— Немного не в духе. — пояснила Ларина. На свой этаж они ехали в разных лифтах. Мила все больше злилась, но кроме злости в душу закралось какое-то неприятное чувство тревоги.

Дверь квартиры захлопнулась прямо перед ее носом. Выругавшись про себя, Мила открыла ее снова. Скинув туфли, она прошла в их с Вадимом спальню, но его там не было. Не нашла она его и в других комнатах.

— Где он? — громко спросила Ларина, обращаясь к Ричарду, стоявшему спиной к ней и смотрящему в окно в одной из комнат. Он продолжал игнорировать ее присутствие.

— Черт тебя подери, я с тобой разговариваю. Где Вадим? — не сдержавшись, повысила голос Мила. Она он сразу осознала, что случилось. Ричард двигался со скоростью, не доступной человеческому глазу. Мила поняла, что он ее ударил, только, когда, пришла в себя, обнаружив, что валяется на полу в другом конце комнаты, а лицо горит от пощечины и голова трещит из-за удара о стену при падении. Вот, тебе и доказательства слов Мириам. Глаза Милы испугано распахнулись, когда она увидела, что он снова направляется к ней. Бежать было некуда, ее спина упиралась в стену. Все… ей крышка.

Ричард схватил ее за края блузки на груди и сильным рывком поднял с пола. Его свирепые, превратившиеся в черные без белков угольки, глаза оказались очень близко. Ее ноги беспомощно болтались над полом, пока он продолжал держать ее, словно тряпичную куклу. Сейчас он представлял собой малопривлекательное зрелище. И смотреть на него было по-настоящему страшно. Мила попыталась закрыть глаза, но он тряхнул ее, чуть не придушив.

— Смотри на меня. Ты же этого искала там? Да? — голос его вибрировал у нее в голове, причиняя неимоверную боль. — Вместо того, чтобы быть с Вадимом, ты отправилась икать новые улики против меня. Теперь ты довольна? Все узнала? — он снова швырнул ее на пол. Глаза вернули человеческий цвет, губы скривились в презрительной усмешке. Она со трахом смотрела на него, не зная, что делать дальше.

— Все это правда. — холодно бросил он ей в лицо. — Все до единого слова. И я не убью тебя только по одной причине. Мой сын мне этого не простит.

— А мой сын никогда не родится. — Мила медленно поднялась на ноги, бесстрашно глядя в глаза Ричарда. — По одной причине. И причина эта — ты.

— Думаешь, что я сейчас пожалею тебя? Раскаюсь? В ноги брошусь? Не дождешься. — рявкнул он. — Как ты думаешь, где сейчас Вадим?

— Это я должна у тебя спросить. Ведь ты же у нас важная персона — отец. — она язвительно усмехнулась. Глаза Милза опасно сверкнули, но он больше не тронул ее, возобладав со своим гневом.

— Да, я отец. Скажи, что тебя злит больше: то, что я могу иметь сына, а ты нет, или то, что я не сказал тебе об этом? А еще скажи, почему ты оставила Вадима, когда должна была быть с ним? Я доверял тебе, и чем это кончилось. — Ричард развел руками. — Его нет. Угадай, где он может быть?

— Ты серьезно говоришь? — голос Милы задрожал. — Это не ты его спрятал?

— Нет, черт возьми. Я понятия не имею, где он. Его телефон здесь. Ни записки, ничего. Если бы я знал, то не заснул бы. Я надеялся на тебя. Ты хоть понимаешь, что я доверил тебе самое дорогое, что у меня было — моего единственного сына. — в голосе его прозвучала боль и осуждение.

— Да, а меня ты доверил ему. Как ты думаешь, я себя чувствую? Я спала и с отцом и с сыном. Я ненавижу вас обоих. — слезы ярости потекли по ее щекам, но она не чувствовала их. Ее уже было не остановить. — Ты не доверял мне, ты, вообще, обо мне не думал. Только о себе. Я для тебя была всегда лишь человеческой куклой, нужной тебе для каких-то своих целей. Наверно, и не убил ты меня только потому, что заочно пообещал Вадиму. А я, как дура, верила, что ты любил меня хотя бы чуть-чуть. Да, ты не должен был мне рассказывать, что Вадим твой сын. Ты, вообще, мне ничего не должен. Но и я тебе ничего не должна.

— Ошибаешься. — Ричард приподнял ее лицо за подбородок. — Ты должна мне все то, чего у нас не было, а могло бы быть. Не я виноват в твоей судьбе. Это ты не захотела меня отпускать. Кто знает, может, и Вадима ты выбрала не случайно. Твое подсознание узнало в нем частичку меня. А я не стал вмешиваться. Я защищал сына и наивно полагал, что с тобой он в безопасности.

— Почему ты обвиняешь меня? — выкрикнула Мила в отчаянье. — В том, что произошло, виноват только ты один. Твоя ложь. Если бы он знал правду, если бы я знала, то ничего этого бы не было. Я бы и на шаг не приблизилась к Вадиму, знай я, что он твой сын. Неужели ты этого не понимаешь?

— Я дал ему свободу. Как я мог вмешиваться?

— И что дала ему твоя свобода? Где он сейчас? Ты впустил в мир дитя, которое не является ни полноценным вампиром, ни человеком, а теперь он еще и наполовину оборотень? Скажет ли он тебе спасибо за твое молчание, за твою свободу?

— Значит, по-твоему, я должен был сделать его кровососом. Ты ведь так нас называешь? — в синих глазах колыхнулась ярость. Но Мила больше не боялась. Боль, обида и гнев заглушили остальные чувства.

— Нет, но он должен был знать правду. Должен был сам сделать свой выбор, а ты не позволил ему этого. Кто дал тебе право распоряжаться жизнью человека? Ты что Господь Бог?

— Нет, я отец.

— Нет, ты самовлюбленный эгоистичный болван, думающий только о себе. Ты прожил свое тысячелетие не так, как хотелось бы тебе, но это не значит, что ты имеешь право исправлять свои ошибки путем обмана. Вадим не представлял, какую опасность несет в себе ваше знакомство. Ты не предупредил его. Теперь уже ничего не исправить. Если оборотень нашел его, то обращение неизбежно? Господи, кого мы обманываем! — воскликнула она, схватившись за голову. — Обращение в любом случае неизбежно. В жилах Вадима течет кровь древнейшего из выживших вампиров, он переживет свое новое рождение и возненавидит тебя, но не только потому, что вампиры и линкатропы вечные враги, но и потому, что узнав правду, первое, что возникнет у него в голове — это месть.

— У него не хватит сил, чтобы победить меня. Я докажу ему, что действовал без злого умысла.

— Я знаю, что это так. — глаза женщины увлажнились. Она вдруг увидела Ричарда другим, беззащитным в своем гневе, растерянным и опустошенным. Его глаза по-прежнему полыхали, но злость эта была направлена не на нее. — И я понимаю, как тяжело тебе было забрать у него то, чего у тебя самого никогда не было — человеческую нормальную жизнь. Я знаю, что наблюдая за ним издалека, ты тихо радовался его успехам, его достижениям, ты словно проживал эту жизнь вместе с ним, но это обман. Потому что изначально ты лишил его этого права…. Права на жизнь. Карл сказал, что место сына рядом с отцом, и я спорила с ним, а теперь понимаю. Без тебя, вдали от тебя, Вадим беззащитнее человека. Потому что он не знает, кто он. И уж, если разговор наш так откровенен, то скажи, пожалуйста, когда ты собирался сказать мне, что сила шестого укуса никогда не иссякнет и что мы связаны навечно.

— Вечность понятие растяжимое. — сухо произнес Ричард, повернувшись к ней спиной. — Сила убеждения может преодолеть непреодолимое. Ты ведь верила в это, и почти не чувствовала меня.

— Неправда. — голос ее дрогнул, но она нашла силы, чтобы продолжить. Если она не скажет сейчас, то не скажет никогда. — Я всегда чувствовала тебя. Каждую минуту своей жизни без тебя. И когда мне стало этого недостаточно, я нашла твой дом. Мне нужно было быть еще ближе. Ты, как наркотик. Я так хотела верить, что смогу избавиться от этой зависимости. Ты не только Вадима поставил под удар. Я тоже была в опасности. Любой вампир мог обратить меня, попробовав мою кровь только раз.

— Ну, это, если он сам обращен одним укусом, а таких вампиров осталось очень мало. — Ричард по-прежнему пытался спорить. Неужели он считает, что прав? Мила вдруг почувствовала, что устала от этого бессмысленного спора.

— Никто бы не посмел напасть на тебя. — добавил он жестко. — Ты видела, как они боятся меня.

— А тут выплывает еще один твой обман. Вампиры-одиночки, разве не так? Тогда что делали три десятка упырей в доме Анжуйского?

— Иногда мы можем себе позволить собраться. Все это оговаривается заранее, соблюдаются определенные условия.

— А чем они будут питаться во время своего сходняка? Сколько людей погибнет этой ночью?

— Есть регламент, запрещающий убивать. Я сам его издал. Мы берем то, что нам дают, но не доводим дело до конца?

— И ты уверен, что все следуют этому правилу?

— Да, черт возьми! Или ты забыла, что я слышу и чувствую каждого из нас. Я не обязан оправдываться перед тобой. Это, вообще, все второстепенно. Главное, сейчас найти Вадима и защитить его от влияния линкатропа. — развернувшись, он обрушил на нее всю свою силу. Покачнувшись, женщина осела на пол, не выдержав тяжести его взгляда. — Ты будешь повиноваться. — безапелляционно заявил он. — Или умрешь.

— Ты сумасшедший. — покачав головой, безжизненно прошептала Мила. — Ты не сможешь его спасти. Слишком поздно.

— Не тебе решать. — развернувшись на каблуках, он беззвучно покинул комнату, оставив Милу наедине со своими размышлениями. Говорить можно было бы бесконечно, но им никогда уже не прийти к пониманию. Он — чуждое существо, живущее по своим правилам, суть которых ей никогда не постичь. Он забрал у нее все, что дал когда-то, даже больше. Он снова была разбита и уничтожена. Путь воскрешения будет болезненно-долгим. Снова борьба, снова потери. Сначала Жанна, потом ее ребенок, а теперь Вадим. Ричард сказал, что она тоже виновата, что не хотела его отпускать. И он прав в чем-то…. Но теперь ей известна вся правда о Ричарде Милзе. Только какой от нее прок, если изменить ничего уже нельзя. За все приходится платить. Совершая ошибки, мы должны понести ответственность даже за то, что не подлежит исправлению. Ошибаясь, мы становимся мудрее, но так ли это? Хватит ли у нее сил и мужества начать все сначала? Каким будет ее первый шаг? И будет ли он правильным?

Ричард ушел. Квартира уже не дышала его присутствием. Но облегчения это не принесло. Прислушавшись к тишине и своему сознанию, она увидела, как он бредет по ночным многолюдным улицам Москвы, залитым неновыми огнями. Женщины оборачиваются ему в след, но он не берет первую встречную, он выбирает…. Ночной беспощадный охотник. Сегодня он никого не убьет, но Мила видела, каким может быть его лицо, лицо убийцы, приготовившегося к смертельному прыжку. Она знала, что вампиры тоже чувствуют боль, она ощутила ее сегодня, когда говорила ему, что он сам подверг своего сына риску, отпустив его в мир людей, не поведав о том, кто он есть. Иногда пытаясь спасти близкого человека, мы сами того не подозревая, толкаем его в пропасть. А потом виним себя, потому что больше некого.

— Где ты, Вадим. — прошептала Мила в темноту, вглядываясь в ночую улицу из окна спальни. Ответом ей была тишина.


В ваших жилах течет одна кровь. Неужели ты не можешь почувствовать его, призвать к себе? — мысленно обратилась она к Ричарду.

Нет. Сейчас он в чужой власти. Я не слышу его. - отпустив выбранную жертву ответил Милз. Красивая голубоглазая женщина, похоже, не осознавала, что только что стала ужином вампира. Она с нежностью прикоснулась к его лицу, но он приказал ей уйти.

Мила возвела мысленные барьеры, не желая больше подсматривать. Ричард все еще голоден. Эта женщина не последняя жертва на сегодня. Она всегда старалась отгородиться от осознания его истинной природы, но когда Ричард так близко, это очень трудно сделать. Незримая нить, связывающая их души, оказалась сильнее цепей. Но ведь раньше ей удавалось жить, не думая о нем, не чувствуя его, не желая…. Или это был сплошной самообман? Мила потеряно отошла от окна. Ей больше не хотелось думать, анализировать, просчитывать, решать. Может, просто отдаться судьбе в руки и плыть по течению. Авось, да вынесет куда-нибудь. Утопия…. Ничего само собой не разрешится. Вадима нужно найти. Но как? Как спасти его, если ничего нельзя сделать?

Мила попыталась заглянуть в свою душу, прислушаться к сердцу и узнать, что же она чувствует сейчас. Это сложно объяснить, но за какой-то день очень многое может измениться. Еще недавно она мечтала, что проживет с этим мужчиной счастливую и размеренную жизнь, родит ему ребенка, и они воспитают его самым лучшим, сильным и умным, он станет для них надеждой и утешением. Да, это был бы идеальный сценарий их жизни. Но никогда ничего нельзя предугадать наверняка. Тот мир, который она представляла себе в мечтах, разрушился, как карточный домик, не оставив и проблеска надежды. Потеряв ребенка, Мила потеряла частичку себя, а теперь ей предстояло потерять Вадима. Не зависимо от того, чем закончится эта история, она потеряет его. К прошлому нет возврата. Теперь Ларина четко это осознавала. Тени воспоминаний могут нагрянуть и напомнить о былых ошибках, но изменить что-либо не сможет никто. Сейчас в ее душе была пустота. Мила даже не была уверена, что хочет спасать Вадима. Он — прожитый день, человек, не оправдавший ее надежд, точнее даже не человек, а полуоборотень, полувампир, а она зареклась не иметь никаких отношений с нечистью. И пусть его вины нет в том, что с ним произошло. Он то, что он есть. И ей с ним больше не по пути. Но он заслуживает право на последнее "прости". Она должна помочь ему, а потом объяснить, что возврата к прежним отношениям не будет. Господи, почему же так тяжело. Сердце очень сложно заставить слушать доводы разума. Но однажды Мила смогла перебороть себя, сможет и сейчас.