В конце января площадь Франклина, как и вся Филадельфия, была прикрыта тяжелыми хлопьями мокрого снега, но в только что отстроенном трехэтажном библиотечном крыле было сухо и уютно. Сегодня Бенджамин Франклин, государственный деятель, философ и естествоиспытатель, один из авторов Декларации независимости и Конституции Соединенных Штатов, почувствовал себя лучше и, одевшись, пил там чай со своей дочерью Сэлли Бэче.

Библиотека отражала его личность в большей степени, нежели весь дом, так как была своеобразной выставкой его изобретений, значительная часть которых постоянно использовалась.

Например, самый последний камин, сооруженный по чертежам Франклина, сейчас равномерно излучал тепло. Рядом лежало новое приспособление, с помощью которого доктор мог взять книги с верхней полки.

Ему было восемьдесят три года. Выглядел он болезненным и осунувшимся, но тем не менее, как всегда, чуть настороженным и уверенным в себе. Постоянная боль в желчном пузыре вынуждала Франклина принимать большие дозы настойки опия, однако он хорошо владел собой. Сегодня его настроение было лучше, чем всегда.

— Вот это, Сэлли, воистину настоящий чай! Позаботься, чтобы чайник был полон к приходу Лайона. Ему захочется согреться.

— Чаем? — с сомнением переспросила Сэлли.

— Ей-богу, ты права! — Отец рассмеялся. — — А бренди есть?

— Ждет внизу на подносе, — ответила она.

— Вот это хорошо.

Доктор отпил глоток чаю, внимательно рассматривая вступившую в средний возраст дочь. Белый домашний чепец и выбивающиеся из-под него пушистые с проседью локоны, обрамляя лицо, придавали ему свойственное всем Франклинам доброе и теплое выражение.

— Ты выглядишь усталым, — заметила она. — Не чувствуешь боли? Хочешь прилечь?

— Нет-нет! Я просто задумался о Лайоне. Ты помнишь тот первый вечер, когда он пришел сюда?

— Ну а как же? Позапрошлым летом, не так ли? Мне припоминается, что в тот день шел дождь и было очень тепло, а ты наверху приводил в движение педальный вентилятор…

— И был «голым как беби»! — добавил он, счастливо улыбнувшись. — Никогда не забуду этих слов Лайона. То был первый день работы Учредительного конвента, обсуждавшего проект конституции. Из-за грозы я остался дома, и Лайон в тот вечер пришел сюда вместе с делегатами, чтобы рассказать мне о заседании.

— Правильно! И скоро он стал одним из делегатов. В то время это казалось странным.

— Он только что вернулся тогда из стран Востока с великолепным грузом. Я буквально протолкнул его на конвент еще до того, как он понял, что произошло. Но все, слава Богу, обернулось хорошо. Лайон стал моими глазами и ушами в те дни, когда я не мог посещать заседания. Держу пари, что обретенный им опыт повлиял на него только положительно.

— На Лайона Хэмпшира? — насмешливо спросила Сэлли, поднимаясь из кресла. — Конечно, он очарователен. Но у меня создалось впечатление, что Лайона больше интересуют авантюры, женщины и деньги!

В ответ на эти слова в дверях раздался цинично звучащий голос:

— Моя милая миссис Бэче, подобное описание моего характера меня изничтожило!

Сэлли резко обернулась, и ее без того розовые щеки зарделись от смущения.

— Лайон, я.., я говорила об этом только в самом хорошем смысле…

Обаяние Лайона было способно заставить прикусить язычок любую женщину, и Сэлли Бэче не составляла исключения. Капитан Хэмпшир казался выше, чем обычно, а его плечи выглядели шире, кожа стала более загорелой, а волосы еще светлее. Он улыбнулся, и весело заискрились синие, как воды океана, глаза.

— Миссис Бэче, я восхищаюсь женщиной, имеющей свое мнение. Не отказывайтесь же от него!

Она смущенно поправила чепец и постаралась спрятать под него локоны.

— Но, Лайон, вы же знаете, как мы все любим вас. Увидеть вас снова просто замечательно. Надеюсь, что ваше путешествие оказалось успешным! Но похоже, однако, вы похудели…

— Чем дальше мой корабль удалялся от Китая, тем менее привлекательным казалось мне взятое про запас продовольствие.

Однако уверен, что теперь все можно исправить с помощью нескольких ваших прославленных блюд.

Сэлли снова зарделась, и в разговор наконец вступил доктор Франклин:

— Неужели моя дочь так очаровательна, что вы не можете уделить ни взгляда, ни слова ее старому, хворому отцу?

Лайон рассмеялся, а Сэлли воскликнула:

— Кажется, меня зовут дети! Я тотчас вернусь с закусками для вас.

Она поспешно вышла из библиотеки, и Лайон сел в уютное красное кресло, стоящее напротив Франклина. Наклонясь вперед, он с почтением пожал исхудавшие руки своего наставника.

— Мне не хватает слов, — произнес Лайон, — чтобы описать, как я рад, вернувшись домой, увидеть, что вы чувствуете себя лучше.

Прошло больше года со времени отъезда Лайона в Китай, и теперь он был удручен явным ухудшением здоровья Франклина.

Спадавшие тому на плечи жидкие волосы поредели. Он ссутулился, а мучительные боли прочертили сотни новых морщин на его лице. Однако не померкли ни его улыбка, ни его умные темные глаза.

— Вы попали в самую точку. Мне действительно лучше.

Мое тело усыхает, но мозг работает так же активно. Контраст между моими умственными и физическими способностями колоссален! — Он умолк, как бы для того, чтобы передохнуть. — Но я вижу, как поживаете вы! Морской воздух, должно быть, пошел вам на пользу. Вы выглядите замечательно!

Они успели пространно обсудить увиденное Лайоном в Китае и последние события в Америке, когда в библиотеку вернулась Сэлли Бэче с бренди и закуской для Лайона. Она хотела поговорить с отцом о конфликте, в который оказался втянут внук Франклина.

Отхлебывая маленькими глотками бренди, Лайон вспоминал, в каких огромных количествах он поглощал эту жидкость с того момента, как три дня назад вернулся в Филадельфию. Как же сказать доктору Франклину о своих новых амбициях?

В конце концов, во всем был виновен старик! Это он убедил Лайона участвовать на постоянной основе в работе Учредительного конвента, включив его в элитную группу, которая почти каждый вечер встречалась на площади Франклина. В группу входили такие видные государственные мужи, как Джордж Вашингтон, Джеймс Медисон, Роберт Моррис, не говоря уже о самом Франклине.

Лайон за это время приобрел опыт, который разжег в нем страстное желание добиться большего, пылкое стремление войти в круг этих людей, блестящие умы и отвага которых формировали новую нацию Америки. Пребывая день за днем в душной Восточной комнате Государственного дома, Лайон не отдавал себе отчета в том, как он сам изменяется. Он лишь понимал, сколь сильно увлекают его даже самые продолжительные, самые напыщенные речи, как интересен ему каждый поворот в дебатах.

Но осенью наступило время Лайону вернуться на Восток.

Молодой человек любил море. Пройдя через битвы войны за независимость английских колоний в Америке и получив ученую степень в Гарварде, Хэмпшир предпочел заняться новой по тем временам торговлей с Китаем, стремясь окунуться в жизнь, полную отваги и неожиданностей, и, конечно, сколотить себе состояние. Другие суда то и дело оказывались жертвами враждебных кораблей и бурных штормов, но эти военные действия обернулись довольно беззаботной жизнью для капитана Хэмпшира.

И теперь, достигнув тридцатидвухлетнего возраста, он был и богат, и красив, и удачлив. А главное, доволен собой… Во всяком случае, до своего последнего плавания.

Сделав большой глоток бренди, Лайон поднял глаза и увидел, что миссис Бэче удалилась, а доктор Франклин наблюдал за ним как всегда испытующе-пронизывающим взглядом.

— Вы выглядите задумчивым, — как бы вскользь заметил государственный деятель. — Вас что-то беспокоит? Быть может, женщина?

— О Боже, конечно же, нет! — с горячностью ответил Лайон. — Если бы все сводилось лишь к этому, как просто бы все было! Вы действительно хотите знать, в чем дело? Вы точно хотите это услышать?

Франклин растерялся. Он никак не предполагал, что вежливый вопрос вызовет такую бурную реакцию у обычно хладнокровного и циничного Лайона.

— Конечно, если только…

— Тогда я расскажу, и вас это здорово развеселит! На обратном пути домой я попал в шторм, который задержал меня настолько, что я не успел к выборам в первый конгресс!

Франклина слова Лайона чрезвычайно озадачили.

— Как я должен понимать это?

— Это означает, что я намеревался возвратиться вовремя и получить место в конгрессе!

— Я правильно вас понял? Могу поклясться, что вы…

— Да! И в этом, знаете ли, ваша вина. Во время Учредительного конвента я загорелся, я стал одержимым человеком!

После нескольких месяцев в море мне так хотелось вновь оказаться в Государственном доме и слушать обсуждение Медисоном плана, касающегося Виргинии. Скажу вам честно, что это вошло в мою плоть и кровь. А теперь я упустил свой шанс! Как, черт побери, вы собираетесь поступить?

Лайон наклонился вперед. Его мускулистые плечи напряглись, чуть не порвав сшитый на заказ модный пиджак. Сердитые синие глаза засверкали.

— Я? — отозвался Франклин. — Мой дорогой мальчик, я все же надеюсь, что вы не обрушите свой яростный гнев на меня! Я старый и очень ослабевший человек… — Он заморгал, и Лайон неожиданно смягчился.

— Черт побери, надо же мне возложить вину на кого-то! — пробормотал он, стараясь скрыть улыбку.

— Так будет получше. Сказанное вами для меня потрясение, хотя я должен признать, что давно заметил вашу горячую заинтересованность. Но не думал, что она приобретет такие масштабы.

— Да я и сам не думал, — проворчал Лайон.

— Но так или иначе, не следует отчаиваться. Вас бы все равно не выбрали. Это, однако, не значит, что люди, которые войдут в конгресс, чем-то лучше вас. Но я боюсь, что на нынешнем этапе у вас довольно много минусов.

— Например? — Лайон упрямо вздернул подбородок.

— Ваш хорошо известный прав, — вкрадчиво ответил Франклин, подняв брови, как бы желая подчеркнуть, что этот факт неоспорим. — Ваш возраст, ваше происхождение, ваше семейное положение, ваша репутация ловеласа и авантюриста, даже ваша внешность, наконец.

— Внешность? Что, черт возьми, порочного в моей внешности?

— Абсолютно ничего, и в этом-то вся проблема. Вы выглядите слишком импозантно и самоуверенно и не производите впечатления интеллигентного человека с серьезными намерениями.

— Это же абсурд! — взорвался Лайон, вскочив с кресла.

Франклин, улыбнувшись, приподнял испещренную старческими жилками руку:

— Я никогда не говорил, что придерживаюсь этой теории, мой мальчик. Но боюсь, что ее разделяет довольно широкий круг людей. Что же касается вас, то я уже назвал ваши слабые стороны. Если вы действительно серьезно относитесь к тому, чтобы стать членом конгресса, то вы должны поработать над собой и после этого выдвинуть свою кандидатуру и составить себе имя.

Старик улыбнулся, веселые искорки плясали за его очками в золотой оправе.

Лайон сел в кресло и пригладил волосы.

— Я не привык выжидать, — наконец сказал он со вздохом.

— Не так-то просто изменить весь уклад своей жизни в один миг. Я понимаю, вы привыкли к тому, чтобы сразу получать желаемое. Но, возможно, настал тот момент, когда вам следует идти на компромиссы. Я посоветовал бы развивать в себе терпение н научиться тщательно разрабатывать свои планы.

Существует некий путь, следуя которому можно было бы и поскорее стать респектабельным.

— И что же это за путь?

— Вам нужно жениться.

Лайон взглянул так, будто ему нанесли удар, на мгновение даже потеряв дар речи, но наконец сумел выдавить из себя несколько слов:

— Что? И вы говорите об этом так, будто речь идет о том, что нужно заказать портному новое платье!

— Может быть.

— Заказать жену? Мне?

Франклин молча взял чашку чаю и приподнял выцветшую бровь, словно подтверждая, что никогда еще не был столь уверен в своих словах.

Глава 3

Утреннее солнце заливало янтарными лучами столовую, в которой Лайон завтракал с пригласившим его в гости доктором Илайшей Диком. Они не виделись тринадцать лет — с тех самых дней, когда вместе учились в академии, — и были рады убедиться в прочности своей дружбы. Доктор Дик предпочел более спокойную жизнь семейного человека и преданного своему делу врача, но отнюдь не удивился, узнав, что его бесшабашный друг пустился в авантюры.

— Не могу выразить словами, как счастлив, что прошлым вечером ты разыскал меня! — в десятый раз повторил доктор Дик. — Я приятно изумлен, что ты помнишь о моем пребывании здесь! И особенно доволен этим, поскольку знаю, что Джеймс Уэйд страстно желает, чтобы ты остановился именно у него, на плантации «Зеленые холмы», что совсем недалеко от меня.

Улыбнувшись, Лайон раскурил сигару.

— Это мягко сказано! Мне ведь понадобилось убедить Уэйда поехать в Виргинию раньше меня. Он же хотел дождаться меня и показать дорогу. Я боялся, что если остановлюсь на его плантации, то Джеймс станет навязывать мне свою сестру! Кроме того, я не хотел упустить возможности повидаться с тобой. В наши дни добрые друзья — это редкость. Я уверен, что мы никогда не потеряли бы связь, не переверни война все вверх тормашками.