Пейдж Тун - Люси в небесах

Что касается Нейтана — я все еще усердно пытаюсь о нем не думать. 

Утром в субботу вспоминаю, что в воскресенье Сэм и Молли возвращаются из свадебного путешествия. Звоню в «Интерфлору» и заказываю доставку им на дом большого букета. Джеймс входит на кухню как раз в тот момент, когда я диктую текст поздравительной открытки. 

— Наверно, что-то такое… Нет, как насчет… Э-э… «С возвращением домой, ребята! Надеюсь, вы отлично провели медовый месяц». Нет, не так. «Чудесно провели медовый месяц. Люблю вас, Люси». 

— «И Джеймс», — добавляет Джеймс, доставая из буфета стакан и наливая себе апельсиновый сок. 

— Ах да, не могли бы вы исправить. «С любовью, Люси и Джеймс». И припишите пару поцелуев, пожалуйста. 

— Как мило, — говорит Джеймс, когда я кладу трубку. 

— Прости, — улыбаюсь я. — Просто тебя не было на их свадьбе. 

Он берет сок, уходит в гостиную и усаживается перед телевизором. 

— Давай прогуляемся, — предлагаю я. — Надоел этот бесконечный ветер с дождем. А сегодня в кои-то веки выдался погожий денек. 

— Я хочу посмотреть регби. 

— Джеймс… Такая замечательная погода. Пойдем. Будет здорово сделать что-нибудь вместе. 

— Но я очень ждал эту игру. 

— Разве тебе не хочется пообщаться со своей девушкой? 

— О, Люси, пожалуйста, не начинай. — Он угрюмо отпивает сок и закидывает ноги на журнальный столик. 

— Прекрасно. — Хватаю свое пальто. Нет смысла спорить, если он уже всё решил. И это называется: «Дорогая, я дарю тебе телевизор»! Чушь собачья. 

Только выйдя на улицу, я понимаю, как там тепло. Уже не за горами апрель, и погода с каждым днем улучшается. Закоулками дохожу до южной части Риджентс-парка. На зеленых пригорках ярко желтеют нарциссы, а деревья утопают в цвету. Созерцая эту красоту, забываю о Джеймсе и чувствую прилив сил. 

— Люси! 

Оборачиваюсь и вижу Джеймса, бегущего ко мне по дорожке. 

— Привет! — радуюсь я. Он тормозит возле меня, наклоняется и пытается отдышаться. 

— Я все-таки решил прогуляться с тобой, — улыбается он. 

— О, замечательно. 

— Теплынь-то какая, да? — Он стаскивает с себя серую куртку из «Гэп». 

Мы бредем по тропинке вдоль пруда, затем останавливаемся посмотреть, как детишки кормят уток. 

— Помнишь, как в прошлом году по парку шастали обезьяны? — с улыбкой говорит Джеймс. 

— Какие еще обезьяны? — спрашиваю я. 

— Да те, саймири. Целая стая сбежала из зоопарка, перебравшись через ограду вольера по деревьям. Где ты была, когда все случилось? 

— Не знаю, — смущаюсь я. — Даже не верится, что пропустила такую историю. 

— Ну, это правда, Люси, — ухмыляется мой дорогой. 

— А ты уверен, что в очередной раз не присочинил? — усмехаюсь я. 

— Вовсе нет! — возмущается он. 

Как обычно.

— Я не рассказывала, что творилось у меня на работе всю неделю? — меняю я тему. 

— Нет. — Джеймс поворачивается и с любопытством глядит на меня. Сообщаю о заказе Луиджи и о предстоящей поездке в Милан. 

— Вот блин! — вырывается у него. — То есть, все, конечно, здорово, но ты ведь только вернулась. Не хочу, чтобы ты опять уезжала. 

— Джеймс, — говорю я с мягким укором. — Это всего лишь на одни выходные. 

— Знаю, — соглашается он. — Но ты все-таки приглядывай, чтобы этот кретин Джанлука держал свои грабли при себе. 

— Едва ли он собирается меня клеить, — смеюсь я. 

— Пусть только попробует, я ему такое устрою, — добродушно ворчит Джеймс. 

По слухам, Джанлука еще тот ловелас, невзирая на шестилетний брак с Элизой, но уверена, мне в этом плане ничего не грозит. 

— Я еще хотела обсудить с тобой Пасху, — заикаюсь я. 

— Так... 

— Я прекрасно помню, что согласилась съездить к твоим родителям, но я правда скучаю по маме. После Сиднея мне вроде как нужно сейчас побыть рядом с ней. Ты ведь понимаешь? 

Джеймс кивает, но он явно разочарован. 

— Поедешь со мной? — спрашиваю я нерешительно. 

— Не могу. Ты же знаешь, я обещал маме провести пасхальное воскресенье дома. Бабушка, видишь ли, не молодеет, и, возможно, это ее последняя Пасха. Для них мой приезд много значит. 

— Да, понимаю. — На самом деле мне как-то нечего сказать. — Тогда обещаю, что поеду с тобой на Рождество, — предлагаю я. 

— Было бы здорово. — Он наклоняется и целует меня в лоб. 

Жаль, что Джеймс не присоединится ко мне — он сто лет не был в Сомерсете, — но я рада, что проведу несколько дней с семьей. Внезапно хочется выпить пинту ярко-оранжевого сидра в пабе по соседству. И чаю со сливками! Вкуснятина! А завтра можно еще раз сходить на прогулку. 

          ***

На следующее утро домашний телефон начинает трезвонить в половине восьмого. 

— Кто там еще? — стонет Джеймс. 

— Я возьму. — Выпрыгиваю из кровати, уношу надрывающийся телефон из гостиной и лишь затем сонно отвечаю: — Алло? 

— Черт! Который час? — долетает до меня громкий голос Молли. 

— Семь тридцать, — смеюсь я. 

— Да ёлы-палы! Сэм, семь тридцать! — кричит она в трубку. 

— Ой! 

— Ох, прости, Люси. 

— Проехали. Как дела? — спрашиваю я. 

— Замечательно! Огромное спасибо за цветы! Я из-за них и звоню. Очень мило с твоей стороны. — Она описывает путешествие на Бали. Проходит пять минут: — Потом этот здоровенный слон как попятится, и мы все такие: «Ух ты!». 

Хохочу над ее рассказом и невольно думаю о Нейтане. Интересно, теперь слоны всегда будут напоминать мне о нем? 

— А ты как поживаешь? Как прошло возвращение? 

— Нормально. 

— На работе порядок? 

— Полный. — Я рассказываю о Луиджи. Молли не следит за европейским футболом — она даже за Австралию не болела на последнем чемпионате мира, — поэтому понятия не имеет, о ком я. — Скажи Сэму, он знает.

Мне очень хочется расспросить о Нейтане, но слова не идут. 

— Как Джеймс? — интересуется подружка. 

— Хорошо. Спит. То есть, пытается. 

— Прости. Я вечно не помню, который у вас час. 

— Не переживай.

— Ты кажешься немного расстроенной, Люси. Как у вас с Джеймсом дела? Все хорошо? 

— В целом да, — говорю я. — Просто немного странно возвращаться домой после такого классного отдыха с вами. Если честно, я уезжала с тяжелым сердцем, но сейчас все более-менее утряслось. 

В конечном счете поддаюсь своему желанию и спрашиваю, выбрав компромиссное решение: 

— Как там Нейтан и Эми? 

— На самом деле, отлично. Забегали сегодня. 

Невыносимо представлять, что они вместе. 

— Забегали? Они снова сошлись? — осторожно уточняю я. 

— Кто их знает. Вообще-то, они как раз были здесь, когда принесли букет. Просили передать тебе привет. 

— Правда? — Приятно слышать, даже если речь о «просили». Хочу выведать больше подробностей, но прекрасно понимаю, что не должна думать о Нейтане. Во всяком случае, он, скорее всего, видел карточку «От Люси и Джеймса». 

— Кстати, Нейтан просил тебе кое-что сказать. 

— Серьезно? — Затаиваю дыхание. 

— Черт! Забыла, что именно. 

Жду, моля ее вспомнить.

— Это был анекдот? — подсказываю я. 

— А? Нет, не думаю. Прости, вылетело из головы. Да это не так уж и важно. 

Разочарованная, я едва могу дышать.

— Ну, мне пора, — закругляется Молли. — Нам надо чаще созваниваться, — предлагает она, и тут я согласна. Мы действительно редко общаемся — раз в пару месяцев, и то не всегда. 

— Передавай от меня привет Сэму. И Нейтану, — вкрадчиво добавляю я. — И Эми, — присовокупляю, так уж и быть, напоследок. 

Джеймс зовет меня в спальню. 

— Это Молли? — спрашивает он. — Почему она не может разобраться со временем? 

— Ладно тебе, Джеймс, не цепляйся. 

— Возвращайся в постель, — сопит он и протягивает руку. 

— Я могла бы сходить в кафе и принести нам что-нибудь на завтрак. 

— Нет. Возвращайся в постель.

Нерешительно подхожу к своей стороне кровати. Джеймс берет меня за руку и тянет к себе. 

— Я хочу есть, — медлю я.

— Люси... — сурово произносит он и начинает целовать меня в шею. Джеймс не собирается сдаваться, и в конце концов сдаюсь я.

И на этот раз не плачу.

Накануне Пасхи, в четверг, еду в переполненном поезде в Данстер к маме и Терри. Даже Том и Ник приезжают на праздничные выходные домой. Том везет свою новую девушку, Мэг, и грозит всем жестокой расправой, если мы хоть чем-то его опозорим. Это будет забавно! Не могу представить Тома с постоянной подружкой.

Придется пропустить традиционный пятничный коктейль с Джеммой и Хлоей. Обычно я не прочь прошвырнуться с девчонками после работы, да и уверена, что приглашения прекратятся, если я стану ими разбрасываться, но у меня действительно не получалось пойти — уже был заказан билет на поезд. Самое главное, что Мэнди отпустила Хлою вместе со мной в Милан на следующей неделе. Счастливица умирает от волнения, а бедная Джемма — от зависти. 

К станции подъезжаю уже в темноте, и мне не терпится увидеть сельский пейзаж поутру. Мама и Терри стоят на платформе и по очереди душат меня в объятиях. Я нежно люблю Терри — он для меня как отец. Да что говорить, отца лучше него у меня никогда и не было. 

— Что ж, Люси, твоя мама рассказала мне о Луджи, — говорит Терри, ведя машину. Я села вперед, рядом с ним, по настоянию мамы. 

— Луиджи, — поправляет она и строго напоминает: — Терри, ты же знаешь семью Луиджи! 

— Да, дорогая, просто забыл. Память, видишь ли, уже не та, что прежде. 

Терри на двадцать лет старше мамы — ему шестьдесят пять. Но в свои годы он кажется стариком. 

Маме было всего девятнадцать, когда она забеременела мной. Уверена, это произошло случайно. Мой отец оказался никчемным типом. Возможно, он и сейчас такой. Я не видела его много лет. По последним слухам он оставил свой дом в Дублине и переехал в какой-то клоповник в Манчестере. Мама ушла от отца, когда я была совсем маленькой: под влиянием алкоголя родитель давал волю рукам. А под мухой он находился всегда. По крайней мере об этом мне известно. Мама редко говорит о бывшем муже. 

— Ну, выкладывай, милая, когда летишь в Милан? — спрашивает Терри. Я рассказываю о грядущей поездке, и за разговорами мы незаметно оказываемся дома. Мама крепко меня обнимает, когда мы идем по дорожке следом за Терри к парадному входу. Вечер довольно прохладный, и мама сразу устремляется на кухню поставить чайник на старинную плиту. 

Люблю этот дом. Он очень уютный, несмотря на размеры. Пять спален, три этажа. Я обитаю на верхнем, вместе с Ником и Томом. Мама и Терри живут на втором, где есть гостиная и еще одна спальня. На первом этаже столовая, в которой мы очень редко едим, предпочитая просторную сельскую кухню. 

— А я-то рассчитывал на рюмочку бренди, — намекает Терри. — Как смотришь на бренди, Люси? — обращается он ко мне. 

— Я бы не отказалась от «Бейлиса». 

— Уже сговорились, — улыбается мама. — А я все равно выпью чаю. 

Ник отрывается в пабе с друзьями. Где-то в полночь слышу его нетвердые шаги, и мне не терпится выпрыгнуть из постели, чтобы поздороваться с маленьким сводным братом. Хотя не такой уж он маленький — восемнадцатилетний высокий детина с очень короткими черными волосами. И тот еще дамский угодник, если верить маме. 

Мэг, подруга Тома, очень мила. Блондинка с темно-карими глазами и со стрижкой «боб» средней длины. Судя по внешнему виду, она стильная городская штучка. На ней узкие джинсы и модный топ, в котором я опознала модель марки «All Saints». Том —длинный нескладный парень с короткими русыми волосами. Он стройнее младшего брата, который, подозреваю, тягает гантели в спальне, потому что крепнет и мужает буквально на глазах. 

— Порядок, братишка? — бубнит Ник, сидя за накрытым к завтраку столом. Кажется, он жестоко страдает с похмелья. 

Мэг робко стоит рядом с Томом в дверях. Они только что прибыли с вокзала. Ник представляется. Мэг делает шаг вперед и осторожно пожимает протянутую руку. 

— Порядок! — говорит Том, быстро обняв подругу за плечи. — Я покажу Мэг ее комнату? 

— Я подготовила вам твою спальню. Ничего? — спрашивает мама. Господи благослови мою маму. И благослови Тома за то, что не рассчитывал спать в одной комнате с Мэг. Хотя и ежу понятно, что именно этим они занимались последние четыре месяца. 

— Превосходно. Спасибо, Диана, — благодарит он и наклоняется, чтобы поцеловать маму.

Та краснеет и гонит его прочь.