— Ты, мать, покрутела на глазах. Строишь мужиков только так. Каждый навытяжку стоит?

— Или у него не стоит, если он меня всерьез не принимает, — пошутила Алла.

Но Веня отнесся серьезно. Сплюнул:

— Тьфу-тьфу!

— А ты что не на машине?

Собственно, она всего лишь видела, как он шел к ее дому пешком, а он еще больше укрепился в мысли, что Алла и в самом деле ведьма.

— Да это я на всякий случай. Чтобы хвоста не привести. Шел, можно сказать, огородами... Ты скажи своим клиентам, что сегодня не будешь принимать.

— Зачем же мне от живых денег отказываться?

— Я тебе дам столько — и за месяц не заработаешь.

— Посмотрим. Да и вряд ли твое дело отнимет так уж много времени.

Веня больше не стал с ней препираться.

— Ладно, смотри сама... Ребята говорили, что ты все можешь.

— Все — это чересчур самонадеянно, — пожала плечами Алла. — Но наверное, многое.

— Понимаешь, тут такое дело... — начал он, отчего-то не решаясь назвать вещи своими именами.

Странно, Алла была наслышана о Вене Белом как о человеке жестоком. О том, кто не медлит, прежде чем нажать на курок.

Она могла бы спросить: «Ты хочешь заказать заговор на смерть?»

Но с некоторых пор Алла поняла, что во всех случаях работы с клиентами ей лучше молчать, пока те не выскажутся сами. Потому и с Веней она длила паузу, изображая на лице вежливое ожидание: мол, давай, говори, что тебе надо?

— Понимаешь, — откашлялся он, — в нашем городе есть один человек... Может, ты слышала, у него погоняло Фараон. В последнее время он стал подниматься, но это бы ничего, все к тому стремимся. А этот в натуре начал борзеть...

— А ты не знаешь, почему его зовут Фараоном? — поинтересовалась Алла, чтобы сбить Белого с агрессивного настроя.

Веня от злости покраснел как рак, стал слюной брызгать... Она предпочитала разговаривать с людьми спокойными, особенно если тема была такая серьезная.

— Да, говорят, он съездил по путевке в Египет и сказал пацанам, что когда он умрет, чтобы памятник ему сделали в виде пирамиды. Хочу, говорит, лежать в ней как фараон. Ну, оттуда и пошло.

— И этот Фараон, значит, стал тебе поперек дороги?

— Ты все правильно просекла, — кивнул Веня.

Глава пятая

Теперь Даша, получив одобрение деда и мамы с папой, вела уже вполне конкретные переговоры с мужем. Опять рассказывала историю про Мадам и как та хвастается перед ней. А Даше так хочется утереть ей нос...

Самое смешное, Виктор поверил. Ну, в то, что Даше небезразлично хвастовство Мадам. Вроде это для нее что-то значит. Даша мысленно даже обиделась: неужели муж, как она прежде считала, самый близкий человек, так мало ее знает? Будто бы она стала приниматься за какое-нибудь дело лишь для того, чтобы досадить Мадам.

Но он не только поверил, усмехнулся снисходительно:

— Все вы «бабы» одним миром мазаны. Друг перед дружкой выпендриваетесь.

Никогда раньше он не смог бы сказать такое. Понял бы, что этим попросту обижает жену. Прежде он относился к Даше бережно, а уж сказать ей «все вы» просто не посмел бы! Если прежде у нее и оставалось какое-то сомнение в том, что Виктор уходит из семьи, то теперь, как говорится, поверили даже самые недоверчивые.


Так же снисходительно погладив жену по плечу — они как раз в этот момент в постели лежали, — он сказал:

— Хорошо, дам я тебе деньги. Может, ты и права, давно надо было это сделать. Будешь приходить в свой салон на полчасика, проверочки устраивать изредка, чтобы не расслаблялись, да деньги собирать... Как ты думаешь, твой салон когда окупится?

— Через год, — осторожно предположила Даша.

Муж весело расхохотался:

— Дай Бог, чтобы через пять! Но ведь не чужой женщине понадобились деньги, жене, как не дать на шпильки-булавки.

— Или на хлеб, — шепнула Даша, но он ее не услышал.

Та, другая женщина смотрела теперь изо всех углов их столь любовно устроенного гнездышка. Она незримо становилась между ними, если кто-то из супругов привычно тянулся к своей половине.

И деньги, что Виктор дал почти без вопросов, как бы откупаясь, тому свидетельство. Раньше бы он поинтересовался, что именно она хочет. Возможно, и сам бы присел подле нее, тут же набрасывая чертеж.

Пусть оба вслух не произносили, но между ними это уже имелось в виду — у Даши появятся средства к существованию, а он скажет себе, что для бывшей семьи все сделал. И успокоится.

Ну что ж! Даша стиснула зубы и приступила к работе. Не будь у нее маленькой Лады, просто ушла бы от него, да и только. Предварительно, конечно, все мужу выложив, но дочка заставляла ее быть осторожной. И хитрой. Хитрая Даша. Кто бы не посмеялся над таким определением... всего каких-нибудь пару месяцев назад!

Вот так, нежданно-негаданно, у Дарьи Уваровой появился свой парикмахерский салон. Живой пример того, как не было бы счастья, да несчастье помогло.

И она в очередной раз получила подтверждение, что работа лечит. Ну, может, раны и не рубцуются, но не так болят, как прежде. И уже бессоннице просто нет места. Даша так за день урабатывалась, что просто падала без задних ног.

Ладушка перед сном требовала непременно сказку. Мультики ей нравились, но это было не то. Даша ложилась рядом с ее кроваткой и рассказывала, порой не замечая, как засыпает. И дочурка теребила ее, спрашивая:

— Мамочка, а куда пошел Костик, когда убежал от Гориллы?

Какой Костик? Какая Горилла? Она не всегда могла сразу сообразить.

Муж стал приходить все позже, а Даша уже почти не расстраивалась: как вовремя она успела со своей просьбой насчет денег! Вряд ли он так легко дал бы их ей теперь.

Виктор стал раздражительным, частенько обрывал ее, не дослушав. Когда она, как чуткая жена, попыталась выяснить у него:

— У тебя на работе неприятности?

Он громко фыркнул:

— А у кого дела идут гладко? Бизнес, матушка! Ты еще свой бизнес не начинала, не знаешь, как оно бывает, когда нужно надеяться только на себя. И никто не придет, не даст тебе нужную сумму за здорово живешь.

Намекал, что это ей с ним так повезло. И что он дал ей деньги за «здорово живешь»! Это был прямой упрек.

Даша обхватила голову руками — в ней вдруг болезненно застучали злые настырные молоточки. Душе трудно смиряться с тем, что в одночасье теряешь все, что до того считал своим и незыблемым. Неужели Виктор злится из-за этих денег? На что же ему их не хватает? На новый дом, что он собирается выстроить для новой семьи?

Даша вдруг почувствовала себя одинокой и никому не нужной. С кем можно поговорить о том, что в ее душе поселилось нечто чужеродное, острое и даже ядовитое? Если ни с кем не поделишься, оно вырастет, разбухнет и просто взорвет ее изнутри!..

Что-то совсем ее заклинило. Забыла про Олеську. Подругу закадычную, о которой с появлением в ее жизни Виктора, а потом и Лады вспоминалось все реже.

Какая она все же неблагодарная. Неужели о друзьях вспоминают только в трудную минуту, когда нужна жилетка, чтобы поплакаться?

Хорошо, Олеся незлопамятная, а то вряд ли смогла бы Даша вот так спокойно набрать ее телефон и сказать:

— Мне нужно с тобой поговорить.

Словно ничего и не было. Ни долгих месяцев молчания, ни забывчивости, каковой прежде не наблюдалось... Наверное, только настоящий друг может вот так взять и в один момент все простить, особенно если почувствует, как остро в нем нуждаются.

Подруга ничего не стала предварительно узнавать, спросила по-деловому:

— Где и когда?

— Давай в нашей кафешке, через час?

Эгоистка Даша, махровая! Разве не может у подруги быть своих планов? Даже не спросила, нет ли у нее самой каких-то дел? Даже не оговорилась: если ты свободна. Знает, ради Уваровой та все бросит и примчится. Даша, наверное, тоже так бы сделала, но Олеся уже давно ни с чем к ней не обращалась.

Можно представить, что сейчас она думает: Даша позвонила — это знак, что ей плохо. Ей нужна помощь. Во Вселенной хватит добра для всех, но не все люди знают это и умеют этим знанием пользоваться... Или еще что-нибудь такое, потому что у подруги, кажется, на все случаи жизни есть свои представления и объяснения.

Олеся Стаценко увлекается эзотерикой. Может, поэтому дружбу с ней муж Даши встретил в штыки.

— Нам с тобой только кликушества не хватает! — возмущенно говорил он в первую же неделю, когда они с Дашей вернулись из свадебного путешествия, а Олеся пришла к ним в гости.

И схватилась с Виктором в споре о том, как надо жить и какие жизненные ценности предпочитать. Наверное, не каждому было бы приятно, когда ему бы сказали, что в его душе царят хаос и застарелые внутренние обиды, а как следствие — неспособность общаться.

Мало того, Олеся хотела подарить молодой супружеской чете кельтский амулет «Сплетенные любовники».

Витя сразу раскричался. Мол, что это за намеки, они не какие-то там любовники, а муж и жена...

Олеся попыталась объяснить:

— Амулет предназначен для нашедшей друг друга пары. Не важно, кем они друг другу приходятся. В нем заключены сплетенность и множество нитей-связей, которые показывают силу соединения. Делают связь постоянной и неразрывной. Погашают возможные конфликты между возлюбленными...

Помнится, Витя подругу не дослушал. Прошипел, что она пошлая, только о сексе и думает! При чем здесь секс, Даша не поняла, всякому ясно, что Олеся говорила о связи в общем смысле, а вовсе не о сексе как таковом.

Олесе в тот вечер пришлось уйти из их дома в самом мрачном настроении, и Даша подозревала, что подруга немало поплакала о том, что кончилось золотое время их девичьей дружбы. И вместо того, чтобы сделать как лучше, Олеся все испортила.

Зато она, как никто, умела слушать. И давать толковые советы. Потому что во всякое дело влезала, что называется, с головой и соучаствовала по мере всех своих сил.

Главное, что Олеся никогда не приступала к делу с наскока. Она считала, что сначала надо расслабиться, поговорить о вещах необязательных, легких, лучше даже поесть, потому что серьезные вещи, воспринимаемые на голодный желудок, приводят к язве.

Едва подруги сели за стол, как Олеся отчего-то шепотом заметила:

— Только без этих твоих широких жестов. Если не хочешь, чтобы сегодня платила я, давай разделим счет пополам.

— Чего это ты, разбогатела? — удивилась Даша.

У Олеси прежде никогда не было денег, поэтому Даша старалась ненавязчиво брать на себя их общие расходы. Она могла себе это позволить. Муж давал ей на хозяйственные расходы больше чем достаточно. Даша привыкла быть экономной и никогда не транжирила деньги попусту. Но подруга — это святое. Тем более что на карманные расходы Даша зарабатывала сама.

— Разбогатела! — радостно сказала Олеся. — Потому что поняла: деньги, как и люди, любят уважение. Раньше, оказывается, я вела себя с точностью до наоборот. Швыряла их направо и налево. А это значит, выбрасывала на ветер дополнительную энергию, которую дает людям космос.

— Я всегда считала, что слово «уважение» применительно только к людям. К существам одушевленным, — не без ехидства заметила Даша.

— Не будь нудной, лучше послушай, что тебе умные люди говорят... Вот смотри, я купила в банке доллар и положила его в бумажник. Каждый день я его поглаживаю и разговариваю с ним: тебе, говорю, скучно одному. Ты приводи ко мне своих товарищей, пообщаетесь. Ну и так далее, что я ему рада, что я его буду беречь...

Даша хихикнула, но Олеся смотрела на нее вполне серьезно.

— Думаешь, не поможет? Так вот, мне помогло, да еще как! Деньги от меня потому раньше и улетали, что я относилась к ним неправильно. Не ценила. Знаешь, у меня одно время даже бумажника не было. Носила купюры и мелочь в карманах... — Она улыбнулась. — Правда, потом, когда я решила относиться к деньгам с уважением...

— Все-таки я не поняла, почему именно с уважением? — поинтересовалась Даша.

— Потому что деньги — это дополнительная энергия, которую космос тебе дает, я же тебе объясняла! Если ты, конечно, готова ее принять.

— Вот как, а я считала, что все люди готовы денежки принять, — пошутила Даша.

Олеся опять посмотрела на нее без улыбки. Словно Даша пыталась вышучивать нечто святое. «Кажется, на этой эзотерике у людей совсем крышу сдувает!» — без пиетета подумала она.

— Ты не понимаешь, в чем суть энергоинформационного поля. А не понимаешь потому, что не проделала главного действия: понимания самой себя. Это приходит со временем. Если ты, конечно, готова учиться...

Даша рассердилась:

— Послушай, тебе не идет маска ментора! Что ты можешь знать такого, чего не знаю я? Если не считать знаний профессиональных.