюрприз.

В своей книге «Путевые впечатления. В России» Дюма писал: «Не успел я занять место, как дверь отворилась, и лакей доложил: „Граф и графиня Анненковы“. Эти два имени заставили меня вздрогнуть, вызвав во мне какое-то смутное воспоминание. „Александр Дюма“, – обратился губернатор Муравьев к ним. Затем, обращаясь ко мне, сказал: „Граф и графиня Анненковы, герой и героиня вашего романа „Учитель фехтования““. У меня вырвался крик удивления, и я очутился в объятиях супругов».

Через несколько дней Дюма приехал в дом Анненковых. За несколько часов общения с постаревшими прототипами своих героев он узнал много интересного о сибирской жизни декабристов: о 30 годах суровых испытаний, каторжных работ и унижения, о венчании Ивана и Полины в Михаило-Архангельской острожной церкви, о смерти детей и о неугасающей любви этих уже немолодых людей. Он узнал, что именно любовь и верность помогли преодолеть им все испытания, выпавшие на их долю.

В Нижнем Новгороде Анненковы прожили еще почти 20 лет. Иван Александрович служил чиновником при губернаторе, был членом комитета по улучшению быта крестьян, участвовал в подготовке реформ, работал в земстве и избирался в мировые судьи.

Пять сроков подряд нижегородское дворянство избирало Ивана Александровича Анненкова своим предводителем. Полина тоже занималась общественной деятельностью, она была избрана попечительницей нижегородского женского Мариинского училища, а затем по просьбе М. И. Семевского, издателя «Русской старины», писала воспоминания.

Так и не освоив письменного русского языка, она диктовала их своей старшей дочери Ольге. Впервые ее воспоминания были опубликованы в 1888 году, затем неоднократно переиздавались.

Но главным в ее жизни всегда оставался муж – ее любимый Иван Александрович. До последних дней своих она ухаживала за ним, как за ребенком, и до самой смерти не снимала с руки браслета, отлитого Николаем Бестужевым из кандалов ее мужа.

В 1876 году Полина умерла. Иван Александрович очень тяжело переживал смерть жены. «После смерти бабушки дед впал в болезненное состояние и последнее время своей жизни страдал черной меланхолией», – вспоминала внучка Анненковых М. В. Брызгалова. Через год и четыре месяца после смерти Полины скончался ее муж. Он был похоронен в нижегородском Крестовоздвиженском женском монастыре, рядом со своей женой, так горячо его всю жизнь любившей и бывшей ему самым верным и преданным другом.

Екатерина Геккерн-Дантес. «В одном тебе все мое счастье!»

Имя Екатерины Николаевны Геккерн-Дантес прославилось по велению злого рока. Только за то, что она была женой барона Дантеса, от руки которого погиб А. С. Пушкин, за всю жизнь ей прошлось испытать немало горя и лишений и носить позорное клеймо жены убийцы.

Девочки в семье Гончаровых воспитывались строго. Детство их прошло в обширной помещичьей усадьбе с огромным парком, оранжереями, прудами и знаменитым конным заводом. Специально приглашенные учителя обучали девочек французскому языку и танцам, истории и изящной словесности. Однако мать все равно была недовольна успехами дочерей и могла отхлестать их по щекам даже за малейшую провинность. Наталия Ивановна Гончарова, урожденная Загряжская, после скоропалительного замужества с Николаем Гончаровым, владельцем бумажной фабрики, неожиданно для всех была отправлена в Калужскую губернию. При дворе ходили слухи, что опала связана с интересом фаворита императрицы Алексея Охотникова к Наталии Ивановне. Однако все это были лишь людские домыслы.

Семейная жизнь Гончаровых внешне протекала довольно благополучно до тех пор, пока Николай Афанасьевич, увлекавшийся конной ездой, объезжая очередного скакуна, не упал и не ударился головой о камень. После этого печального происшествия разум его помутился, поэтому все обязанности по управлению конным заводом и бумажной фабрикой были возложены на Наталию Ивановну.

Характер ее с годами испортился. Вынужденная жить в провинции, она не могла примириться с ограниченным кругозором и неграмотностью местных жителей. Наталия Ивановна срывала свое раздражение на домашних. Она была способна на любые, даже самые неожиданные поступки. Естественно, что властность матери угнетала молодых и гордых девушек, но они слишком зависели от нее, чтобы открыто пойти на бунт.

Сестры Гончаровы получили хорошее образование. Они увлекались танцами, прекрасно говорили на нескольких языках. Девушки, особенно Екатерина, много читали. Любовь к литературе объяснялась еще и тем, что в усадьбе была огромная библиотека, собранная благодаря стараниям их отца и деда. Известно, что некоторые из книг с разрешения Гончаровых стали потом достоянием Пушкина.

Незавидное приданое Екатерины Николаевны, скромное даже по провинциальным меркам, всегда было серьезным препятствием для выгодного замужества, да и сама невеста долго не могла выбрать среди поклонников, придирчиво разбирая их недостатки и достоинства. В доме матери стали часто собираться монахини-приживалки, и только замужество Наталии Николаевны спасло старших сестер от гибели.

По словам Нащокина, друга Александра Сергеевича, который перевез в свой дом и сестер жены, девушки в доме спившейся матери чувствовали себя ужасно. Некоторые биографы утверждают, что на переселении Екатерины и Александрины настоял именно Пушкин, который щепетильно относился к вопросам семейной чести.

Очутившись в Петербурге, Екатерина Николаевна долго не могла привыкнуть к условностям высшего света. У нее не было ни красоты Наталии, ни смелости и самостоятельности Александрины, но каждый, кто хотя бы раз беседовал с ней, отмечал ее природный ум и обаяние.

У будущей баронессы Дантес имелось и много недоброжелателей, которые говорили о ее тщеславии и кокетстве. Но разве эти качества не присущи молодости? И Екатерина старалась ни в чем не отставать от других девушек высшего общества. Она с энтузиазмом описывала в своих письмах к матери огромные петербургские дворцы, куда сестер приглашали на балы, не забывая упомянуть и о нехватке денег на новые наряды и модные шляпки.

Отсутствие денег со временем стало раздражать Екатерину Николаевну все больше. Часто ей приходилось выпрашивать средства у брата, который к тому времени взял бразды правления имением и фабрикой в свои руки. Помогала выбраться из тяжелого финансового положения и горячо любимая тетка сестер Гончаровых, Екатерина Ивановна Загряжская.

Постепенно исчезла прежняя мечтательность и провинциальная страстность. Екатерина стала больше времени проводить за книгами. Если к ней обращались, она отвечала парой ничего не значащих фраз и тут же замолкала.

Но все изменилось после встречи Екатерины с Дантесом. Поговаривали, что к белокурому красавцу была неравнодушна и сама государыня. Иначе как бы он попал в элитные русские войска, куда были открыты двери только для русских потомственных дворян. Казалось, он знал все тайные механизмы петербургского общества. Его охотно принимали не только у полкового командира Полетики, но и в салоне Карамзиных, Вяземских и Мещерских. К месту сказанная шутка, прекрасные качества танцора пленили сердце не одной дамы, а умение отлично фехтовать и владеть оружием по достоинству оценили офицеры русской армии.

Но вернемся к началу истории. Жорж-Шарль Дантес, барон Геккерн, ворвался в жизнь церемонного петербургского общества как вихрь. Покорив сердца юных северных красавиц, он устремил свой взор на самую неприступную из них, Наталию Николаевну Пушкину. От светских кумушек не укрылось то, какие взгляды он бросает на жену Пушкина, однако многие заметили и интерес Екатерины к барону.