– Все, давай закругляться, подруга. А то я тебя знаю. Если не остановить вовремя, то ты нас поженишь, детей запланируешь, имена им придумаешь. Скажи лучше когда ты вылетаешь?


– Так, а – ну села обратно, я не закончила. Шейда, милая, ты ведь знаешь, что я хочу видеть тебя счастливой. Знаешь? Вот, поэтому и советую тебе рассказать. Мужчина – такое существо, которое боится менять привычный ход жизни. Не отказался бы он от твоих адвокатских услуг, если бы не боялся делать выбор. Даже если он знает, что ты влюблена на все тысячу процентов, еще он прекрасно видит твое воспитание и умение владеть собой. Следовательно, прыгать на него и домогаться ты никогда не станешь, вести чисто деловые отношения, тем более временные, вполне возможно. Ты априори не могла влюбиться в безмозглого мужчину. Он сменил адвоката, чтобы не быть между двух огней и не ставить себя перед выбором. А если ему будет не к кому вернуться, то куда он придет? Правильно: к тебе. Ибо, надо быть идиотом, чтобы не влюбиться в такую девушку, как моя красавица езидка.


Сандра снова обнимает, но в следующую секунду звонит мой телефон. Этого звонка я точно не ожидала.


– Да, слушаю.


– Дорогая, я рад тебя слышать.


– К сожалению, не могу ответить взаимностью. Чего тебе надо?


– Нам нужно встретиться, есть разговор.


– Имин, у нас с тобой нет ни общих тем, ни, тем более, общих встреч и разговоров. Не звони мне, пожалуйста, больше.


Зло бросаю телефон на диван, но не совсем точно попадаю в цель – телефон ударятся об обивку и отскакивает за спинку мебели. Подруга замечает изменение настроения и молча берет за руку.


– Это не он, не думай. Другой, не совсем приятный тип. Мы раньше встречались на судебных процессах, а теперь он решил, что можно трепать мне нервы. Не обращай внимания.


– Идем, выпей воды. Видимо, поклонник у тебя серьезный, раз ты так нервничаешь. Слушай, а кто красивее, а?


– Сандра, я тебя прошу, о чем ты говоришь вообще? – вижу улыбку на лице девушки и сама начинаю невольно улыбаться. Только тебе могут прийти в голову такие вопросы.


– Нет, ну интересно же как выглядит человек, который смог тебя покорить. Так, кто красивее, ты мне скажешь?


– Оба красивые. Так сойдет? – сбегаю в прихожую, понимая, что пора делать ноги. – Так, когда самолет?


– Завтра в девять утра. – отвечает Сандра, подавая мне сумку. – Придешь в аэропорт?


– Да, постараюсь быть раньше, чтобы успеть поболтать и проводить тебя.


Мы обнимаемся, целуем друг друга в щеку, но у меня на сердце все равно какая – то необъяснимая тревога за подругу. Разомкнув руки, всматриваюсь в ее глаза, в попытке что – то снова уловить, но потом одергиваю себя и тянусь к дверной ручке.


– Шейда, – останавливает меня девушка. – Помнишь, я говорила тебе, что любовь – это риск. Лучше один раз рискнуть и понять что к чему, чем всю жизнь сожалеть, что не боролась. Каждый ищет свое место под солнцем, так что рискуй. Позвони его жене, и сегодня же все расскажи. А вдруг и улетать тебе не придется.


Всю дорогу в такси обдумывала слова Сандры. Я не могла не согласиться с ней, но и считать ее совет правильным тоже не могла. Когда таксист остановил недалеко от многоэтажки, в которой жила Лейла, я совершенно не знала правильно ли поступаю, приехав. Минут десять просто стояла под тенью дерева, обдумывая, что скажу ей при встрече.


На горизонте появилась знакомая машина, и я быстро скрылась за деревом, дабы не быть пойманной. Из подъехавшей к подъезду машины вышел Рустам, затем открыл пассажирскую дверь, из которой, держа мужчину за руку, вышла Лейла. Они смотрелись вполне гармонично: улыбались и весело о чем – то говорили. Он обнял ее и наклонился к уху, явно говоря своей спутнице что – то приятное.

Девушка нежно провела рукой по руке Рустама, позволяя выпустить себя из объятий, а потом быстро скрылась в подъезде. Через минут пять машина Алдамова снова скрылась за горизонтом, а я быстрым шагом направилась навсегда разрушать идиллию этих отношений.


Через два часа я вновь стояла у дверей Сандры, ибо вспомнила, что телефон мой остался под диваном. Решила, что это знак судьбы и сегодняшнюю ночь я проведу у подруги. После такого колоссального стресса от разговора с Лейлой, мне были необходимы тишина и объятия.


Каково же было мое удивление, когда дверь так никто и не открыл, а сосед с верхнего этажа сказал, что полчаса назад сам помог Сандре донести вещи до такси. Девушка несколько дней назад в спешке продала квартиру его брату, а сейчас оставила ключи и окончательно съехала. Я смотрела на парня и не верила тому, что слышала.


Получается, она не собирается возвращаться обратно? Почему она мне ничего не рассказала о продаже и о том, что уезжает навсегда? Почему соврала о времени отлета?


Забрав свой телефон, я сразу же набрала номер подруги. Даже не удивилась, что номер недоступен. Всю дорогу в такси думала над тем, ту ли Сандру я считала самым близким человеком последние восемь лет и как она могла так со мной поступить. Ответов, конечно же, не нашла. Зато в чем –то понимала чувства, которые теперь переполняли Лейлу. Предательство человека, который в твоих глазах был не таким, какой он есть на самом деле – такое же невыносимое и болючее, как и безответная любовь.


ГЛАВА 20.


Въезжаю на парковку, занимаю своё привычное место. Глушу двигатель, но выходить из машины не тороплюсь. Откинувшись на сидение, наблюдаю за мелькающим светом возле лифта. Несколькими этажами выше меня ждёт жена. Сердце больно ухнуло внутри от этой мысли. Лейла мне не жена, и она ждёт не меня. Правда, которая очерняет каждый прожитый мною день рядом с ней. Закрываю глаза и массирую переносицу. Как я устал, Господи, кто бы знал!


Добираюсь сначала до лифта, затем до квартиры. Пока я нахожу нужный ключ в связке, дверь передо мной распахивается и на пороге стоит прекраснейшая из женщин на всей планете.


Невольно улыбаюсь ей и решаю обо всем позабыть на какое-то время, переступаю порог и заключаю женщину в объятия. Она мурлычет и кокетливо закатывает глаза, словно она ведущая актриса театра, а я её самый назойливый поклонник. Затем кладёт руки ко мне на плечи, переплетает пальцы, их же кончиками играет с волосами на моем затылке.


– Скучала по мне? – спрашиваю я, будто такое её поведение было для меня неожиданностью.


– Çok, – протяжно произносит она, продолжая улыбаться.


Меня словно ледяной водой окатили. Я отчетливо ощутил как это больно, удерживать на лице спокойную улыбку, в попытке не выдать внутренний взрыв. Лейла ответила «очень» на турецком. Какого черта!?


– Не понял? – как можно естественно переспросил я.


– Ой, – она рассмеялась откинув голову, – я, кажется, пересмотрела турецких сериалов! Уже не соображаю ничего, отвечаю сериальными фразами.


Она отпускает меня и проходит в гостиную, я иду за ней. На экране застывший кадр фильма, который она смотрела. Видимо именно этим женщина была занята до моего прихода. Лейла выключате телевизор и снова проходит мимо меня, но уже в направлении кухни. Её поведение кажется немного странным. Минуту назад мне показалось, что она способна прямо с порога потащить меня в постель. Так нежно обнимала и смотрела, что чуть было не соблазнился сам. А сейчас, молча подогревает еду, при этом держит напряжённо спину, словно планку. Наблюдаю за ней, пытаясь понять. Лейла вдруг оборачивается, упирается руками о столешницу, смотрит прямо на меня. Открывает рот, почти решившись что-то сказать, но в последнюю секунду передумывает и отворачивается. Делаю шаг в её сторону, я хочу знать, что случилось, прекрасно понимая, что на пустом месте она бы себя так не вела. Но Лейла вытягивает руку, останавливая меня.


– Yaklaşma, – снова на турецком произносит Лейла и теперь уже смотрит на мою реакцию.


Я словно смотрю на нас со стороны. Вижу, как её лицо проясняется. Она понимает, что я знаю смысл сказанных ею слов. Не смея сделать малейшее движение, я замер в полушаге к ней. Из изумрудно зелёных глаз покатились немые слёзы. Что, черт возьми, происходит!? Откуда она…


– Не подходи, – повторяет Лейла, – но тебе ведь нет необходимости переводить, не так ли? Рустам!


Она знает!


Она. Знает.


Она, знает?

Внутри меня разгорается буря. Я хочу сейчас кричать от безысходности, в тоже время хочу просто обнять женщину, стоявшую напротив. А еще я отчетливо понимаю – Лейла больше никогда к себе не подпустит


– Твоя девушка приходила, – почти выкрикнула Лейла, – адвокат, значит, да? Адвокат по делу твоего брата?


Вот оно что! Теперь я знаю чьими руками заколот очередной нож мне в спину. Шейда. Конечно же! Мог бы и сам догадаться!


– Бросил девушку ради того, чтобы быть со мной? По какому праву? – в меня полетела сервировочная тарелка и свистнув мимо разбилась о пол. – Кто ты такой, чтобы быть со мной? Ложился и просыпался рядом, будто мой муж! Как ты мог до такого додуматься, Рус…


Она закрыла ладошкой рот, не в силах назвать меня по имени. Лейла размякла, словно в миг лишилась сил и скатилась на пол, спрятала лицо в ладонях и зарыдала в голос. Мое оцепенение, наконец, прошло и я медленно подошёл и присел рядом на полу.


Обнимаю ее за талию. Хрупкое тело дергается в порывах отодвинуться от меня, но не давая ей этого сделать, хватаю в охапку и сжимаю в объятиях. Лейла пару раз бьет меня по плечу, а потом бессильно плачет, уткнувшись в мою шею. Чувствую, как по моим щекам бегут слёзы. Впервые после смерти Руслана я плачу. Плачу по брату. Словно кто-то сорвал корку со старой раны, и мне от этого стало вдруг так обидно.


Кто из них причиняет мне большую боль: Шейда, которая так безжалостно меня подставила или Лейла, которая плачет по погибшему мужу у меня на плече? Я так давно запутался в этом аду жестокой реальности и в своих чувствах между ними, что не могу до конца понять, что происходит и как из этого выпутаться.


– Как ты мог так со мной поступить? – осипшим голосом произнесла Лейла. – Когда собирался рассказать? – она поднимает голову, смотрит на меня. Но я не могу смотреть ей в лицо. Опустив голову, увиливаю от взгляда пронзительных зелёных глаз. Тогда Лейла дрожащими пальцами берет мой подбородок и заставляет посмотреть на неё.


– Как ты мог притворяться им столько времени?


Этот её вопрос стал последней каплей для моего самообладания. Я решил: во что бы то ни стало, признаюсь, а потом будь что будет.


– Из-за тебя, – чувствую, как слова царапают горло. – Ради тебя. Сначала думал, что все это ради брата. Пока не найду его убийцу немного побуду в его шкуре, но когда впервые увидел тебя понял, что сделаю это ради тебя. Я влюбился, Лейла. Не говори ничего, пожалуйста. Я и так знаю, какой я аморальный мерзавец, но это не помогает, правда! Чтобы быть рядом с тобой, видеть каждое утро как ты просыпаешься рядом, я не смог признаться. Я не думал, что все настолько затянется, хотел рассказать обо всем намного раньше. Как видишь, не успел…


– Это омерзительно, – шепчет она, но продолжает сидеть рядом со мной.


Мы сидим, обнявшись на полу, плачь потихоньку утихает. Лейла успокаивается и, закрыв глаза, о чём-то думает. Я боюсь её этих мыслей, чувствую, что их исход будет против меня.


Против нас.


Хоть «нас» никогда и не было.

Хоть «нас» никогда и не было.


Она собирается с силами, вытирает ладонями лицо и смотрит на меня. Абсолютно трезвым взглядом, без привычного очарования и искр любви. Два бездонных зелёных озера напротив безмолвно выставили меня из жизни самой прекрасной женщины на свете. Слова были лишними. Но у меня нет сил, чтобы встать и уйти, оставив её одну в таком состоянии. Она поднимает дрожащую руку и касается моего лица. Я вижу себя в отражении её глаз. Даже когда она уже знает кто я на самом деле, я отчётливо ощущаю, что меня настоящего она никогда не разглядит во мне. Я всегда останусь для Лейлы чужим человеком с внешностью её любимого. С самого начала у этой истории не было другого конца. Я знал это. Понимал. Тогда почему сейчас так больно, черт возьми!?


– Уходи, пожалуйста, – слова прогремели как выстрел в тишине.


Мою грудную клетку сдавило, воздуха в легких не осталось. Ее пальцы, что секунду назад касались моего лица, медленно покидают его. Две вечности разделились в виде наших судеб. Нашим сердца никогда не биться вместе, я должен был быть готов к этому.


Поднимаюсь с пола и выхожу на балкон, прислоняюсь к холодному стеклу. Закуриваю сигарету, потом вторую и только на третьей осознаю, что это не помогает. Стены дома давят хлеще тюремных. Там внутри я был хорошим человеком, взявшим на себя вину брата, отсидевшим за свою доброту четыре года. Снаружи я стал поддонком, захотевшим встать на место покойного. Аморальным, мерзким типом.