— Почему?

— Потому что он породистый пес, с достоинством, может обидеться.

— Он живет в доме?

— В своем.

— В конуре?

— Если бы вы могли ее посмотреть, сказали бы, что для конуры она слишком шикарна. Я сам ее построил. Знаете, даже чертежи чертил. На компьютере. У меня есть специальная компьютерная программа. Когда-то у меня была мысль выстроить на этом участке хороший дом. А потом я узнал, что этот район скоро снесут. Вроде даже в следующем году.

— А как чувствует себя ваш пес зимой? У него в доме, случайно, не центральное отопление?

Андрей засмеялся.

— Вы имеете в виду, не мерзнет ли он? Если холодно, я оставляю открытой дверь в сени. У него есть свое местечко...

Даше было легко с ним разговаривать. Как будто она встретилась с другом детства. Наверное, она могла бы рассказать ему о Викторе, но тогда все бы рухнуло. Эта легкость в отношениях. Он стал бы ее жалеть...

Хотя, казалось бы, что плохого в том, что тебя пожалеют? Она же слабый пол, так что слабость ей простительна, но Даша считала, что слабость — это как вода: найдет маленькую щелочку и начнет ее размывать постепенно. И щелочка будет становиться все шире и шире, а потом уже воду будет не удержать, и она, то есть слабость, сметет все на своем пути. Начнутся сопли-вопли, истерика... Подумав об этом, она стиснула зубы — и тут же заболел не только нос, все лицо. Так, что слезы на глазах выступили. Кажется, стала отходить анестезия.

Андрей это сразу заметил, засуетился:

— Как же это я так, заговорился! Брат же предупреждал, что надо дать вам болеутоляющее.

Он отправился в кухню и что-то там искал, выдвигая ящики. Потом принес ей на маленьком подносике стакан воды и таблетку.

— Вот, выпейте, пожалуйста. Это хорошее лекарство. Обезболивание на двенадцать часов обеспечивает.

Даша выпила, стараясь не застонать от боли, и опять легла, поддерживаемая им.

— Из вас получилась бы прекрасная сиделка, — сказала она.

Он усмехнулся, хотел что-то сказать, но, видимо, передумал. Объяснил ей:

— Ну у меня и язык! Нет, скорее, мозг. На любой посыл он тут же выдает если не поговорку — не слишком привычную, — то какой-нибудь анекдот... Послушайте, Даша, а не позволите ли мне провести над вами небольшой эксперимент?

— Эксперимент над больной женщиной? — покачала головой она.

— Но это же совсем не больно. И не опасно.

— Ну, если не больно.

Таблетка подействовала, и сейчас Даша чувствовала себя прекрасно. Почти. Если бы еще не повязка на носу...

Он опять вышел на кухню и принес оттуда... суровую нитку, на которой висело массивное обручальное кольцо.

— Это бабушкино, — пояснил Андрей, — но пользовался им обычно дедушка.

— В каком смысле — пользовался? — удивленно спросила Даша.

— Вот так же, как хочу воспользоваться я. Не волнуйтесь, лежите спокойно.

Он осторожно приблизил к ее голове нитку с кольцом, до того висевшим без движения, и кольцо на ее глазах вдруг стало стремительно раскручиваться.

— Ну вот, а вы говорите, работа! — с удовлетворением сказал Андрей. — И вовсе не от работы вы такая худая, а оттого, что на вас порчу навели.

Даша, не выдержав, расхохоталась. Впрочем, она тут же замолчала, потому что смеяться было больно, но уж очень комичным выглядел Андрей Крамаренко с этим своим кольцом на суровой нитке и безапелляционным тоном.

— Вы сейчас выглядите заправским колдуном. Такой серьезный, авторитетный, — проговорила она.

— Вы мне не верите, — покачал он головой и продолжил: — Не верите, ничего, значит, и не станете думать, будто я собираюсь причинить вам вред. Минуточку.

Он вышел и некоторое время спустя явился со стаканом в руке, в котором плавало что-то желтое.

— Что это, яйцо, что ли? — прыснула Даша.

— Вы угадали. Яйцо. — Он стал таким серьезным, что и у Даши пропала охота шутить. — Помолчите.

Она замолчала и даже закрыла глаза. Он водил этим стаканом над ее головой и что-то приговаривал — надо же, человек с высшим образованием, а верит в какую-то мистику.

Андрей опять вышел со своим стаканом из комнаты, а когда вернулся, сказал вдруг серьезно, вроде совсем не к месту:

— Обещайте, если и в самом деле почувствуете слишком явный упадок сил, прийти ко мне или хотя бы позвонить. — Он сунул ей в руки свою визитку. — Или, хотите, я положу ее вам в сумку? Странно, что этот бандит ее у вас не отобрал.

— Не успел, — сказала Даша, — она висела у меня на плече, под мышкой. Он, наверное, хотел отобрать все потихоньку: мобильник, сумку, куртку, часы и так далее. Спасибо вашему Шерхану...

— Моей забывчивости, — подхватил Андрей, — я все же обычно запираю калитку на ключ, и вашей находчивости. Ведь это вы успели нажать на ручку.

Они еще немного поговорили, но потом Андрей спохватился:

— Я вас совсем заговорил! Скоро полночь. Давайте спать. Я оставлю дверь в свою комнату открытой, и если вам что-нибудь понадобится...

Он еще раз сопроводил ее в туалет, где она пальцем нанесла на зубы пасту и сполоснула водой. Привычка, ничего не поделаешь. Возможно, у него была новая зубная щетка, но он не догадался предложить ее Даше.

А ночью она проснулась от собственного крика. И оттого, что Андрей поддерживает ее голову, осторожно протирая лицо влажным полотенцем.

— Дашенька, вам приснился кошмар.

— Я не привыкла спать на спине, — призналась Даша, все еще хватая воздух ртом и с трудом успокаивая бьющееся сердце.

Скорее всего виной был ее распухший нос, который мешал дышать так, как она привыкла.

Больше до утра Даша толком не заснула, подремывала и ждала, пока за окнами не посветлеет.

Андрей тактично оставил подле нее свой мобильный телефон, и в шесть утра она, зная, что родители встают рано, позвонила им. Сказала адрес.

Мама обещала, что они с папой приедут часов в семь.

— В восемь, — сказала Даша, считая, что так рано поднимать хозяина дома не стоит.

Теперь стрелка на ее часиках медленно ползла, отсчитывая минуты.

А потом за калиткой послышался стук.

Андрей в своей комнате явственно чертыхнулся. Но вышел, уже одетый в джинсы и свитер.

— Доброе утро, — улыбнулся он Даше, — кажется, за вами приехали, а я, соня, проспал все на свете.

— А куда вы деваете вашего Шерхана, если не привязываете?

— В сарае закрываю, — сказал он и приостановился у двери. — Кстати, возле калитки есть звонок. Ваши родители, наверное, от волнения его не заметили.

Александра Сергеевна Уварова, еще не посвященная в подробности случившегося с ее дочерью несчастья, ворвалась в дом, будто ракета. Она не слышала, что говорил ей вслед Андрей, не слушала успокаивающих слов мужа.

— Доченька! — вскричала она, остановившись на пороге, а потом кинулась к Даше, и та даже невольно отодвинулась, насколько могла. — Кто это с тобой сделал?

— Я его не знаю, мама, — сдержанно ответила она. — Будь, пожалуйста, поспокойнее, потому что Андрей сделал все, что мог, и его вины в случившемся нет. Если ты это подумала... Только благодаря тому, что у него оказалась незапертой калитка... — Она улыбнулась Андрею.

— Дочь, ты как, сможешь идти, или мне тебя отнести? — как всегда деловито, спросил отец.

— Давайте лучше я отнесу, — предложил Андрей.

— Никто меня не понесет. Мужчины, выйдите, а мама поможет мне одеться. Осторожно, чтобы не задеть мой бедный нос.

— Пойдемте на кухню. Я могу, пока суд да дело, напоить вас кофе, — предложил Дашиному отцу Андрей.

Они вышли, а мать Даши пронзительно посмотрела на нее:

— Это твой знакомый? Имей в виду, в машине сидит Виктор. Он хотел идти вместе с нами, еле его отговорили.

«Это называется, не было бы счастья, да несчастье помогло, — подумала Даша. — Муж вспомнил, что я его жена и обо мне надо беспокоиться. А главное, ничего для этого делать не надо. Ни везти на Мальдивы, ни покупать бриллианты. Выскажи озабоченность, и дело с концом».

От этой мысленной ожесточенности Даша вздрогнула. О том, как далеко в тупик зашли их с мужем отношения, можно было понять именно в такие минуты.

— Ты в зеркало смотрела? — спросила Александра Сергеевна, помогая Даше просунуть руки в рукава куртки. — У тебя все лицо — сплошной синяк. Надо будет вызвать врача. Я позвоню Авелю Давыдовичу.

— Позвони, — согласилась Даша. — И папу позови, а то нам долго ждать его придется, Андрей человек интересный. С ним два часа поговоришь, как будто двадцать минут...

Отец с матерью подхватили Дашу с двух сторон, вынуждая ее семенить маленькими шажочками. Она посмотрела на Андрея поверх их склоненных голов.

— Спасибо вам за все, Андрей. Извините за беспокойство.

— Вы же не нарочно, — отшутился он.

При виде бредущей навстречу машине троицы Виктор, сидевший на заднем сиденье, вылез из машины и смотрел на Дашу во все глаза. Потом перевел взгляд на застывшего у калитки Андрея.

— Это твой знакомый? — спросил он у жены.

— Теперь наверное, — улыбнулась она и помахала мужчине.

Тот махнул ей в ответ.

— Что это за мужик? — поинтересовался Виктор, когда отец с матерью осторожно устраивали Дашу на сиденье рядом с ним.

— Ладушку в садик отвели? — спросила она, будто не слыша.

— Конечно, — отозвалась мама. — Подумали, что вряд ли стоит таскать ее с собой. Как ты себя чувствуешь?

— Не лучшим образом. А сейчас еще прошлась и поняла, что доктор был прав, советуя постельный режим. Наверное, я здорово приложилась головой о землю... Давайте приедем домой, я лягу и подробно отвечу на все ваши вопросы.

Она скосила взгляд на Виктора и откинула голову на спинку сиденья. В глазах мужа можно было прочесть все, что угодно, кроме жалости и сострадания. Как, оказывается, далеко все у них зашло.

Даша, однако, права, утверждая, что нет никакой порчи, сглаза, приворота. Люди просто списывают на это свои собственные ошибки. Посмотрел на другую женщину — приворот, что-то у тебя не ладится — порча, не бережешь свое здоровье — сглаз!

— Вчера, кстати, Олеська звонила. Я сказала ей, что мы не можем тебя найти. Она решила, что сможет это сделать. Надо позвонить, а то она до сих пор думает, что ты пропала...

Впрочем, наверное, из-за этого удара Даша так и забыла позвонить подруге.

Ее родные и в самом деле, уложив Дашу на кровать, сели вокруг нее в ожидании. Пока что картина представлялась им разрозненной: что-то она успела сказать, что-то увидели, что-то домыслили...

— Итак, — начала она, — я решила сэкономить время и пройти к остановке через частный сектор. Но там было довольно темно, на всю улицу горел один фонарь, и потому я не сразу увидела мужчину, который шел за мной.

— Что изменилось бы, если бы и увидела? — горько заметила мама. — Вряд ли ты могла бы от него убежать. На таких-то шпильках.

— Я сама об этом подумала, когда почувствовала опасность, — согласилась Даша.

— Ходить ночью по незнакомой улице, — пробурчал Виктор. — А я всегда считал, что ты человек рассудительный.

— Я сама так считала, — вздохнула она, не желая вступать с мужем в полемику. Задним-то умом мы все крепки!

— Если вы все будете рассуждать, кто и как поступил бы на Дашином месте, мы так никогда до сути не доберемся.

Папа не одобряет укусов зятя, жалеет дочурку.

— Возле калитки Андрея остановилась, даже не я сама, бандит меня остановил. А потом уже, отступая, я в последней надежде нажала на ручку калитки. Так совпало: момент удара и момент открытия калитки. Вот я и упала прямо во двор. В последний миг показалось, что мимо меня что-то метнулось. Потом я уже ничего не помнила. Потом Андрей... ну, тот, что меня подобрал, сказал, что на бандита напала его собака, немецкая овчарка по кличке Шерхан.

— Странно, что собака стала защищать чужую женщину, — все же съязвил Дашин муж.

— Вовсе не обязательно защищать, — не согласился отец. — Просто в этот момент лежащая Даша не представляла никакой опасности его охраняемой территории, а тот, что стоял у калитки, вроде покушался на собственность хозяина...

Получилась двусмысленность, и Уваров-старший конфузливо замолчал.

— Не понимаю, почему ты там осталась на ночь? — опять с раздражением бросился в атаку Виктор. — Папа точно так же мог осторожно привезти тебя домой.

— Врач не советовал этого делать.

Собственно, Даша не была уверена, что врач этого не советовал. Но так уверял Андрей, хотя непонятно, почему, очень нужны были ему эти заботы!

— Еще врач откуда-то взялся. Как я понял, не из «скорой помощи».

— Ты правильно понял.

Даша начала сердиться, хотя показывать этого не хотела. Вот, значит, как, покусились на то, что любящий супруг считал только своим. Остальное не важно. Что там было полезно для Даши, ерунда, главное, чтобы она домой вернулась. И стала бы хлопотать вокруг него, вернувшегося из больницы, несмотря на свое плохое самочувствие.