— О, мне очень жаль, что их потревожили в такое время, — сказала Анастасия, — но я не могу понять, зачем им понадобилось идти в твою спальню.

— Наверное, тетя Люси подумала, что я испугалась, кто бы это мог ночью стучать, а дядя просто последовал за ней.

Наступило молчание, Катрина перевела взгляд на зрителей, столпившихся возле беговой дорожки, но тут снова Анастасия поинтересовалась:

— А кто-нибудь еще был с вами?

Катрина догадывалась, что это был очень каверзный вопрос. Она попыталась избежать ответа, показав рукой на стоявший невдалеке ярко разукрашенный фургон.

— Взгляните! — воскликнула Катрина. — Это же цыгане! Я всегда надеялась их увидеть в Англии! Я мечтаю с ними пообщаться.

Не дожидаясь, что скажет графиня, она без помощи лакея открыла дверцу экипажа и, спрыгнув на землю, поспешила на поиски лорда Кимберли, который мог подвести ее к цыганам. При этом она ни разу не оглянулась назад.

Лорд Кимберли был поглощен разговором о лошадях. Подойдя к нему, Катрина остановилась, не смея перебивать, чтобы рассказать о цыганах. Она радовалась, что вполне удачно выпуталась из опасной ситуации. У нее совсем не было желания ослушаться герцога.

Слава Богу, скачки продолжались почти все утро, и больше никто не приставал к ней с расспросами.

Когда определились победители, призы было поручено раздавать не Люси или Анастасии, а пожилой даме, жене главы судебной и исполнительной власти графства. Она приехала на ипподром как раз в тот момент, когда лидирующий наездник легко и грациозно преодолел на своем скакуне последний барьер.

После скачек был устроен грандиозный ленч, продолжавшийся почти до четырех часов дня. Затем все дамы поднялись наверх, чтобы сменить свои наряды ко времени чаепития.

Люси вошла за Катриной в ее спальню и закрыла за собой дверь. Девушка с удивлением посмотрела на тетушку. Она спросила:

— Я видела, что ты беседовала с графиней Калвертон во время скачек. Что она тебе сказала?

— Она спрашивала, кто был в моей спальне прошлой ночью, — промолвила Катрина.

— И что ты ей ответила?

— Я сказала, что вы с дядей Артуром проснулись, услышав, как кто-то стучится в дверь, и подумали, что я могу испугаться этого стука.

— Разумно придумано с твоей стороны, — заметила Люси, — но ты не проговорилась, что герцог тоже был здесь?

— Нет… конечно… нет!

Немного поразмыслив, Люси предупредила:

— Держись подальше от этой женщины. Она опасна, очень опасна, хотя, безусловно, и оказала тебе хорошую услугу.

Слова тети озадачили Катрину.

— Что вы хотите этим сказать? — спросила она растерянно.

— Ты не такая уж и глупая, — с сарказмом бросила Люси, — чтобы не понять, что если бы не графиня, ни о каком замужестве с герцогом не могло бы быть и речи!

Катрина пристально смотрела на тетю, словно не верила тому, что только что услышала. Затем голосом, непохожим на ее собственный, она спросила:

— В-вы сказали… з-замуж за г-герцога?

— Разумеется, теперь ты выйдешь за него замуж! Разве ты не понимаешь, что ему придется взять тебя в жены, чтобы спасти твою же репутацию, поскольку мы с Артуром обнаружили его в этой комнате?!

— Это… не может… быть правдой! — запинаясь, проговорила Катрина.

— О, ради Бога! — рассердилась Люси. — Неужели я еще и должна объяснять тебе, что, если хотя бы один человек узнает о том, что герцог находился в твоей спальне в час ночи, ты будешь изгнана из порядочного общества? — Люси неестественно рассмеялась. — Хотя нет худа без добра, и тебе крупно повезло.

— Н-но… герцог ведь не… знал, что оказался в моей комнате! — пролепетала, заикаясь, Катрина.

— Ну и что? Раз уж я застала его в твоей спальне, значит, он обязан теперь жениться на тебе! И если хочешь знать, ты очень счастливая!

— Я ни за что не… выйду за него замуж! — возразила Катрина. — Он… влюблен в другую женщину… и я не желаю выходить замуж за человека, который не… любит меня!

Люси с таким презрением взглянула на Катрину, что та невольно попятилась назад.

— Должна признать, что ты даже еще глупее, чем я думала вначале! Ради Бога, Катрина, не упусти своего счастья! — Люси повысила голос. — Ты станешь герцогиней Линдбрук, и хотя в мои намерения входило подыскать тебе мужа как можно быстрее, чтобы освободиться от лишних хлопот, я и не надеялась, что им окажется столь высокопоставленная персона, как герцог!

— Н-но… тетя Люси… Вы должны выслушать меня… — попыталась все объяснить Катрина.

— Не хочу попусту тратить время, — перебила ее Люси. — Твой дядя все устроит. Между прочим, он является твоим опекуном, а это означает, что по закону ты должна слушаться его. Ваша с герцогом свадьба состоится, хотите ли вы этого или нет, и чем скорее, тем лучше!

Словно ей больше уже нечего было сказать своей племяннице, Люси гордо прошествовала к двери и, открыв ее, вышла из комнаты.

Окаменев, Катрина молча смотрела ей вслед. Такого поворота событий она не могла предвидеть даже в самые худшие моменты своей жизни. Несомненно, герцог был обаятельнейшим мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала. Но вместе с тем, по ее глубокому убеждению, супружеская жизнь должна была основываться только на взаимной любви.

Если герцог испытывал сильные чувства к графине Калвертон, значит, он не имел ни малейшего желания связывать себя брачными узами с кем бы то ни было еще. Вероятно, ему была противна даже мысль взять в жены женщину, которую он совсем не любил.

Катрина все еще явственно ощущала гнев, исходивший от него прошлой ночью. Для нее было просто немыслимо жить вместе с человеком, в котором она не вызывала ничего, кроме чувства ненависти.

«Мне необходимо… поговорить с герцогом! Я должна ему сказать, что это… невозможно!» — решила она.

Но поймет ли он ее?


С большим опозданием дамы наконец спустились к чаю. Все они выглядели нарядно и весьма элегантно.

Джентльмены тоже сменили свою одежду для верховой езды.

Пили чай в примыкавшей к дому оранжерее, которая существовала на протяжении всего лишь каких-то пятидесяти лет. Именно растущими в ней роскошными орхидеями так восхищалась Катрина прошедшим вечером. Однако сейчас все ее мысли были сосредоточены на герцоге. Она думала только о том, как поведать ему о своих чувствах.

Он же ни разу не взглянул в ее сторону, будучи постоянно вовлеченным в бесконечные разговоры.

За ужином ей досталось место в самом дальнем конце стола, да к тому же огромное количество приглашенных гостей опять не давало возможности побеседовать с глазу на глаз.

К тому времени когда ужин завершился и дамы покинули столовую, Катрина уже точно знала, что тетя Люси и графиня Калвертон ненавидят друг друга. Их приветливые ласковые голоса резко контрастировали с полными вражды взглядами.

Интуитивно Катрина догадывалась, что причиной подобной неприязни был герцог. Однако она не хотела размышлять на эту тему.

Для любителей азартных игр были приготовлены карточные столы. Струнная музыка доносилась из гостиной, где все желающие могли потанцевать.

Катрина танцевала с двумя или тремя солидными джентльменами, гостившими в доме герцога, а также с несколькими молодыми кавалерами, приглашенными лишь на ужин. Герцог даже не соизволил подойти к ней и перекинуться парой слов, и Катрина отправилась в свою комнату, ни с кем не простившись.

Улегшись на кровать и уставившись в темноту, она стала просить родителей посоветовать ей, как вести себя дальше в той неожиданной ситуации, в которой она оказалась.

«Как я могу выйти замуж за человека, мама, который не любит… меня так, как папа любил тебя? — спрашивала Катрина. — Герцог возненавидит меня за то, что… его заставили жениться. Как я смогу жить в этом доме, зная, что он совсем не хочет, чтобы я здесь оставалась? Его сердце принадлежит другой женщине».

Однако жениться на графине для герцога было абсолютно невозможно.

В то же время Катрина размышляла, как, наверное, замечательно быть возлюбленной такого мужчины, но при этом ругала себя за подобные мысли, потому что они никогда не должны были стать реальностью.

Испугавшись грядущей неизвестности, Катрина почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. В тот миг, когда она собиралась их вытереть, раздался стук захлопнувшейся двери спальни тети Люси. Чуть позднее послышались звуки с другой стороны. Это означало, что графиня Калвертон также готовилась ко сну. Вспомнив, как красива Анастасия и как обольстительны ее зеленые глаза и белоснежная кожа, Катрина разрыдалась и продолжала плакать до изнеможения.


Позавтракав рано утром, чтобы не встречаться ни с кем из гостей, герцог направился в свой кабинет. До этого он уже успел покататься верхом, понимая, что все равно уснуть не удастся. Лишь движение и свежий воздух могли вывести его из состояния депрессии и гнева.

И все же он по-прежнему был вне себя от ярости. И не только на Анастасию, которая, как он сам признавал с горечью, могла уже во второй раз сделать несчастной его жизнь, но также и на Люси.

Он не сомневался, что, если бы не ее вмешательство, он смог бы убедить Артура Брэнстона, добродушного и уравновешенного человека, позабыть о недавнем крайне неприятном инциденте.

Ему пришло в голову, что из-за своей ревности Люси пыталась подстроить для него ловушку с того самого момента, как только увидела, что он отправился в спальню Анастасии.

То, что ей удалось добиться намеченной цели, вызвало в нем лишь презрение к ней. Ему оставалось только надеяться на то, что, если он женится на Катрине, они уже никогда не будут встречаться. Хотя он прекрасно понимал, чего Люси ожидала от предстоящей женитьбы.

Герцог дал себе обещание, что в этом отношении, как, впрочем, и во всех остальных, она будет глубоко разочарована.

И все-таки его не покидала надежда на чудо, которое должно было его спасти, хотя он не имел ни малейшего представления, каким образом это могло произойти.

Завтра, когда разъедутся последние гости, он побеседует со своим священником и начнет подготовку к свадьбе.

Интересно, рассуждал он сам с собой, что случилось бы, откажись он наотрез жениться на Катрине; если бы он послал Брэнстона к черту вместо того, чтобы «вести себя, как подобает настоящему джентльмену»?

Будь он все тем же простым Тристамом Бруком, то поступил бы именно таким образом. Однако лорд Брэнстон занимал видное положение при дворе и в состоянии был испортить его карьеру, карьеру герцога Линдбрука. Он мог бы устроить скандал, который задел бы всю его семью.

Только вчера жена главы судебной и исполнительной власти их графства, раздав призы, сообщила ему о намерении своего мужа в конце лета уйти в отставку.

— Он считает, мой дорогой герцог, — сказала она, — что вы с блеском и на благо каждого гражданина нашего графства справитесь с обязанностями, выполнять которые ему стало уже не под силу.

— Вы очень добры ко мне, — ответил герцог.

— Я говорю правду, — заверила она, — и будьте уверены, если позволит здоровье, мой муж будет помогать вам.

Как раз здесь лорд Брэнстон и мог бы ему помешать.

Герцог знал, что существовало и много других способов, с помощью которых тот превратил бы его жизнь и жизнь его родных в сущий кошмар.

«Я должен смириться с обстоятельствами», — безнадежно сказал он себе.

В этот момент дверь в кабинет приоткрылась.

Рассердившись, что его побеспокоили, герцог с раздражением поднял глаза и увидел Катрину. От удивления он встал.

Она подошла к письменному столу, за которым он только что сидел в своих раздумьях, и сделала реверанс. После этого тихим, несколько испуганным голосом она спросила:

— Н-не могла бы я поговорить с вами?

— Разумеется! — ответил герцог.

Она села в жесткое кресло, а он устроился напротив, не догадавшись предложить ей более удобное место.

Наступило молчание, словно она подыскивала нужные слова. Почувствовав ее смущение, он начал первым:

— Возможно, мне следовало бы принести вам свои извинения за то, что случилось позавчера ночью.

— Н-нет… пожалуйста, — быстро проговорила она. — Совсем не обязательно делать это. Я… я понимаю, что… случилось… Вы поступили очень смело, перепрыгнув с одного… балкона на другой. Ведь вы могли упасть.

— Я очень рад, что в этом смысле все обошлось благополучно.

После некоторого замешательства Катрина продолжила:

— Тетя… Люси сказала, что я… должна теперь… выйти за вас замуж… Но я кое-что придумала… если вы, конечно, выслушаете меня.

— Безусловно, я с удовольствием вас выслушаю, но думаю, у нас нет иного выхода, как только подчиниться желаниям вашего дяди и тети.