Жаклин Санд - Мадам Флёр

Виконт де Моро женат тоже не был – впрочем, отнюдь не из-за паровых двигателей.

– И еще эти письма, – продолжал ворчать Анри, покуда задумавшийся Сезар допивал вино из пыльного бокала. – И вот теперь – смерть Бертрана. Кто бы мог мне объяснить, что все это значит?

– Письма? – недоумевающе нахмурился виконт. – Впервые слышу о каких-то письмах, мой друг.

– Да что о них слышать! Безделица, чья-то шутка. Я вам и не рассказывал. Вот уже недели две как раз в три дня на пороге моего дома обнаруживаются письма. И кто их присылает, остается для меня загадкой.

– Присылает – это если вам их доставляет почтальон, – педантично уточнил Сезар. – А так, похоже, вам их просто подбрасывают.

– Да, подбрасывают. Вы, как всегда, точны. Обратного адреса на них, разумеется, нет, да и кто бы оставлял свой адрес, если пишет такое!

– Что же там пишут?

– Я вам дам прочитать, раз уж подобное творится, – скривился Жиффар. – В основном требуют, чтоб я немедленно оставил работу над дирижаблем, если не желаю умереть медленно и мучительно.

– Медленно и мучительно, – повторил Сезар. – Как Бертран?

– Вы что же, думаете, Бертрана убили из-за этих писем?

– Не исключено. Зависит от того, как изложены угрозы. Вам следовало дать мне прочесть эти письма раньше.

– Нет, не следовало. Достаточно и того, что вы вкладываете деньги.

– Сколько раз я просил вас не думать об этом?.. А что Габриэль? Он знает о том, что кто-то угрожает вашему начинанию?

Габриэль Ион был механиком Жиффара и его верным помощником.

– Нашему окончанию, вы хотите сказать. Конец работы уже виден, да и дата назначена. Габриэль, конечно, знает, я его предупредил, чтоб был осторожнее. Да все это ерунда!

– Друг мой, со мною можете не хитрить. Если бы вы посчитали это ерундой, то выбросили бы письма и не стали ни о чем предупреждать мсье Иона. А он, смею заметить, благоразумный молодой человек. Как и вы. Только вы излишне увлечены и иногда забываете, что на свете существуют вещи помимо вашей страсти. Например, людская зависть.

– Так вы полагаете, что дело в зависти?

– Откуда мне знать? Я пока не читал писем.

– Так что же, мне не говорить о них полиции?

Сезар пожал плечами.

– Это уж на ваше усмотрение. Но предупреждаю вас, что они заберут их в Сюртэ, чтобы там изучить под лупой.

– Нет, их лупы меня не вдохновляют. Лучше уж я поручу это дело кому-нибудь другому. Или попрошу. – Жиффар с надеждой взглянул на виконта.

– Вы намекаете – мне? Анри, вы же знаете, как относятся ко мне в Сюртэ. Они вряд ли обрадуются, если я снова перебегу им дорогу, словно черный кот.

– А еще я знаю, что вам на Сюртэ наплевать, а нераскрытые преступления вас просто манят. Я ведь не допускаю ни на секунду, что мой дворецкий, – последнее слово Жиффар произнес с непередаваемым выражением, – умер своею смертью. Вряд ли, вряд ли.

– И вы правы – его отравили. Мышьяк.

– Вот как!

– Большая доза, человек погибает за несколько минут. И вы бы погибли.

– Он предназначался мне?

– По всей видимости, да. Был в вашем чае.

– Хм… – Жиффар побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Что говорит о пагубных привычках старичка Бертрана, ну да ладно. Еще одна причина просить вас, моего покровителя. К тому же, вы скучаете последние пару месяцев. С того дня, как убийца той белокурой Элен был пойман.

– И хорошо, что он был пойман. Редкостный мерзавец.

– Я не отрицаю. Но вы скучаете.

Сезар пожал плечами – отрицать бессмысленно.

С самого детства его манили тайны, нераскрытые секреты истории, а также те загадки, которые таились неподалеку. Кто украл деньги из лавки булочника? Почему красотка Валери каждый вечер, оглядываясь, ходит к соседям? Что скрывает старушка-экономка? Все это будоражило воображение мальчика.

Теперь же, когда Сезару исполнилось тридцать, он был сам себе хозяин и мог распоряжаться временем и деньгами по своему усмотрению.

– Так что же, вы займетесь этим?

– Займусь, мой друг.

– Прекрасно. Это дело наше с вами, коль скоро вы принимаете в моей жизни столь деятельное участие! – Жиффар сочно расхохотался. – Готов спорить, окажется, что этот случай и выеденного яйца не стоит!

Сезар не был так в этом уверен.

Виконт покинул домик Анри Жиффара через полчаса, сердечно распрощавшись со своим другом и унося под плащом пачку писем. Прощание с инспектором Кавье вышло куда более прохладным. Полицейский все еще сердился на виконта со времен предыдущей встречи, над связанным по рукам и ногам убийцей красотки Элен, которого Сезар скрутил минут за пять до прибытия полиции. Инспектор Кавье, ведший то дело, очень расстроился.

Экипаж поджидал Сезара у ворот. Кучер тронул с места, едва виконт сел и захлопнул дверцу, и копыта лошадей звонко застучали по камням мостовой. Откуда-то придвинулся туман, редкие фонари казались в нем золотистыми шарами, подвешенными в воздухе неведомым волшебником. Сезар откинулся на спинку сиденья, скрестил руки на груди и предался размышлениям.

Помочь Анри просто необходимо – во-первых, он друг, во-вторых, виконт радел о судьбе этого вспыльчивого изобретателя и, в-третьих, это дело чести – отыскать и призвать к ответу убийцу бедняги Бертрана. Не годится, чтобы честных граждан грозились убить в их собственных домах, да еще и травили мышьяком слуг! Беда в том, что Анри, увлеченный своим дирижаблем, запуск которого должен состояться меньше чем через месяц, весьма и весьма беспечен. Он не обратит внимания на опасность, легко доверится незнакомцу. И это может стоить ему если не жизни, то здоровья. А этого виконт никак не желал допустить.

Сезару вообще с детства претила всяческая несправедливость. Он никогда не связывал дворовых котов хвостами, как делали многие мальчишки, считавшие это невиннейшей из забав, не воровал птенцов из гнезд, не подкладывал кухаркам в котел дохлых крыс. Все это казалось ему глупым, грубым и не стоящим внимания настоящего дворянина. Возможно, это проистекало от воспитания, данного ему отцом, человеком, без сомнения, достойнейшим; или же перешло в наследство спокойствие и даже некоторая робость матери, которой претило всякое насилие.

Семья де Моро, в отличие от многих других, не слишком пострадала во времена Великой Французской Революции, отголоски которой были слышны до сих пор. Сколько лет прошло уже, более полувека, а мира и порядка в стране так и нет; вот и сейчас – вроде бы республика, вроде бы президент, однако поговаривают потихоньку, что Луи метит в императоры. Кто его остановит, если поддержит армия?.. Многие старались держаться в тени, однако Сезар, которому по натуре страх был чужд, вел привычную жизнь – жизнь человека, интересующегося всем на свете. Ему нравилось просто жить, впитывать окружающий мир, пить его, как воду. Он держался в стороне от политики, так как полагал ее делом грязным по определению, и, возможно, это его и спасало. Отец и мать его скончались несколько лет назад, сам он не имел ни братьев, ни сестер, ни жены, только нескольких родственников различной степени дальности, однако проживали они не в Париже, а в окрестностях Марселя.

Сезару принадлежал небольшой особняк в столице и имение в Бургундии, приносившее неплохой доход из-за веками обрабатываемых виноградников. Виконт был управленцем хорошим и мудрым, что позволяло ему входить в общество людей обеспеченных, а для тех, чье знатное происхождение подкреплено деньгами, открыты многие двери. Впрочем, Сезара нечасто тянуло в светские салоны, где жеманницы вовсю кокетничали с любым мужчиной красивее барана, а господа величаво обсуждали то, что происходит в стране, имея малое об этом понятие.

Виконт предпочитал общество людей творческих – писателей, поэтов, художников, изобретателей, которых развелось, словно грибов после дождя. Несколько лет назад Сезар был вхож в салон мадам Рекамье, чья звезда клонилась к закату, однако мадам от этого не становилась менее интересной женщиной. Увы, она скончалась три года назад, и с тех пор виконт иногда захаживал в салон мадам де Жерве, в ее крохотный, но до чрезвычайности уютный особнячок, где привечали не только особ титулованных. Там-то и состоялось знакомство с Годаром, позже сведшим виконта де Моро с Анри Жиффаром.

И, кроме искусств и новейших изобретений, Сезар живо интересовался все теми же тайнами и загадками – однако то, что лишь увлекало маленького мальчика, заставляя его размышлять и делать выводы, теперь превратилось в некоторым образом опасную страсть. Во-первых, иногда случалось так, что на дороге появлялись люди, весьма не желавшие раскрытия очередной тайны, и активно пытались Сезару воспрепятствовать. Виконт, получивший превосходное образование и с детства привыкший к ежедневным тренировкам, вследствие чего прекрасно обращавшийся и с пистолетом, и с саблей, выходил из переделок победителем. Во-вторых, парижская полиция довольно быстро заметила его участие в рискованных приключениях и постаралась внушить зарвавшемуся аристократу, что не его это дело – бегать за преступниками по Парижу. Честно говоря, Сезар подозревал, что нынешний шеф Сюртэ только и мечтает однажды выловить его хладный труп из Сены и наконец-то избавиться, таким образом, от назойливого виконта. Несомненно, над телом будет произнесена подобающая случаю скорбная и поучительная речь. «Его пример – другим наука», – как писал тот русский поэт Пушкин, стихотворения которого Сезар с удовольствием читал, просиживая над привезенной из Санкт-Петербурга книгой со словарем. Даже Проспер Мериме, прекрасно переведший «Пиковую даму», не мог передать всю прелесть пушкинского стиха – а русский язык достаточно музыкален, по мнению Сезара, да и в Париже нынче было полно сынов России. Впрочем, мы отвлеклись.

Несмотря на недовольство полиции, а также понемногу приобретаемую сомнительную известность в мире преступном, Сезар получал от своей нерегулярной деятельности на благо закона ни с чем не сравнимое удовольствие. С ним не могли сравниться ни скачки на Парижском ипподроме; ни дивные вечера в салоне, когда беседа льется, словно прохладный горный ручей, и весело перебирает камешки идей и мыслей; ни дружба с Годаром, Жиффаром и прочими изобретателями; ни флирт с дамами.

Волею случая виконт свел знакомство с Видоком, проживавшим нынче в окрестностях Парижа. Это знакомство очень многое дало молодому человеку, желавшему стать искуснее в своем увлечении, как и каждый разумный человек, избравший себе дело по душе. Однако популярности среди полицейских инспекторов это точно не способствовало. Кавье, конечно же, постарается сделать все, дабы держать Сезара подальше от грядущего расследования; что ж, виконт не станет препятствовать работе полиции. Он сам займется этим делом.

Особняк де Моро располагался на улице Вожирар – самой длинной улице Парижа, в округе Сен-Жермен. Карета остановилась перед крыльцом, и дверь немедля распахнул слуга, карауливший в ожидании прибытия хозяина. Сезар тут же прошел в дом.

Здесь пахло старинным деревом (особняк был старинный, построенный еще при Короле-Солнце, и оттого временами сыроватый и холодный), тянуло с кухни теплым духом выпечки, а также дымом – временами камины не справлялись с нагрузкой. Несмотря на то, что осень только-только наступила, в Париже было прохладно. Сезар отдал плащ слуге и, крепко сжимая в руке письма, отправился в свой кабинет на первом этаже, с окнами на улицу.

Здесь было натоплено (немногочисленные слуги отлично знали привычки хозяина) и стоял на низком столике графин, наполненный доверху золотистым вином с виноградников де Моро. Тут же были разложены на серебряных тарелках закуски, при виде которых виконт ощутил зверский голод. Конечно, ведь ужин в компании Анри не состоялся, а уже за полночь! Только сейчас Сезар понял, отчего в доме так тихо. Лишь пара слуг бодрствовала, чтобы иметь возможность услужить хозяину, если ему что-то понадобится.

Сезар дернул за шнур и в ожидании слуги рассеянно взял с блюда ломтик сыра.

– Накройте ужин через полчаса, – велел он, когда послышались шаги и скрипнула дверь, – и можете особо не усердствовать. Не будите кухарку.

– Хорошо, ваша светлость.

Не заботясь более о пропитании (холодный цыпленок, конечно, хуже, чем изысканные блюда в кафе «Тортони», однако ввиду чрезвычайности обстоятельств – сойдет), Сезар уселся в удобное старое кресло и развернул первое письмо.

Через четверть часа он отложил последнее и уставился на пламя в камине, пребывая в глубокой задумчивости.