— Но к вам я пришла как корреспондент «Постфактума», — значительно сказала Алена. — Мне поручили сделать статью о русско-французских связях в области строительства туристических объектов, а у вас, кажется, намечается долговременное сотрудничество именно с французами.

Эту длинную фразу Алена заготовила заранее.

— Намечается, — легко подтвердил Городецкий. — Даже, можно сказать, уже наметилось.

Алена включила диктофон:

— Не могли бы вы мне рассказать поподробнее, что это за объект, где вы планируете его строить и какое участие в проекте принимает французская сторона?

Городецкий рассмеялся:

— А можно по порядку, не все сразу? Давайте начнем с описания объекта…

Говорил он минут пятнадцать, и по его словам все выходило складно и гладко. Да, действительно, они будут строить туристский комплекс в верховьях Волги, но заповедник территория комплекса затрагивает лишь краешком. Потом, лес в том месте находится в ужасном состоянии, давно требует ухода и санитарной расчистки. Этим «Элита» и займется в первую очередь. И не только приведет в порядок лес, но и обязуется постоянно оплачивать дополнительную работу лесника. И об уникальных водоочистительных сооружениях сказал, как Алена и ожидала. Кстати, это взяли на себя французы. А эксплуатировать комплекс планируется совместно.

Дикую утку Алена решила приберечь про запас, а пока слушала и кивала.

— Ну так как, — закончив свою речь, спросил Владимир Сергеевич, — вы удовлетворены моим рассказом?

— Не совсем, — тонко улыбнулась Алена. — Вы не совсем убедили меня в том, что заповеднику не будет нанесен вред. Любое строительство пагубно влияет на экологию. У меня есть к вам несколько вопросов…

Это тоже была «домашняя заготовка», но прозвучала она как-то фальшиво. Что-то случилось с Алениным голосом — может быть, потому, что ей вдруг совершенно расхотелось выводить на чистую воду этого милого насмешливого парня.

Городецкий, вероятно, тоже уловив в вопросе фальшивые нотки, вздохнул, поскучнел и посмотрел на часы:

— Елена Станиславовна, если бы мы договорились о нашей встрече заранее, я бы с удовольствием на них ответил. А сейчас — извините, я должен ехать на переговоры.

Алена выключила диктофон и поднялась:

— Жаль. Может быть, вы выберете день и час, когда вам удобно?

— Ну разумеется, — кивнул Городецкий.

Он подошел к столу и поиграл кнопками электронного блокнота.

— А знаете что? — внезапно сказал он. — Мне пришла в голову отличная идея. Завтра в шесть у нас фуршет — отмечаем подписание окончательного документа. Приходите, вам это будет интересно. И на наших партнеров посмотрите. Вы говорите по-французски?

— Нет. Только по-английски.

— Ну ничего, все равно пообщаетесь. Я скажу, чтобы вам заказали приглашение. Придете?

Он поднял глаза и посмотрел на Алену с какой-то смущенной улыбкой. Их взгляды на секунду встретились. Алена тоже смутилась и покраснела:

— Приду.

6

С Алениного наблюдательного пункта вход просматривался довольно хорошо. Гостей принимали оба директора: Аникеев и Городецкий. Они прекрасно дополняли друг друга: солидный вальяжный Всеволод Кириллович — именно такой, каким и должен быть крупный бизнесмен в Аленином представлении, — и чуть угловатый, но обаятельный в своей угловатости Владимир. Рядом с Аникеевым стояла его жена — молодящаяся ухоженная дама лет сорока пяти в ярко-красном английском костюме. Жены второго директора что-то не было видно. Интересно, подумала Алена, ведь по протоколу ей положено быть рядом с мужем. А может быть, у него никакой жены и нет?

Предположение, что интересный и преуспевающий молодой бизнесмен еще и не женат, невольно заставило Алену взглянуть на него другими глазами. «А почему бы и нет?» — пронеслась шальная мысль. Когда при прощании их глаза встретились, в его взгляде промелькнуло что-то такое — как будто электрический разряд… Правда, всего на короткое мгновение, могло и почудиться. Надо попробовать прояснить семейное положение этого Владимира Сергеевича.

Алена мило улыбнулась толстяку — черт, как же его зовут? Впрочем, неважно.

— Какая интересная у господина Аникеева жена, — начала она издалека.

Толстяк заглотнул наживку:

— Элеонора Иосифовна — потрясающая женщина, — в его голосе слышалось действительное восхищение. — Красавица, умница, а как умеет принять гостей! Кажется, ее отец был генералом.

— Да? — вежливо и в меру заинтересованно отозвалась Алена. — В самом деле? Впрочем, в этой женщине чувствуется порода.

— А сколько такта! — продолжал панегирик толстяк. — Какое умение держаться! И деловые качества превосходные — до недавнего времени она возглавляла в «Элите» отдел рекламы, а потом занялась собственной фирмой. А какая внешность, как умеет себя подать! Хотя говорят, что в присутствии одной красивой женщины не принято хвалить другую…

Толстяк умильно посмотрел на Алену.

— Я не обижаюсь, — улыбнулась она. — Вы же просто отдаете должное жене вашего делового партнера. И ваши комплименты, думаю, вдвойне уместны: ей же приходится, по всей видимости, работать за двоих…

Толстяк непонимающе уставился на Алену:

— Простите?

— Господин Городецкий, очевидно, не женат — я что-то не вижу его супруги…

— А-а, — протянул толстяк. — Ну что ж, отчасти вы правы.

— Отчасти? — Алена удивленно подняла брови.

— Супруга Владимира Сергеевича — особа болезненная и, как правило, его не сопровождает. Сегодняшний фуршет — исключение. Посмотрите направо — во-он там, видите девушку в изумрудно-зеленом платье?

Алена незаметно взглянула в указанном направлении:

— Вижу.

— Это и есть госпожа Городецкая.

— Но она совсем молоденькая! — удивленно вырвалось у Алены. — На вид ей лет восемнадцать!

— Очень может быть, — улыбнулся толстяк. — К сожалению, по роду своей деятельности я больше сталкиваюсь с Всеволодом Кирилловичем. Городецкого я знаю меньше и с супругой его едва знаком. А вот с Элеонорой Иосифовной мы как-то вместе ездили в Рим…

Толстяк ударился в воспоминания о чудесном и упоительном путешествии. Алена слушала вполуха, украдкой разглядывая жену Городецкого. Ничего себе девочка, красивая. Только вид у нее какой-то запуганный, словно она не жена одного из директоров, а так, случайная бедная родственница, Золушка, чудом попавшая на королевский бал. Одета роскошно, но чувствуется, что ей неуютно в слишком открытом вечернем платье, хотя и шея, и плечи, и все остальное вполне соответствует модным стандартам. Интересно, а кто она по профессии? Только жена или все-таки еще чем-то в жизни занимается? «Если бы она так не стеснялась, — подумала Алена, — я бы решила, что она либо фотомодель, либо манекенщица, либо актриса. Но, видно, ни то, ни другое, ни третье — держаться девочка совсем не умеет».

Пока Алена занималась наблюдениями, съезд гостей закончился, и приглашенных попросили пройти в соседний зал, где были накрыты столы.

Алене приходилось бывать на самых разных фуршетах, и она давно заметила: кормят там в строгом соответствии с рангом фирмы-организатора. Могут уставить стол бутербродами с колбасой и сыром и недорогим болгарским вином, а могут подать самые изысканные деликатесы, водку «Абсолют» и французский коньяк.

Судя по яствам, «Элита» входила в число не просто преуспевающих, а давно и прочно преуспевающих фирм. Устроители не ограничились икрой, осетриной горячего копчения и заливным языком — присутствовал даже фаршированный поросенок на громадном блюде. Запивать поросенка предлагали шампанским «Вдова Клико», испанским красным вином или водкой «Смирнофф» — на выбор.

Толстяка, слава Богу, отвлекли — какой-то иностранный господин пожелал обсудить с ним что-то конфиденциально, и толстяк, рассыпавшись в извинениях, покинул Алену. «Совсем ненадолго», — сказал он просительным тоном. Алена вежливо улыбнулась, вздохнув про себя с облегчением. Ей хотелось пробраться к Городецкому и продолжить вчерашний разговор. Оценив диспозицию, Алена стала прикидывать, как бы это получше сделать.

— Ну что, Катюша, как ты себя чувствуешь?

Володя, наполнив бокал жены шампанским, испытующе и с легкой тревогой заглянул ей в глаза.

Катя нашла в себе силы улыбнуться:

— Чудесно. Все чудесно.

Она хотела еще что-то сказать, но не успела. К ним подошел невысокий лысый человечек в переливчато-голубом костюме:

— Владимир Сергеевич! Позвольте вам попенять — сколько мы с вами знакомы, а вы до сих пор скрывали от нас свою очаровательную супругу!

Лысый, склонив круглую голову набок, с умильной улыбкой смотрел на Катю. Он был ниже ее почти на голову. Катя почувствовала, что краснеет.

— Ну что вы, Алексей Степанович, — вежливо сказал Володя. — Не скрывал, просто как-то случая не было. Катюша, позволь представить тебе Алексея Степановича Соловцова, генерального представителя фирмы «Говард Росс» в Москве.

— Очень приятно.

Катя протянула руку, и Соловцов галантно поднес ее к губам:

— Вы самая красивая женщина в этом зале. Как только я вошел, сразу заметил вас и гадал — как такое чудо красоты оказалось на этом банальном фуршете, среди скучных деловых людей? Вам, наверное, невообразимо тоскливо видеть вокруг себя наши унылые лица?

— Спасибо, — невпопад сказала Катя. Она не очень хорошо представляла себе, как следует отвечать на подобные комплименты, и растерянно взглянула на мужа. Володя тоже не ожидал от Соловцова такого приступа красноречия и был несколько обескуражен. Тем более что Соловцов отнюдь не входил в число его близких друзей — они до сегодняшнего вечера виделись всего раза три-четыре и исключительно по делу.

Возникла короткая, но неловкая пауза. Соловцов, однако, неловкости не уловил. Он взял бутылку шампанского и наполнил два бокала. Один взял себе, другой протянул Городецкому:

— Предлагаю выпить за сокровище, которым вы обладаете!

Он приподнял бокал. Движение было слишком резким — шампанское выплеснулось прямо Кате на платье. На изумрудном шелке расплылось безобразное мокрое пятно. Катя испуганно посмотрела на свой безнадежно испорченный наряд.

— Ах, Боже мой, как неловко получилось, — засуетился Соловцов. Володя и опомниться не успел, как тот достал из кармана яркий клетчатый носовой платок и попытался оттереть шампанское. Катя отшатнулась.

— Извините, — быстро пробормотала она, сунула свой фужер в руки мужу и убежала в туалетную комнату.

Вся сценка заняла не более пяти минут. Но никто из троих ее участников не подозревал, что некто четвертый незаметно, но с интересом наблюдал за развитием событий со стороны. Этим четвертым был Всеволод Кириллович Аникеев. Проводив Катю взглядом, он отыскал глазами в толпе высокую красивую блондинку и кивнул ей — едва заметно, но блондинка поняла и тоже направилась к выходу.

Включив воду, Катя как умела замыла шампанское. Весь правый бок платья стал мокрым. Оглядев плачевные результаты своих трудов, Катя совсем упала духом. Шелк был слишком тонким и нежным. Даже если пятно высохнет, на материи останутся заметные контуры. Прямо над разрезом, на самом видном месте! А вечер только начался! Катя опустилась в глубокое кресло. Вот так она и просидит в туалетной комнате до конца, но на люди с таким пятном не покажется. Мужчины еще ничего, но женщины будут смотреть на нее так, что захочется сквозь землю провалиться. От досады хотелось плакать. Так Катя и знала, что без неприятности не обойдется! Не зря она терпеть не может подобных мероприятий.

— У вас какие-то проблемы?

Катя подняла лицо. Перед ней стояла высокая девушка с длинными платиново-белыми волосами. В карих глазах ее читалось искреннее участие.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Ах, нет, — пробормотала Катя, указав на мокрое пятно, — тут уже ничем не поможешь.

Девушка присела на корточки и внимательно оглядела ткань:

— Да-а… — И вдруг решительно скомандовала: — Снимайте!

Катя почему-то сразу подчинилась.

Девушка включила воздушную сушилку и поднесла платье под струю горячего воздуха:

— Сейчас высохнет, а потом что-нибудь придумаем. Не сидеть же вам здесь остаток вечера.

После просушки Катя снова облачилась в свой испорченный наряд. Как она и предполагала, на изумрудном шелке остались желтоватые разводы.

— Вот видите! — сказала она расстроенно.

Девушка раскрыла свою элегантную лаковую сумочку, секунду покопалась в ее внутренностях и извлекла на свет что-то маленькое и блестящее:

— Слава Богу, она тут!

Девушка опустилась перед Катей на колени, проделала две-три манипуляции длинными тонкими пальцами, и Катя восторженно ахнула. Пятно исчезло в складках умелой драпировки, заколотой изящной золотой булавкой.