— Я играла честно.

— О, теперь я в этом не сомневаюсь. Разве я уже не сказал?

— Но… что заставило вас подумать, будто я мошенница?

— Мушка, завиток на лбу, ваш пальчик, которым вы дотрагивались до них. Это приемы и хитрости для простодушных новичков.

Флинн сказал бы, что эти уловки потворствуют дешевому вкусу и пригодны лишь для мелодрамы. Он не нуждался в придуманных ею условных знаках и прямо объявил ей об этом.

Пряча смущение, Серена изобразила лукавую улыбку.

— А вдруг это просто рассеянность?

— Или ваш завидный ум.

Он глянул ей прямо в глаза и улыбнулся, словно они сообща замышляли какую-то проделку. Желая уйти от столь опасной темы, мысленно поклявшись впредь следовать во всем Флинну, она поднесла бокал к губам.

— За что мы пьем?

Он смотрел на нее не мигая, и взгляд его казался Серене зловещим.

— За наше знакомство и за то, чтобы мы могли лучше узнать друг друга! Мисс… кстати, как вас зовут?

Ответ она держала наготове.

— Виктория, — быстро сказала она. Это имя — символ победы — нравилось ей с детства и представлялось более соответствующим ее натуре, чем пресное «Серена», означающее мир и покой. — Виктория Нобль. Я актриса, — небрежно прибавила она, дабы утвердиться в своей роли.

— Актриса? И где же вы играете?

Вопрос не был для нее неожиданностью.

Тонкие губы дрогнули, глаза метнулись в сторону, потом уверенно встретили его взгляд.

— На самом деле я только называю себя актрисой. Вы понимаете. — Она красноречиво повела плечом. — Актрис гораздо больше, чем ролей, которые они могут получить.

— Не продолжайте, мисс Нобль. Мне ясно ваше положение.

По ее спине опять пробежал холодок. Намеки она понимала с полуслова. Что, если он знает больше, чем она надеется? Тогда почему он улыбается ей, а не зовет солдат?

Серена окинула быстрым взглядом таверну. Ни Флинна, ни «пассажира» не было видно, и это ее встревожило. Флинн никогда не бросил бы ее одну — значит, его вынудили к этому крайние обстоятельства. Пора было и ей убираться отсюда.

Она поставила бокал на стол и потянулась за накидкой.

— Уже поздний час, и, увы, — она прикрыла ладонью зевок, — я безмерно устала.

Джулиан коротко рассмеялся и с ловкостью нападающей кобры перехватил ее руку.

— Мне по душе твое нетерпение, девочка. Однако придется тебе, милая, немного подождать. Мне еще предстоит найти для нас комнату. Допивай свое вино. Я отлучусь ненадолго.

— Комнату… для нас?

— Не здесь, так где-нибудь еще. Или ты думаешь, что я отведу тебя в свой игорный дом? Едва ли. Я ведь там живу, и мне не хотелось бы таскать туда случайных подружек.

Когда значение его слов достигло наконец ее сознания, ею овладели два разноречивых желания: топнуть ногой и плюнуть ему в лицо и расхохотаться как сумасшедшей. Джулиан Рэйнор, повеса из повес, принял ее, дочь сэра Роберта Уорда, за обычную проститутку! Смешно до безумия. Возмутительно! Серена и не подозревала, что она такая хорошая актриса.

Как только за Джулианом закрылась дверь, она вскочила, схватила накидку с капюшоном и бросилась в кухонные помещения. Серена не успела сделать и несколько шагов, как дверь распахнулась и в таверну ворвались солдаты.

Сердце ее колотилось так сильно, что она с трудом дышала. В голове стремительно проносились обрывочные, путаные мысли, но одно было ясно: их предали. Серена пыталась совладать с охватившей ее паникой и понять, что же могло произойти. Пока она беседовала с Джулианом Рэйнором, Флинн, должно быть, услышал или заметил что-то подозрительное. Они всегда понимали, что самая рискованная часть их миссии — встретить «пассажира». Стоило им спуститься в подземный водопровод, и никто, как утверждал Флинн, их в лабиринте не отыщет. Отчаянно надеясь, что Флинн не стал медлить, дожидаясь ее, Серена кинулась к парадной двери.

Добежав до входа, она увидела на улице при свете фонарей целый отряд вооруженных людей. Серена стала озираться в поисках пути побега, и ее взгляд упал на лестницу. Вдруг чья-то рука обвила ее талию, и она испуганно вскрикнула.

— Это всего лишь я. А ты ждала кого-то другого?

Тон Рэйнора был пронизан нотками невыносимого мужского превосходства. Краем глаза она заметила, как кто-то попытался покинуть таверну, но солдат тотчас вернул его обратно. Выбирать приходилось из двух зол: либо солдаты, либо Джулиан Рэйнор.

Она взглянула на него прямо и твердо. Да, он был игроком, но это не означало, что он негодяй без чести и принципов. Джереми отзывался о нем как об одном из самых достойных людей. Уговаривая себя не тревожиться и бросая косые взгляды на солдат Его Величества, она направилась к лестнице, подталкиваемая сзади Рэйнором.

Глава 2

в тот вечер Джулиан поддался желанию навестить таверну «Соломенная крыша», он меньше всего помышлял о любовном приключении. Потягивая шампанское, он лениво взирал с галереи игорного дома на суету своих расфранченных клиентов, как вдруг со всей ясностью понял, как опостылело ему их общество. Их искусственные манеры, погоня за новизной и остротой ощущений, глупая самоуверенная болтовня, даже их порой экстравагантные наряды больше не забавляли его. Он испытывал лишь скуку, состояние, не свойственное для тридцатилетнего удачливого мужчины.

Границы его честолюбия простирались далеко за пределы игорного дома. Каждый свободный пенни Джулиан вкладывал в свою плантацию в штате Каролина. Новая жизнь в Новом Свете — вот цель его стремлений, но прежде следовало покончить с одним давним делом, в котором была задета его честь.

Тягостные мысли о сэре Роберте Уорде неумолимо всплыли в сознании, а за ними столь же неумолимо последовали воспоминания о его собственной семье, ее горькой участи и печальном конце. Скоро, пообещал он себе, очень скоро сэр Роберт получит по заслугам. Уж он об этом позаботится.

Один за другим Джулиан осушил несколько бокалов шампанского, надеясь загасить безумную ярость, овладевавшую им всякий раз, когда он вспоминал о сэре Роберте Уорде. Как только месть над сэром Робертом свершится, он будет свободен и займется собственными делами.

Пока он так размышлял, его взгляд упал на лорда Перси и его неизменную свиту—свору жеманных щеголей с накрашенными лицами и помадой на губах. Джулиан терпел их по одной-единственной причине. Они были заядлыми игроками, и деньги жгли им карманы.

И тут его словно осенило. Он почувствовал острую необходимость изведать вкус настоящей жизни, где мужчины похожи на мужчин, а с так называемыми джентльменами в роскошных одеждах с дамскими ужимками разговор короткий: все решает не шпага и не дуэльные пистолеты и десять шагов, а крепкая, увесистая пощечина.

У него даже зачесались руки, и он вспомнил, где наверняка найдет подходящую обстановку. В считанные минуты он велел присмотреть за клубом опытному первому помощнику и, наняв экипаж, приказал доставить его в таверну «Соломенная крыша».

К его удивлению, «Соломенная крыша» уже не была той грязной дырой, какой он ее помнил со времен последнего посещения. Здесь уже нельзя было встретить ни грубого лодочника, ни шустрого шулера, готовых наброситься на человека, случись тому как-нибудь не так посмотреть в их сторону.

Дракой пока не пахло, но зато он нашел развлечение позанятнее. Ему хватил о одного взгляда на Викторию Нобль, на то, как она словно невзначай касалась пальчиком мушки, чтобы угадать в ней мошенницу. Кому, как не ему, знать все их уловки? В свое время он разоблачил не одного шулера, применявшего подобные методы.

С той минуты, как он ее заметил, Джулиан с удовольствием наблюдал за нею, пытаясь определить, кто из джентльменов был ее тайным сообщником. Но прошло добрых полчаса, прежде чем он заметил, что девушка была отнюдь не мошенницей, а весьма хитрой шлюшкой, которая знала, как вызывать интерес у мужчин.

Ее подружка, имея бесспорно более привлекательную внешность, не таила за красивой мордашкой никакой тайны и не могла удержать на себе пристальный взгляд. В ней все было слишком очевидно. Она слишком явно выставляла себя напоказ. Мисс Нобль была более ловкой особой. Она наверняка узнала его и теперь разыгрывала перед ним свой маленький интригующий спектакль, зная, что ни один бывалый игрок не сможет оторвать от нее взгляда, надеясь разоблачить мошенничество. И эта расчетливая шлюшка выбрала именно его. Теперь он ее раскусил и понял, что никакая она не мошенница. Он увидел в ней забавную и соблазнительную женщину и желал узнать ее поближе. И чем ближе, тем лучше.

«Я только называю себя актрисой», — так она сказала, и любому понятно, что сей эвфемизм означает. К женщинам ее профессии он относился снисходительно. С его судьбой презирать их . было бы ханжеством. Он провел юность среди женщин легкого поведения, проституток, но , они были для него скорее подругами и советчицами, чем особами, с которыми можно приятно cj провести время. По правде говоря, доступные дамы благородных кровей, услаждавшие теперь его жизнь, не особенно отличались от проституток его молодости, и он тем более ценил этих последних.

Виктория Нобль, если таково было ее настоящее имя, нимало не походила на женщин, которых он знал в юности. В ней было нечто, присущее лишь ей одной, и он оценил в ней это. С высот своего богатого опыта общения с женщинами он вынужден был признать, что Виктория Нобль была весьма лакомым кусочком и могла очень скоро заделаться любовницей какого-нибудь богатого светского джентльмена.

За этой мыслью тут же последовала другая: этим джентльменом вполне мог стать и он сам.

Не то чтобы она обладала редкостной красотой или особой прелестью форм. Черты ее лица отличались утонченностью, но поистине хороши были ясные голубые глаза. Линии тела ласкали взор мягкой женственностью, без излишней худобы, но и без чрезмерной пышности. Замечательнее всего были ее темные волосы, хотя и не по моде уложенные. Длинные и блестящие, они рассыпались по плечам мягкими волнами. Он, не задумываясь, смог бы назвать дюжину женщин, способных затмить эту девушку красотой, и лишь одного недоставало им всем: в них не было и десятой доли ее обаяния.

Он смотрел на нее, и им все сильнее овладевало опасное чувство, что он видит сразу нескольких женщин. Сейчас, в белом вышитом белье, она походила на девственницу, предназначенную в жертву на алтарь Афродиты. Чуть раньше, когда он поймал в ее взгляде волнение страсти, она вызвала в его воображении образ восточной рабыни, цель и смысл жизни которой — услаждать своего господина и повелителя. Потом она вздернула подбородок, окинув его сверху вниз презрительным взглядом, — и вот перед ним аристократка, царица модного светского салона. Мужскому уму оставалось лишь гадать, каким восхитительным созданием она обернется в следующую минуту. Одно он знал точно: другой такой женщины он раньше не встречал.

Знал он и другое. Она должна принадлежать ему, и цена была ему безразлична, сколько бы она ни запросила. Ухмыляясь, он потянулся к бутылке кларета и жестом предложил ей.

Серена не стала отказываться. Ею владела единственная мысль — использовать любой предлог, чтобы оттянуть ту минуту, когда он позовет ее в спальню. Сейчас они сидели у камина в маленьком отдельном кабинете, примыкавшем к спальне. Он попросил ее снять накидку, и она повиновалась. Тема игорного дома была исчерпана, и она напряженно подыскивала в уме другую нейтральную тему.

— Расскажи о себе, — попросил он.

Боже, если бы она только могла исполнить его просьбу! Тогда было бы сразу покончено со всем этим фарсом. Но это было невозможно, ибо тогда он выгнал бы ее прочь, и ей пришлось бы спуститься вниз, туда, в таверну, заполненную солдатами. Кроме того, как она могла обнаружить себя теперь? Как она объяснит свое присутствие в таком месте и без лакея? Если Джулиан узнает о ней всю правду, он без колебаний сдаст ее солдатам.

— Мне особенно нечего рассказывать. — Серена потягивала вино, желая выиграть время и быстренько сочинить какую-нибудь правдоподобную легенду.

— Кто ваши родители?

— Я сирота.

Такой ответ казался самым простым: несуществующие имена и прочие подробности она бы наверняка перепутала.

— В таком случае единственным для вас источником средств к существованию остается использование того, чем вас одарила природа. Глядя на вас, я бы сказал, что вы не могли сделать лучшего выбора.

Серене захотелось ударить его.

— Благодарю вас, — отвечала она, выдавив улыбку.

Этажом выше хлопнула дверь и раздался глухой топот сапог.

— Как вы думаете, что там происходит? — спросила Серена, не отрываясь глядя на потолок.

— Что? А, таверна заполнена до отказа. Мне еще повезло, что я нашел для нас комнату.

Серена метнула взгляд на дверь, ведущую в спальню, и ощутила, как где-то глубоко в ней зашевелился страх. Этого она не допустит, успокаивала она себя. Как-то она слыхала, что уличная женщина сначала убедится в способности джентльмена оплатить ее услуги, а уж потом расстегивает первый крючок на корсаже. Серена просто назовет астрономическую сумму, и этим все закончится. Когда торг зайдет в тупик, что неизбежно случится, она сможет с достоинством удалиться. Но прежде, предупредила она себя, надо убедиться, что опасность быть схваченной миновала. Как только солдаты уйдут, она прикажет хозяину вызвать наемный экипаж и вернется домой как ни в чем не бывало.