Екатерина Останина - Любовные истории

С того времени не проходило ни одного дня, чтобы Клод не расставался со значительной суммой денег: казино, скачки, ужины с друзьями, конечно, в самых лучших ресторанах. Если Лелюш устраивал ужин, то на нем столы буквально ломились от шампанского и обилия черной икры. У него были престижная квартира в центре Парижа, лучший автомобиль, яхта. Он создал собственную кинокомпанию «Les Films 13», кинотеатр «Синетеатр 13». Число 13 для Клода было магическим, а пятницу, 13-е он считал счастливым днем: именно в этот день режиссер заключил контракт на съемки фильма «Мужчина и женщина».

После этой ленты к Лелюшу постоянно поступали предложения. Он снимал одну картину за другой, как одержимый. Его фильмы были замечательные и немного странные: режиссер так играл с изображением, как будто хотел заглянуть в самую душу своих актеров, однако в них уже не было неповторимого очарования ранних фильмов, как будто из них ушла душа вслед за воспоминаниями о девочке, умершей в Дахау.

Теперь Клод имел дело с женщинами, в которых не было даже намека на детскую непосредственность. Они были очень целеустремленны, циничны и готовы на все ради карьеры. Их было бесчисленное множество в жизни режиссера: актрисы, костюмерши, поварихи, жены банкиров, просто незнакомки. Клод считался непревзойденным в искусстве обольщения. Обычно он очаровывал женщину всего за 10 минут, не более. Порой достаточно было всего одной его улыбки, и женщина была готова отдаться ему.

Но Анни Жирардо Лелюш действительно любил. Она его понимала, как никто другой. «Ты вовсе не такой развратный негодяй, каким хочешь казаться, Клод, – говорила она. – Мне кажется, что тебя кто-то сильно обидел и ты, как маленький мальчик, хочешь, чтобы все стало еще хуже». Клод ничего лучше не мог ей на это ответить, как сказать, что только он сам обидел себя. Он всю жизнь хотел заниматься съемкой документальных фильмов, но снимал художественные, коммерческие, буржуазные, за которые многие из коллег, например Полански, откровенно его презирали и бросали в лицо обидные слова, а Лелюшу нечего было на это возразить. Он хотел любить одну-единственную женщину, с которой жил бы долго и тихо, с кучей детишек. С этой женщиной Клод желал бы встретить старость и умереть в один день, как в сказке. Но вместо этого приходилось общаться с многочисленными любовницами, счет которым он давно потерял.

С Анни Жирардо Лелюш познакомился на съемках картины «Жить, чтобы жить». Она поразила его сразу. Он увидел в Анни забытый идеал женщины-девочки. Она была единственной, на кого Клод никогда не смог бы накричать. Жирардо, в отличие от других актрис, не пользовалась косметикой и много курила. Но в то же время это не мешало ей казаться беззащитной; да и угловатой она была, как подросток. Если Клоду случалось срываться на Анни, хотя это и происходило крайне редко, он ненавидел себя за подобные выходки и готов был на коленях вымаливать у нее прощение.

Эта редкая женщина обладала невероятным сочетанием чистоты, детской наивности и огромной внутренней силы. Играла она так, как будто жила в кадре. Например, в фильме «Жить, чтобы жить» Анни потрясающе изобразила трагедию женщины, узнавшей об измене возлюбленного, которого играл Ив Монтан; ее молчание было так трагично и красноречиво, а слезы, катившиеся по лицу градом, так натуральны, что все присутствовавшие на съемках невольно отводили глаза: так им было неловко, словно подсмотрели в замочную скважину чужую жизнь. Клод тоже плакал, никого не стесняясь. Это происходило с ним впервые.

Клод любил Анни, но это была любовь-пытка. Он то чувствовал себя на седьмом небе от счастья, то был готов завыть от отчаяния. Эта женщина не желала оставлять ему ни малейшей надежды на прочную связь. Анни не хотела быть его женой, считая, что брак режиссера и актрисы не только банален, но и заведомо неудачен. К тому же она совершенно не чувствовала призвания стать примерной женой и заботливой матерью. Однако Клод брал себе в жены исключительно актрис. Почему – он и сам, наверное, никогда не смог бы сказать. Мари-Софи снялась у него в нескольких фильмах, а потом легко согласилась на развод, забрав ровно половину состояния своего супруга. После нее была Алессандра Мартинес. Она была скромна и, главное, любила Клода, но ему все равно было нестерпимо скучно.

Однажды Клод пропал на несколько дней. Алессандра обегала съемочные площадки, притоны – его нигде не было. Она звонила в полицию, в больницы. Он появился неожиданно, бледный, исхудалый и с темными кругами под глазами. На расспросы жены Клод ответил, что был в монастыре. Ему потребовалось привести мысли в порядок, и теперь он уверен, что им необходимо расстаться. Лелюш решил жить один и снимать наконец-то настоящее кино. На пятом десятке он снял не любовную историю и не кассовый детектив, а фильм о войне, которая разрушает человеческие судьбы. Причем герои его фильма страдали только от собственной слепоты, неспособные узнать в изменившейся внешности, ином оттенке волос и другом тембре голоса потерянного любимого человека. А нужно было совсем немного для преодоления одиночества: просто приглядеться внимательнее и увидеть, как в облике на первый взгляд незнакомого человека проглядывает что-то родное до боли, почти неуловимое.

Этот фильм назывался «Уйти, чтобы вернуться». Его критиковали во всех солидных изданиях, осуждая режиссера за возврат к ныне немодной философии экзистенциализма и за то, что свои неумелые проповеди о переселении душ он пытается навязать публике, которой это вовсе не нужно. Переживания режиссера были названы не только глупыми, но и неубедительными.

В результате следующей работой Лелюша стала, как и заказывали, мелодрама «А теперь, леди и джентльмены», в которой принимали участие такие звезды, как Патрисия Каас и Джереми Айронс. Делая эту картину, Клод сам себя ненавидел. Игра Каас была откровенно бездарной, но публике нравилось следить за развитием ее романа с Айронсом. Как хотел бы режиссер вырваться, наконец, из порочного круга, в котором прожил почти всю свою жизнь. Как желал бы он стать персоной нон грата, но получить свободу и объявить на весь мир: «Леди и джентльмены, позвольте вам сказать, что эта моя новая работа – полное дерьмо!». Но он снова не делал этого: в реальность его возвращала новая, молодая супруга Эвелин. Ей он не признавался, что в последнее время вновь видит во сне Жанну. Клод поверил, что, когда эта жизнь закончится, начнется новая, и там он наверняка встретит Жанну. Он узнает ее и будет бесконечно счастлив. Ведь он – режиссер, и конец истории ему известен лучше, чем кому бы то ни было…

Есть мужчины и женщины, вошедшие в историю как легендарные личности, способные не только беззаветно любить, но и бесконечно удивлять, поражать и привлекать любимых своим талантом, оригинальностью, совершенно особенным шармом, который продолжает очаровывать людей на протяжении десятилетий или даже столетий. Такие люди вошли в историю, об их любви слагают легенды, сочиняют поэмы, пишут романы, снимают фильмы.

Заходящие лучи солнца золотили комнату, бросали последние отсветы на стены, скользили по лазуритовым серьгам-скарабеям уже немолодой женщины, сидящей перед тусклым зеркалом, отражающим усталое и измученное, но все еще прекрасное лицо. Она сидела, склонив голову, увенчанную синей короной с золотыми кобрами, и бессильно уронив на колени руки. Нефертити ждала своего поверенного: тот должен был привезти ей ответ от фараона, который предопределил бы ее дальнейшую судьбу. Царица уже провела много часов в томительном ожидании и все яснее начинала осознавать, что ответ ее господина вряд ли будет благосклонным.

Она представила, как в ее покои войдет верный слуга. Он будет прятать от нее глаза и даже снимет черный парик, обычно покрывающий его лысый гладкий череп. Он не будет знать, куда деть руки и как сообщить своей госпоже, что властитель Египта приказал ей удалиться в глухое селение и провести там последние годы жизни. Опальная царица знала, что стремительно состарится в своем уединении; ее убьет безмерное горе и безысходность. Ее стройное тело и прекрасное лицо высушит и покроет морщинами жаркий пустынный ветер. И только однажды прохладной ночью она обретет наконец свободу, когда за ней придет смерть. Что будет дальше, она тоже знала: из ее высохшего тела вынут внутренности, пропитают самым дешевым бальзамом и положат в простой саркофаг, бросив сверху букетик васильков. Вход в гробницу будет завален камнем, а потом о прекрасной и когда-то могущественной царице Египта забудут навсегда… А если посланник принесет иную весть и сообщит об изъявлении царской милости? В этом случае ей придется жить в женской части дворца. Пожалуй, подобная милость будет даже позорнее предыдущей, поскольку даже рабыни будут смеяться ей вслед, забыв, что когда-то каждый в Египте поклонялся божественной Нефру-Атон. Опальная царица не будет видеть своих дочерей, может быть только украдкой, издали… Гордой Нефрет придется изо дня в день смотреть, как чувствует себя полновластной хозяйкой во дворце эта отвратительная распутная полукровка, неведомыми чарами прельстившая ее супруга. А как вытерпеть, как видеть, что ее дорогие девочки, наследницы царского рода, прислуживают за столом этой самозванке, как можно спокойно наблюдать их склонившиеся в поклоне гордые царственные головы? Она не сможет этого вынести. Лучше закрыть глаза и молить богов о скорой смерти.

Тогда Аменхотеп IV был влюблен в нее до безумия. Он мог часами разглядывать, целовать и восхищаться ее тонкими благородными запястьями и изящной шеей. Сам Аменхотеп IV не отличался идеальной красотой в общепринятом смысле этого слова, но его глаза были изумительно прекрасны. Глубокие и прозрачные, они словно видели ту непостижимую, неземную даль, куда всем смертным проникнуть не дано. От него исходило дивное тепло. Рядом с ним Нефрет чувствовала себя в безопасности: ведь он был олицетворением спокойствия и постоянства.