Я так часто молилась за тебя! Больше всего я молилась о том, чтобы ты поняла меня и простила за мое решение расстаться с тобой. Как это было мучительно! Мое сердце всегда подсказывало мне оставить тебя рядом, в то время как ум говорил, что если мы будем вместе, то нас ждет жалкая жизнь. Люди, стоявшие у власти, знали, что я ненавижу их за то, что они украли у меня ребенка и мужа, которого я любила, и я боялась, что они снова разлучат нас с тобой. Однако не ум и не сердце дали мне ответ на стоявшую передо мной дилемму. Я отправилась к моей первой учительнице и попросила у нее совета. Она велела мне молиться и сказала, что Господь укажет мне путь».

Лари прервала чтение и задумчиво улыбнулась. «Первая учительница» – это, должно быть, сестра Амброзина.

«И Он указал. Как только Он один мог бы сделать, Он открыл мне, что мой величайший грех может быть также величайшим благом, потому что он позволяет мне дать тебе бесценный дар – дар свободы».

Лари снова прервалась. Измена с Джином – вот что, должно быть, имела в виду Кат, говоря о своем величайшем грехе. Ведь благодаря ему у нее появилась связь с Америкой. Она продолжила чтение.

«Это и в самом деле было благом для нас обеих. Ведь, посылая тебя навстречу свободе, я также получила возможность по-своему обрести свободу.

Хорошая ли у тебя была жизнь, моя дорогая Ларейна? Этого я не могу знать. Но даже здесь, ведя жизнь, полную молитв и размышлений, я каждый день думала о тебе. И когда я просила в своих молитвах, чтобы у тебя были все блага жизни – хороший дом, мужчина, который будет любить тебя, работа, которая вознаградит тебя так же хорошо, как моя вознаградила меня, дети, которых ты сможешь лелеять, – тот же самый внутренний голос, который когда-то сказал мне, что я должна расстаться с тобой, ответил мне, что у тебя все хорошо.

Не будем горевать, дорогое мое дитя! Потому что в душе я чувствую, что мы никогда не разлучались и что мы навсегда будем…»

На этом месте письмо обрывалось. Но Лари все равно знала последнее слово.

Она посидела в часовне еще немного. Даже не глядя на письмо, она ощущала, что по-прежнему общается с матерью. Наконец, когда Лари поднялась со скамьи и повернулась, ей показалось какое-то движение в тени в задней части часовни, словно возле края двери промелькнул подол черного одеяния.

Может быть, настоятельница все это время стояла там и наблюдала за ней?

Лари поспешила к двери, но потом резко остановилась и замерла на месте. Больше не осталось ответов, за которыми нужно было гнаться. Что ей сказала настоятельница? Что Кат теперь с Господом. Так или иначе, в этом и заключается правда – та, которая позволит им обеим обрести покой. И остаться навечно вместе.

Когда Лари покинула часовню, коридор снаружи был пуст. Теперь она ускорила шаг – ей не терпелось добраться до внешнего мира, мира, в котором ее ожидало столько любви.