— Куда?

— В меня.

— Ты рехнулась. — опешив, покачала головой Грэй.

— Но это единственный способ доказать тебе, что я не человек. Твой отец резал себя, но я не мазохистка, поэтому будет лучше, если ты выстрелишь. — яростная решимость промелькнула в ее глазах, и по выражению лица Милены, он понял, что это не шутка.

— Я не стану этого делать. — уверенно сказал Джонатан. — Что бы ты мне сейчас не продемонстрировала, я все равно не поверю, что все это не иллюзия, которую ты же и создала. Я готов признать, что ты обладаешь феноменальными способностями, ты поразительна и имеешь власть над сознанием людей. Это сложно объяснить с научной точки зрения, но подобные случаи уже были. Я добровольно соглашусь помочь тебе, если потом ты позволишь мне отвести тебя в один институт по изучению паранормальных явлений. Твоя богатая фантазия может сыграть с тобой злую шутку, ты умело манипулируешь людьми, втягивая их в свои игры. Я должен тебя остановить, пока все не зашло слишком далеко.

Мила насмешливо приподняла брови в притворном удивлении. Однако тень сомнения промелькнула на ее лице.

— Джонни, если бы это действительно было так. Я бы хотела быть сумасшедшей, я бы сама сдалась в руки психиатров. Если бы все это было иллюзией, от которой можно было бы очнуться, и снова стать человеком. Но это невозможно. Я не человек, и никогда уже им не стану. Если ты отведешь меня в свой институт, то лжеученые с радостью сделают из меня подопытную крысу. Ты слишком молод и неопытен, чтобы знать, как жестки бывают люди к таким, как мы. Я не желаю зла человечеству, я просто хочу установить перемирие. Объяснить, что смертей больше не будет, если и нас оставят в покое ваши охотники. Мы больше не враги, но можем ими стать, если меч попадет в чужие руки.

Джон с нескрываемой иронией выслушал ее речь, и спокойно спросил:

— Как я могу помочь тебе найти меч?

Милена наклонилась и подняла с пола золотой кулон, который так небрежно швырнул Джонатан. Какое-то время она долго и изучающе смотрела на него.

— Я не часами пыталась понять в чем загвоздка. — произнесла она. — Это обычный металл, с иероглифами. Я знаю, как они звучат. Я произносила их вслух несколько раз, но ничего не происходило. И приводила смертных и просила их прочитать буквы, но эффект оставался прежним, и тогда я поняла, что только ты способен мне помочь. В тебе течет кровь хранительницы тайны и открывшего тайну. У тебя получится. Но сначала скажи, почему ты согласился мне помочь?

— Я люблю тебя. Все просто. — он улыбнулся и погладил ее по щеке. — Ты поразительная, ненормальная, абсолютно чокнутая, но я люблю тебя.

— Люди….- протянула Милена с тоской, отворачиваясь от него. Она медленно подошла к окну и подняла жалюзи. Красноватый рассвет уже окрасил небо. Разве вампиры не ложатся в свой гроб в дневное время суток? — Почему вы так много рассуждаете о любви, но так мало делаете. Вы пишете красивые романы, стихи, вы умеете мечтать, но на деле… На деле все не так, как вам кажется. Если любовь настоящая, разве она может кончится или пропасть? Исчезнуть, как дым? Растворится в рассвете нового дня. Разве тот, кто по-настоящему любит, способен убить и растоптать в себе это чувство, заставить себя ненавидеть того, кого еще вчера так отчаянно любил? Разве это любовь? Разве может она соперничать с гордыней и властолюбием? Этим чувствам не место на одной ступени. Любовь должна выжить там, где все давно умерло.

Джонатан слушал ее с нарастающим напряжением и смешанным сожалением. Он видел только е застывший затылок, да слышал полный боли и отчаянья голос.

— Я не умираю с рассветом, Джонни. И у меня нет гроба, но я давно мертва. Потому что я не могу больше чувствовать, не могу дышать и любить. Я пью кровь ничего не подозревающих жертв, подвергая их гипнозу. Она будит во мне человеческие эмоции на краткий миг, а потом я остываю, словно старый труп. Это отвратительно. Неужели ты думаешь, что я могла бы придумать себе подобное существование?

— Вполне возможно. — кивнул Джонатан. — Какая-то психологическая травма, неприятное событие, да что угодно могли вызвать стресс, который перерос в серьезное психологическое заболевание. В психологии известен такое термин, как вампиризм. В лечебницах полно людей, вообразивших себя вампирами и оборотнями. Они даже могут пить человеческую кровь, некоторые склонны к каннибализму. Я был в подобных заведениях. Милена, они все психи. Я не хочу, чтобы ты оказалась среди них. Все это низменные слабости, попытка скрыться от себя, создать другой образ, сильный, уверенный. Но тебе это не нужно. Ты красива, богата, умна. Зачем эти игры в вурдалаков? Освободись от всего, просто живи.

— Пойдем со мной. — она повернулась. Джонатан в страхе отшатнулся, увидев ее неистовые, яркие и в тоже время прозрачные глаза. В них словно не было зрачков, только изумрудное холодное озеро непролитых слез.

Джонатан последовал за ней обратно в задымленный шумный зал. Он не представлял, что она еще задумала, но уже чувствовал себя порядком измотанным ее выходками. Господи, какие абсурдные вещи она говорила. Одна только байка о его отце, чего стоит. Его смущало в этой истории то, как она побледнела, узнав о его снах. Если их посылала не она, то кто? Кто еще бредит такой же историей?

— Ты умеешь различать обыкновенных людей и таких, как мы? — наклонившись к его уху, шепотом спросила она. Джонатан оглядел посетителей. Честно говоря, бледнолицые субъекты с прозрачными глазами и безупречными манерами действительно имели некоторые отличия.

— Да. — кивнул он, сконцентрировав свое внимание на темноволосой девушке в красной коже, которая ему была уже знакома. Она плавно двигалась в танце с молодым парнем обыкновенной внешности, если не обращать внимания на покрытое гримом лицо.

— Клэр прекрасна, не правда ли? — мягко произнесла Милена. — Смотри внимательней. Сейчас ты увидишь то, что другие смертные не способны разглядеть.

Джонатану показалось, что он смотрит в бинокль. Они оставались на месте, но Клэр и ее кавалер словно приблизились к ним. Обман зрения? Или снова гипноз? Джон уже не впадал в самоанализ, поняв, что все равно потерпит неудачу. Клэр смотрела в глаза своему спутнику, что-то нашептывая ему. Потом склонилась к его шее….

— Черт, что она делает? — воскликнул Джонатан, попытавшись рвануть вперед и остановить происходящее, но не смог и рукой шевельнуть. Острые клыки Клэр вонзились в кожу молодого человека. На губах у него играла блаженная улыбка, словно ему было безумно приятно, а девушка совершала глотательные движения и тоже выглядела чрезмерно счастливой. Она внезапно подняла свои красивые темные глаза и встретила ошарашенный взгляд Джонатана. Отпустив жертву, она улыбнулась и облизала губы, а парень, шатаясь, поплелся к бару все такой же довольный.

Джонатан перевел взгляд на других подозрительных постояльцев клуба "Ночь вампиров", и большинство из них совершали тоже, что только что продемонстрировала на его глазах юная Клэр.

— Это кошмар какой-то. — задыхаясь, проговорил Джонатан. Единственным, кто не пытался напиться крови, оказался Джозеф. Он сидел у стойки бара и пил коктейль из бокала.

— А он? — спросил Грэй с надеждой. — Он ведь тоже один из вас, а пьет спиртное.

— Думаешь? — Мила приподняла бровь и взяв Джонатана за руку, повела к своему другу.

— Джонни хочет угоститься коктейлем, Джо. Ты не против? — проворковала она низким волнующим голосом. Мужчина окинул Грэя оценивающим снисходительным взглядом и с ироничной улыбкой протянул ему свой бокал. Джон подозрительно разглядывал красноватую жидкость.

— На этот раз мы ничего не добавили. — успокоил его Джозеф. — Просто вино.

Джонни сделал небольшой глоток и тут же выплюнул солоноватую жидкость. Тошнота подкатила к горлу, желудок сжался от отвращения.

— Да это кровь! — яростно выкрикнул он. — Вы что совсем ненормальные?

— Мила, ты должна успокоить своего приятеля. Нам не нужны скандалы. — мягко попросил Джозеф.

— Он больше не будет. — Милена повернулась к Грэю. — Джонни, я же предупреждала тебя. Это действительно кровь.

Джонатан оторопело смотрел на нее. У него кружилась голова, земля уходила из под ног. Так не могло больше продолжаться. Это сумасшествие….

— Эй, ты совсем бледный. — тревожно заметила Милена. — Я провожу тебя до комнаты. Ты должен отдохнуть.

Она уверенно повела его обратно в номера. Джонатан уже ничего не спрашивал и не сопротивлялся. Апатия, усталость и безучастность к происходящему захлестнули его. Милена была сама внимательность. Она уложила его на кровать, накрыла пледом и даже поцеловала легким невинным поцелуем.

— Я запру дверь. — прошептала она. — Это для твоей же безопасности. Мне нужно ненадолго отлучится, а потом я вернусь.

— Обязательно улетим, но немного позже. Нужно узнать, куда следует лететь. — она нежно улыбнулась. — Спи, Джонатан.


Элизабет Грэй не могла уснуть. Она ворочалась на своей огромной королевской кровати с боку на бок, на желаемое забвение не приходило. Тревога и сомнение рвали ее душу на куски. Она чувствовала себя разбитой, несчастной и одинокой. Впервые после окончание университета, Джонатан не ночевал дома. Ее любимый сын, е радость, ее гордость и надежда, на то, что он проживет свою жизнь более насыщенно и достойно. Она отдала ему все, что у нее было, все самое лучшее, а он оставил ее, выбрав незнакомую женщину, которая оказалась намного старше его. Она приготовилась в очередной раз пожалеть себя, когда вдруг внизу позвонили в дверь. Странно, что охрана не предупредила о посетителях. Они могли не сообщить, если только это был…. Джон! Женщина вскочила с кровати и накинув пеньюар, бросилась вниз, чуть не свалившись с лестницы и потеряв тапочку, распахнула дверь…. Радостная улыбка сползла с ее лица, сменившись отчуждением и легким недоумением.

— Милена Мортимер. — произнесла она имя визитера. — Что вам нужно?

— А где де аристократическая вежливость, Бетти Грэй? — гостья улыбнулась, сверкнув белизной зубов. Глаза ее таинственно сверкали в отблесках рассвета. Черные волосы отливали синевой.

Элизабет посторонилась, позволяя Милене войти. Она гордо выпрямила спину и приготовилась высказать этой женщине все, что она о ней думает. Никто так просто не украдет у нее сына. Элизабет Грэй не сдается без боя.

Милена тем временем бесшумно вошла. Лиз удивилась ее врожденной грации и выдержанности. Она спокойно и безмятежно ей улыбалась, словно ничего и не произошло.

— У вас очень уютная гостиная. Я забыла сказать вам это вечером. Бетти, у вас превосходный вкус. — Милена приторно улыбнулась и посмотрела на чернеющие угли в камине. — Немного холодновато.

Милена отвернулась от камина, в котором, как по взмаху волшебной палочки, вспыхнул огонь.

— Теперь гораздо лучше. — удовлетворенно произнесла он. Элизабет потеряла дар речи. — Как вас это удалось? И как вы прошли мимо охраны?

— Все это мелочи, Бетти. Не стоит тратить на них наше время. — Милена сдвинула бровки и нахмурилась.

— Зачем вы пришли? — холодно спросила Элизабет, взяв себя в руки.

— Я пришла сказать, что вы напрасно тешите себя надеждой. Он не вернется. — Милена заглянула в бледно-голубые глаза, в глубине которых застыл страх. — Ничего не говорите. Вы удивлены, расстроены. Я понимаю.

Милена подошла ближе и положила руку на ее плечо. Во взгляде ее читалось сожаление и сочувствие. Элизабет взирала на нее с искренним недоумением.

— Я знаю, что такое одиночество. — продолжила Милена слегка хрипловатым голосом. — Я знаю, как это больно — терять надежду. Но когда вы осознаете, что все тщетно, вам станет гораздо легче. Правда всегда лучше, чем ложь. Она ранит, но вносит ясность в мысли, и мы учимся жить без иллюзий.

— О чем вы говорите? — пошептала Элизабет, широко распахнув глаза. Милена отметила про себя, что без макияжа, всего этого гламурного блеска и прически миссис Грэй выглядит намного моложе. Боже, как она беззащитна.

— Прекратите ждать его. Я знаю, что он заставил вас забыть, оставив надежду и смутные ожидания. Ими вы и живете, для него вы хотите сохранить свою красоту, для него вы растили сына таким умным, интеллигентным, начитанным. Я знаю, что он бы гордился вами и Джонатаном. Он любил вас. Только вы ушли живой из его объятий.

— О чем вы говорите? — голос Элизабет задрожал. В глазах застыло отчаянье.

— О любви, о чувстве вины, с которым вы живете так много лет, о надеждах, которым не суждено сбыться и одиночестве, которое никогда вас не оставит. Но вашей вины нет. Это было предопределено. Судьба…. Я не верю в это слово. Но в вашем случае, решаете не вы.