Гладить веселым утюгом Кате ужасно нравилось, но сейчас даже его привычное шипение и запах свежевыглаженного белья не радовали. Настроение у Кати было так себе, скорее плохое, чем хорошее. Впрочем, как всегда, когда ей предстояло расстаться с мужем хотя бы на два дня. А нынешняя разлука должна продлиться не два дня, а почти две недели. Володя сегодня вечером уезжал во Францию.

Догладив последнюю рубашку — белую в тонкую синюю полоску, одну из Володиных любимых, — Катя аккуратно сложила ее и озабоченно взглянула на часы. Уже почти пять, а его все нет! В семь за ним придет машина, если Володя еще задержится, он и поесть не успеет.

Катя пошла в спальню и уложила стопку рубашек в раскрытый чемодан. Вот и все. Но застегивать молнии на чемодане она не стала — пусть Володя еще сам глянет, не забыто ли что-нибудь. Хотя, кажется, ничего.

Потом Катя вернулась на кухню, зачем-то заглянула в микроволновку — рыбное филе в кляре ожидало разогрева в полной боевой готовности. Делать больше нечего. Она бесцельно прошлась по квартире туда и обратно. Господи, ну где же Володя!

И, словно в ответ на ее мысли, пропел сигнал домофона, а через пару минут открылась входная дверь. Катя встретила мужа у порога и обняла, на мгновение припав щекой к его груди:

— Ну где ты так долго!

Потом тут же отстранилась:

— Переодевайся скорее, я пока ужин разогрею, а то и поесть толком не успеешь! И посмотри, все ли я тебе положила!

Почувствовала у себя на волосах губы мужа, услышала его ласковое: «Не надо так волноваться, детеныш! — и, счастливая, умчалась на кухню.

Включив микроволновку и доставая из холодильника салат и масло, Катя прислушивалась к звукам в квартире. Вот Володя прошел в спальню, вот он вышел — в ванной раздался шум льющейся воды. Катя быстренько разложила в плетеной тарелке нарезанный хлеб, поставила приборы. Пока она хлопотала, ужин разогрелся. Водрузив блюдо с рыбой на середину стола, Катя придирчиво осмотрела сервировку — все ли в порядке — и села на свое любимое место, на уголок уголка.

— Так, а чем меня накормят в родном доме перед дальней дорогой?

Володя возник на пороге кухни, свежий и улыбающийся, словно и не было тяжелого рабочего дня. Волосы его, мокрые после душа, смешно топорщились на затылке.

— Я голоден, как волк!

Катя улыбнулась в ответ и стала наполнять его тарелку.

Ей нравилось его кормить, нравилось смотреть, как он ест — с таким удовольствием, что и самой хотелось присоединиться. Что она и сделала, не удержалась.

— А кто еще летит с тобой? Черномор?

Так они называли между собой Аникеева. Когда «Элита» только еще набирала обороты, между Аникеевым и Городецким чуть ли не каждый день вспыхивали жаркие словесные баталии. После одной из них Володя пришел домой страшно злой и раздосадованный. Долго ходил из угла в угол, не рассказывая, что случилось, ни матери, ни жене. Потом вдруг остановился посреди комнаты и раздраженно бросил: «Тоже мне добрый дядюшка!» Его мама, тетя Инна, встала рядом, точно скопировав его позу и выражение лица, и с пафосом продекламировала: «С ними дядька Черномор! — А потом повернулась к сыну и шутливо сказала: — Ты еще возьмешь его за бороду!» Получилось довольно комично. Володя тогда рассмеялся, и напряжение как рукой сняло.

С тех пор это прозвище прочно приклеилось к Аникееву. «Дядька Черномор» постепенно сократился просто до «Черномора».

— Что? А, нет, Черномор остается здесь на хозяйстве. Я лечу с Женей.

Женя — Володин помощник по продажам, серьезный молодой человек, часто бывал у них дома, но всегда приходил по делам, а не просто в гости. Он был старше Кати всего на три года, но Катя его слегка даже побаивалась. Из-за излишней серьезности.

— Так что, дорогая моя, не жди меня обратно. Два молодых интересных парня во Франции — это ого-го что такое! Найдем себе очаровательных француженок и пустимся в загул, — поддразнил жену Володя.

Но Катя не поддалась на провокацию:

— Как же! Это с Женей-то в загул? Да вы с маршрута не свернете!

— С какого маршрута?

— Отель — фирма — объект осмотра — отель. И вечером он тебя ровно в двенадцать будет спать укладывать, потому что на завтра много работы. Нет, когда ты летишь с Женей, я спокойна.

Володя хитро посмотрел на жену:

— Но на этот раз с нами летит еще третий.

— И кто же?

— Одна журналистка.

— Журналистка?

Катю словно что-то кольнуло. Какая еще журналистка? Значит, все это время рядом с ее мужем во Франции будет другая женщина?

— Откуда она взялась?

— Помнишь, на фуршете две недели назад я тебя с ней познакомил? Алена Арьева из «Обаятельной и привлекательной».

Конечно, Катя сразу вспомнила и тут же успокоилась. Маленькая такая черненькая девушка, худенькая, большеглазая, с очень короткой стрижкой. Похожа на подростка и совершенно не в Володином вкусе. Но она все же ревниво спросила:

— А почему ты раньше о ней ничего не говорил?

Володя пожал плечами:

— Да нечего говорить было. Собственно, окончательно ее поездка решилась только сегодня.

— Да?

— Визу получили в последний момент, и то с трудом.

Катя недоумевающе посмотрела на мужа:

— А стоило так хлопотать?

— Знаешь, стоило. У нас как раз возникли неурядицы с рекламой. Две-три хвалебные статьи в хороших журналах «Элите» отнюдь не помешают. Кроме того, надо думать о будущем.

— О каком будущем? — не поняла Катя.

Володя лукаво прищурился:

— А вдруг твоему мужу захочется баллотироваться в президенты? Работу с прессой надо начинать заранее!

— Опять шутишь, — улыбнулась Катя.

— В каждой шутке — доля правды. Будешь первой леди СНГ, здорово же! Госпожа президентша!

Катя недоверчиво посмотрела на него:

— Неужели тебе и вправду захочется? Ты же никогда не любил политиков!

— Поживем — увидим, — Володя отодвинул от себя опустевшую тарелку и встал. — Спасибо, Катюша, было очень вкусно. Пошел собираться дальше.


Алена быстро кидала вещи в дорожную сумку. До самолета оставалось четыре часа. Неужели она на самом деле летит во Францию? До сих пор поездка представлялась ей абсолютно нереальной, несмотря на то, что документы были собраны и отправлены, билет заказан и в редакции получен отпуск. С визой действительно возникли какие-то проблемы, но вот утряслись же в конце концов.

Все эти две недели она жила как обычно, стараясь не думать и не загадывать, чтобы потом не разочаровываться. С Городецким после приема они почти не виделись, все переговоры велись через его секретаршу — ту самую вышколенную блондинку.

Алена собиралась почти не глядя — ей часто приходилось ездить в командировки, поэтому процесс сборов был отработан до автоматизма. Да и в шкафу у нее царил идеальный порядок. Обычно она с закрытыми глазами могла найти то, что требовалось. И тут ее руки, с безошибочной точностью укладывавшие в сумку нужные вещи, вдруг замерли, натолкнувшись на мягкий шелк, — на той полке, где ему совсем не положено было быть.

Алена вытащила из шкафа роскошное шелковое кимоно нежно-персикового цвета, отделанное волной кружев на груди и по краю рукавов. Она купила его год назад, не устояв перед очарованием этой соблазнительно-женственной вещички. Цена, разумеется, была выше той, которую Алена могла себе позволить, но тогда в кармане лежал только что полученный гонорар, настроение оставляло желать лучшего, и Алена махнула рукой на благоразумие. Дома, примерив обновку, она не узнала себя в зеркале — цвет кимоно удивительно шел к оттенку Алениной кожи, к ее глазам и волосам. «Прямо японская гейша, — подумала тогда Алена. — Жаль, никто не оценит. Не перед Сашкой же Самохваловым в нем ходить. У Сашки не тот стиль, ему подавай рваные джинсы и линялый свитер. Или выцветшую футболку». И точно — с тех пор она надевала кимоно от силы раза четыре дома, для себя, когда настроение падало до критической отметки и жизнь казалась тяжелой и бессмысленной. Персиковое кимоно в такие моменты оказывалось как нельзя более кстати. Десять минут в нем перед зеркалом — и мир снова становился вполне приемлемым.

Алена аккуратно сложила свою драгоценность и собралась бережно положить ее на место — в дальний угол бельевой полки, как вдруг, повинуясь безотчетному импульсу, быстро упаковала кимоно в прозрачный пакет и засунула в сумку. В конце концов, она едет не в Сыктывкар, а во Францию. Так пусть эта красивая вещичка поедет с ней вместе. Глупо? Ну и пусть. Она наденет его в своем номере, для себя. Хотя бы один раз. Для полноты ощущений.

Сборы прервал телефонный звонок. Алена, не вставая с места, дотянулась до аппарата:

— Вас слушают!

В трубке молчали.

— Вас слушают! — с раздражением повторила Алена. Ей и так некогда, а тут еще кто-то шутки шутит. — Да говорите же!

— Здравствуй, Алена, — этот голос она теперь узнала бы из тысячи. — Ты все еще сердишься?

Боже мой, Иван! Она не видела его и не слышала с того памятного вечера, когда ее с позором изгнали из его дома. От изумления она потеряла дар речи.

— Алена, — голос в телефоне был мягок и вкрадчив, — Алена! Почему ты молчишь? Ты узнала меня? Только не бросай трубку!

— Узнала, — выдавила наконец Алена. — Узнала. Зачем ты звонишь?

В трубке раздался короткий смешок:

— Ты не слишком любезна. Ну, допустим, извиниться.

— Не поздновато ли? — Алена окончательно пришла в себя. Ну и типчик! Да о какой любезности может идти речь после того, что он выкинул! — Извиняться надо было сразу. Две недели назад, — ледяным тоном сказала она. — А теперь уже поздно.

— Ну, Алена, — Иван уже не смеялся. — Я хотел подождать, пока ты слегка остынешь.

— Я остыну? — возмутилась Алена. — А как же твоя невеста?

— Никакая она не невеста! — возразил Иван. — Давай встретимся и спокойно поговорим. Я тебе все объясню. Может быть, я сейчас за тобой заеду, и мы где-нибудь спокойно поужинаем?

Да как он смеет?!

— Не получится, — злорадно сказала Алена.

— Тогда, может быть, завтра?

— И завтра не получится. Дело в том, что сейчас я уезжаю в командировку.

— Жаль, — похоже, Иван действительно был разочарован. — И надолго?

Алена хотела ответить, что это не его дело, но сдержалась:

— На неделю. А может быть, на две. Как выйдет.

— Если не секрет, куда? Опять угоняют в какую-нибудь Тмутаракань?

Ну конечно! Куда, по его мнению, ее еще могут послать? Только туда, куда никто больше ехать не согласится! Ну, она ему сейчас выдаст!

— Не секрет, — в голосе Алены звучало торжество. — Во Францию. Сопровождаю одного из директоров фирмы «Элита» в деловой поездке.

Иван присвистнул:

— Ну ты даешь!

Ага, не ожидал и удивился! Так пусть знает, что не он один умеет работать!

— Слушай, а может быть, я тебя провожу? — неожиданно предложил Иван.

— Во Францию? — съехидничала Алена.

— Нет, зачем же? В аэропорт. Хотя проводить тебя до Франции — тоже идея неплохая, но оставим ее до другого раза. Когда тебе надо быть в Шереметьеве?

Говорит как ни в чем не бывало! Словно и не было той истории. Ну нет, Алена так быстро не забывает оскорблений.

— Не стоит, — как можно равнодушнее сказала она. — Сама доберусь.

— Все еще злишься? Напрасно…

— Слушай, мне некогда сейчас это обсуждать, — перебила его Алена. — И вообще мне не до тебя. Пока.

Она швырнула трубку на рычаг. Настроение было безнадежно испорчено. Столько времени не появлялся и вдруг — пожалуйста! Ну почему он так уверен, что Алена готова все забыть и побежать к нему по первому зову? Тоже мне подарок! Или Иван считает, что она так хочет заполучить его в мужья, что с легкостью простит и не такое? Позвал — прибежала, прогнал — ушла, это ему нужно? Ну тогда пусть ищет себе подругу жизни где-нибудь еще, Алена ему не подойдет. Вернее, он Алене не подойдет. Не подойдет и не подойдет!

И Алена с удвоенной энергией стала складывать вещи. И опять ее оторвал от дела телефон.

— Ну что еще? — раздраженно бросила она в трубку, почти уверенная, что это Иван. Не в его привычках не получать желаемое.

— Извините, Елена Станиславовна, — сказал слегка удивленный мужской голос, — это Городецкий. Я подумал — а не захватить ли вас по дороге в Шереметьево? Скажем, у Речного?


Проводив мужа, Катя перемыла посуду, бесцельно послонялась по квартире, включила телевизор и почти сразу выключила — ничего интересного. Вот всегда так — стоило Володе уехать, как она начинала чувствовать себя казанской сиротой. Можно, конечно, позвонить тете Инне… Катя подошла к телефону, но в последний момент решила — не стоит. Только еще больше расстраиваться.