— Сочувствую. — Джон опустил взгляд. Ему показалось, что она несколько прохладно поведала ему о событии, которое должно было стать для нее трагическим напоминанием.

— А я нет. Это произошло давно. Честно говоря, я плохо их помню. Им было не до меня. Считаешь меня бесчувственной?

— Это не мое дело. У каждого человека свое понимание произошедших событий.

— А ты боишься смерти, Джон? — ее глаза широко распахнулись, губы застыли в выжидающей улыбке.

— Я не думал об этом. — застигнутый врасплох, Джонатан провел по волосам, убирая за ухо непокорный черный локон. — Наверно, да, как и все люди.

— Ты хотел бы жить вечно? — ее глаза разгорались, подобно искрам костра, обжигая его и увлекая в свой таинственный лабиринт.

— Если бы это было возможно, то я… — Джон пожал плечами. — Не знаю. Есть много вещей, которые я хотел бы узнать, увидеть.

— Значит, это ДА. Но какую цену ты готов заплатить?

— О чем ты говоришь?

— Если бы бессмертие было дано только тебе. Ты смог бы переживать близких тебе людей снова и снова и не потерять при этом своей души, не став жестоким, циничным, бесчувственным.

— Я не совсем понимаю цели этой беседы.

— Цель проста — любопытство. Я собираю мнения людей. Знания черпаются не только из учебников. Каждый из нас — определенная загадка, которую я стремлюсь разгадать.

— И я тоже загадка? — слабо улыбнулся Джонатан, взволнованный и растерянный ее речью.

— Еще не знаю. Ты кажешься мне неоднозначным и упрямым. Но в тебе есть нераскрытый потенциал. Не пытайся опровергать того, что неведомо твоему аналитическому мышлению. Приведи мне доказательства того, что нет Бога и нет Дьявола, и я, возможно, переосмыслю свои взгляды на эти вопросы.

— Я адвокат, Милена. Я руководствуюсь только доказательствами нарушения закона. А если их нет, то нет никаких нарушений. Все просто.

— Но жизнь — не зал суда. — опровергла его мисс Мортимер. Она заметила, что его бокал опустел. Он явно волнуется и почти начал сомневаться. Как же это просто…. Она плеснула ему еще виски.

— Боюсь, что я уже пьян. — усмехнулся он, но потянулся за бокалом. — Я редко пью. — оправдывался Джонатан.

— Да, я заметила. Это хорошо, Джонни. Значит, ты умеешь получать удовольствие от жизни без допинга.

— Все мои удовольствия ограничиваются изучением новой книги. Я буквоед и зануда, так считаем моя мама.

— А как считаешь ты? — Мила мягко улыбнулась, склонив на бок голову.

— Она права отчасти. — в голосе его прозвучало сожаление. — Но я не могу иначе. Я привык жить по расписанию.

— Никогда не поздно начать новую главу своей жизни, нарушить правила. — Мила протянув руку, коснулась его лица. — Ты — красивый, Джонни, и умный. Но ты слишком ограничен своими принципами и убеждениями. Ты закрыт для мира. И пока ты прячешься от него, он не приподнимет завесу тайны, оставляя тебя в слепом неведении. Когда-то я тоже была такой. Я бежала от себя, от внутренней пустоты, заполнить которую не могла ничем. Меня окружали пустые безликие лица, я была чужой среди них.

Джон не сводил с нее удивленных глаз. Поймав ее руку, он прикоснулся горячими губами к раскрытой ладони. Мила вздрогнула, немного озадаченная своими ощущениями.

— Тебе удалось? — спросил он немного заплетающимся голосом.

— Что?

— Заполнить пустоту?

Мила замешкалась с ответом. Глубина ее взгляда потрясла Джонатана. Столько переживаний промелькнуло в ее изумрудных глазах за какие-то секунды.

— Иногда пустоту души нельзя заполнить. — ответила она глухим отстраненным голосом.

— Поэтому ты путешествуешь? — он отпустил ее ладонь.

Мила холодно улыбнулась.

— Боюсь, мне не объяснить тебе причин, которые заставляют меня колесить по миру.

— Ты что-то ищешь?

— Конечно, я спонсирую экспедиции по раскопке древностей, сбору антикварных вещей и реликвий, иногда сама участвую в них. В Венеции у меня большой дом, где есть особая комната, которую проще назвать музеем.

— Ты не продаешь свои находки? Какой в этом смысл?

— Никакого. Мы часто совершаем бессмысленные поступки.

— А что ты действительно хочешь найти? Есть какой-то предел твоих желаний?

— Если бы я могла знать, то давно бы нашла это. — иронично заметила Мила.

— Ты не англичанка. — утвердительно заявил Джонатан.

— Почему?

— Легкий акцент. Я занимаюсь языками, ты говоришь хорошо, но меня нельзя обмануть. — он был очень доволен собой.

— Ты прав. Я не англичанка. Я выросла в России. Родители много бывали в этой стране, считая ее кладезем сокровищниц древности. Через несколько дней я снова собираюсь уехать.

— На поиски реликвий? — усмехнулся Джон.

— Для восстановления справедливости.

— О, как громко звучит. Заинтриговала. Расскажешь?

— Сейчас я ищу одну старинную вещь. По приданию ей несколько тысяч лет. На ее поиски истрачено много сил и финансовых вложений.

— А в чем справедливость?

— В том, что эта вещь принадлежит мне. — Мила вздернула подбородок.

— По какому праву?

— Праву первенства. Я найду ее, не сомневайся.

— С тобой сложно спорить. — Джон туманно улыбнулся и глубоко вздохнул. — Ты невероятная. Никогда не встречал таких, как ты.

— И не встретишь. — пообещала мисс Мортимер.

— Почему ты не замужем? — внезапно спросил Грей, залюбовавшись безупречностью ее лица.

— А я должна отвечать? — Мила негромко и чувственно рассмеялась. — Или ты претендуешь на мою руку.

Джон почувствовал себя задетым ее насмешливым тоном. Она просто играет с ним, не воспринимает всерьез. Что ж, он покажет ей, что вовсе не невинный безобидный мальчик, каким она его считает.

— Ну, не совсем на руку. — Джон прошелся взглядом по ее шее, заглянул в вырез блузки. — Меня интересует кое-что по существеннее.

Он набрался смелости и дотронулся до ее лица, ощутив бархат атласной кожи. Желание в его взгляде было таким неприкрытым и честным, что Мила не смогла оттолкнуть его, невольно отозвавшись на голод его глаз. Теплые пальцы прошлись вдоль воротничка, задержались в манящей ложбинке. Задержавшись на дорожке пуговиц, Джон с мольбой посмотрел в ее глаза.

— Я хочу тебя. — признался он в том, что и так было очевидно. Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Ее глаза сверкали ответным желанием, сдерживаемым каким-то внутренним запретом. Свободная рука легла ее бедро, и смело поползла вверх.

— Джон. — тихий вздох сорвался с приоткрытых губ, когда он добрался до сосредоточия ее чувственных ощущений.

— Скажи да. — молил он, наклоняясь к ее губам. Его дыхание обжигало кожу. Горячий мальчишка, несдержанный в своих порывах. Мила внутренне негодовала. Ведь это она должна была его соблазнять. Прикосновение его губ с запахом виски оказалось очень нежным, почти невинным. Ее пальцы зарылись в его волосы, растрепавшиеся по плечам. Не чувствуя сопротивления, Джон стал смелее. Его поцелуй поглотил ее губы, становясь все более горячим и глубоким, посылающим жаркие искры во все уголки ее тела. А целовался он не так, как Ланкастер. Это сравнение отрезвило ее. Она уперлась ладонями в его грудь, отталкивая пылкого парня. Он разочарованно застонал, глядя на нее помутившимся от страсти взглядом.

— Ты пьян, Джонни, и тебе пора домой. — спокойно произнесла она, полностью взяв себя в руки и застегивая пуговки, которые он успел расстегнуть.

— А как же танец? — тщетно пытаясь восстановить дыхание, хрипло спросил Грэй.

— Какой танец? — не поняла Мила.

— Ты просила Чарли оставить тебе танец.

— Он отменяется. — мисс Мортимер широко улыбнулась. — На сегодня.

— Почему ты отталкиваешь меня?

— У меня найдется немало веских причин. — иронично заметила Милена. — Ты принял меня не за ту женщину, с которой можно скоротать ночку.

— Я вовсе…

— Джонатан, тебе пора. — строго оборвала его Мила.

— Я же выпил. Ты же не хочешь, чтобы я сел за руль в таком состоянии? — все еще пытался упираться Грэй.

— Нет, не хочу. Такси уже ждет тебя. Заберешь машину утром.

— Такси? Когда ты успела его вызвать?

— А вот и подумай об этом, пока будешь добираться до дома. — она холодно улыбнулась, поднимаясь. — Не стану провожать тебя. Уверена, что выход ты найдешь.

— Я обидел тебя? — озадаченный ее поведением, спросил Джонатан Грэй.

— Нет. Просто я устала и хочу отправиться наверх.

— Я тебя еще увижу?

— Не знаю. — она отодвинула шторку и ускользнула, оставив его в одиночестве. Даже не попрощалась. Он откинулся на подушки и глубоко вздохнув, взъерошил волосы. Черт, что на него такое накатило!? Его губы все еще хранили запах ее губ и легкий металлический привкус крови. В порыве страсти, он, наверно, прикусил губы. Джон попытался встать на ноги, земля шаталась. Но он не был уверен, что это действие виски. Изумрудные непостижимые глаза не шли у него из головы, пока он неровно шагая, пробирался к выходу. Милена Мортимер не обманула его. На улице его ждало такси. Он устало опустился на сиденье рядом с водителем и сбивчиво назвал свой адрес. Он чувствовал себя эмоционально выпотрошенным. Да уж, такого всплеска адреналина ему еще не доводилось испытывать. Тело ныло от неудовлетворенного желания, а голове мелькали отрывки прошедшего вечера. Он был восхищен, озадачен и разбит.

Элизабет Грэй мрачно ждала его в гостиной. Ее лицо не предвещало ничего хорошего. Закутанная в бардовый пеньюар, она была похожа на неподвижную статую на фоне окна. Джон внутренне напрягся.

— Почему ты на такси, Джонни? — с обманчивой мягкостью спросила она. Джонатан направился к лестнице, ведущей на спальный этаж. Объясняться с ней у него не было ни сил, ни желания.

— Мам, давай завтра. Мне рано вставать. — он начал подниматься. Мать последовала за ним, явно не собираясь оставить его в покое.

— Джон, мне нужно знать, почему ты не отвечал на мои звонки. Сейчас час ночи. Где ты был? Почему Кристин уже давно дома?

— Потому что я был не с Кристин. — не оборачиваясь ответил Джонатан с легким раздражением.

— Джон. — мать схватила его за рукав. Ему пришлось обернуться.

— Что? — жестко спросил он.

— Господи, да ты пьян. — воскликнула она, картинно всплеснув руками.

— Да, я пьян. Мам, мне не пятнадцать лет.

— А где твой пиджак?

Джон открыл дверь в свою спальню.

— На работе.

— А почему он на…

Решительно захлопнутая перед ее носом дверь, заставила Элизабет замолчать.

Твой мальчик вырос, Элизабет. Пришло время отпустить его. - донесся до нее тихий шепот. Женщина нервно огляделась, но в темном коридоре никого не было.

— Джонатан. — сокрушенно пробормотала она.


Оставшись наедине с собой с уютном убранстве номера, Мила стал медленно раздеваться. Ее мысли блуждали по туманным лабиринтам памяти. Она не думала о Джонатане Грее, хотя он и произвел на нее неоднозначное впечатление. Ее мысли в этот момент принадлежали той стороне полуночи, которая навсегда закрыта для взгляда смертного. Внезапно ее уединение нарушилось. Это не было физическим вторжением. Воздух начал искриться и утолщаться, впуская в свои пределы темный расплывчатый силуэт, который с каждой секундой становился отчетливей.

— Зачем ты пришел, Ричард? — спросила она, накидывая на плечи легкий прозрачный пеньюар. Очертания до боли знакомого лица повторяли до мелочей каждую черточку. Она замерла посреди комнаты. И пусть его здесь нет, но даже его лицо, эта обездушенная картинка имеет над ней невероятную власть.

— Тебе надоела свобода, о которой ты молил меня? — не дав ему ответить, перешла в наступление Мила.

— Злишься. — мягко проговорил он. Голос в отличии от его тела, был настоящим и, как всегда, волнующе-томным. — А знаешь, почему ты злишься?

— Не знаю и знать не хочу.

— А я отвечу. В тебе говорит чувство вины, любовь моя. — он улыбнулся понимающей улыбкой. — Теперь ты знаешь, как это сладко — упиваться настоящими чувствами, живыми и искренними. Они наполняют ощущением собственной причастности к этим эмоциям. Ты ведь почувствовала это сегодня с сыном Ланкастера.

— Ты следишь за мной? — жестко спросила Милена. — Если это так, то найду способ пресечь это.

— Он нет, не стоит. Я лишь проявляю любопытство. Скажи мне, как это было?