Я не могла понять, почему после того, как были потушены пожары, Наполеон предпочел остаться в Москве. Но он не ушел из сгоревшего города и послал оттуда российскому императору свои предложения относительно условий заключения мира, а также направил своего курьера к Кутузову. Между тем во время одного из приступов своего религиозного преображения император Александр объявил, что он во имя величия Имени Господня не будет брить бороду и не станет есть ничего, кроме картофеля, до тех пор, пока хоть один вражеский солдат останется на русской земле. Тщеславный, блистательный Александр! Я знала, как он дорожит своими гладко выбритыми щеками и ухоженными бакенбардами, как любит изысканные блюда и хорошие вина! Простой народ любил его. Стоило императору появиться где-нибудь на улице, как окрестный люд тотчас же принимался целовать его следы и даже тень, отбрасываемую им на стены домов. В неописуемом восторге, со слезами на глазах толпа кричала ему:

— Отец родной! Ангел наш! Спаситель!

Ни император Александр, ни Кутузов не удостоили Наполеона ответом. Мне было непонятно, что заставило его потерять пять столь важных для него недель в Москве, где он пребывал в состоянии бездеятельной нерешительности и ожидал ответа, которого ему не суждено было получить. Между тем народ России единодушно обвинил его в поджоге Москвы. Наполеона поносили последними словами, называли его «наглым, бессовестным Голиафом», явившимся с другого конца света. Россияне заклеймили его как антихриста. Его великая армия воевала теперь не только против российских солдат — вести беспощадную войну с Наполеоном готовы были партизаны и крестьяне, крепостные и свободные граждане, женщины и дети. Безымянная и безликая народная масса поднялась на борьбу с великолепно обученной, величайшей из всех армий, чтобы размести и уничтожить ее.

А Наполеон по-прежнему пребывал в состоянии нерешительности. Он засел в Кремле, который нисколько не пострадал от пожара, проводил время, читая историю Карла XII, просматривая романы, или просто сидел в кресле, глядя перед собой в пустоту. За стенами Кремля среди кучи развалин, на месте которых стояла когда-то «хлебосольная, святая Москва», не было ни хлеба, ни мяса, ни другой пищи. Слабые и больные солдаты умирали, лошади одна за другой дохли из-за отсутствия корма. Лишь водки и вина в этом городе оказалось более чем достаточно, и оставшиеся в живых французы напивались каждый день и каждую ночь. В пьяном беспамятстве они натягивали поверх своих потрепанных мундиров найденную одежду татар и калмыков, китайцев и персов, казаков и турок. Кроме этих награбленных в домах нарядов они носили на себе таким же образом добытые меха, которые обвязывали вокруг пояса вместе с бесценными кашемировыми шалями, несмотря на теплую погоду. Ошалевшие от спиртного, они бездумно бродили по мертвому городу, слыша урчание в своих животах, и не знали, что с ними будет дальше.

В середине октября неожиданно похолодало. За каких-то несколько часов небо стало свинцовым, с востока подул резкий холодный ветер, и стало казаться, что вот-вот пойдет снег. Мюрат — величественный король Неаполя и колоритный супруг честолюбивой Каролины — попробовал проехать по дороге на Калугу, но его части были почти полностью уничтожены казаками Кутузова. Потеряв тридцать шесть орудий и едва уйдя от преследования, Мюрат с оставшимися солдатами вернулся в Москву.

Это военное поражение вывело Наполеона из состояния оцепенения, и он вдруг отдал приказ начать отход из Москвы. Чтобы смягчить впечатление, он назвал это стратегическим маневром, хотя на самом деле речь шла о его бегстве из России.

Обо всем этом я узнала от князя Долгорукого. С бледным лицом и лихорадочно сверкающими глазами, он упал на колени перед сияющими драгоценными камнями иконами в передней моего дома и воскликнул:

— Боже милостивый! Наконец-то ты услышал мои молитвы! Теперь Россия спасена. Пускай великая армия узнает, что такое наша зима!

Действительность оказалась еще более ужасной, чем те призрачные картины, которые возникали когда-то в моем воображении. В конце октября французские войска оставили Москву и двинулись в обратном направлении, в сторону Смоленска. И в тот же самый день пошел снег. Тяжелые снежные хлопья бесшумно опускались на несчастных солдат, погружая их в белую бездну. Куда ни глянь, со всех сторон их окружала сплошная белизна. А потом из этой белизны стали появляться темные фигуры конных казаков, которые атаковали замерзающих, голодных, истощенных, отчаявшихся французских солдат, а затем так же внезапно исчезали за белой снежной стеной. Измученные лошади падали, солдаты вспарывали им животы, надеясь найти хоть какое-то тепло во внутренностях несчастных животных. Слабые умирали и оставались лежать под снежным настом на обочине, более сильные ковыляли дальше, ничего не видя вокруг, безразличные ко всему. Страшнее всего была усталость! Желание поспать означало желание умереть! Снег накрывал собой все.

Я старалась не показывать князю Долгорукому, как тяжело мне выслушивать его подробные описания разыгрывающейся трагедии. Радости россиян, празднующих разгром врага и конец этого чудовища Бонапарта, не было предела. Они пили вине и веселились в своих теплых, по-праздничному освещенных домах. Каждое новое сообщение об этом «стратегическом маневре» смерти встречалось шампанским и тостами. И им, конечно, было что праздновать. Спасавшаяся бегством французская армия задержалась на несколько дней среди руин Смоленска, где тоже не смогла найти ни провианта, ни укрытия. И в лагерях, разбитых на улицах этого разрушенного города, и в лагерях в ледяной степи солдаты умирали от голода и холода. Между тем Кутузов не прекращал преследования. С севера приближалась армия под командованием генерала Витгенштейна; с юга, со стороны Дуная, подходила другая российская армия. Таким образом, у французов оставался лишь один путь — вперед. Сейчас им нужно было пробиваться в Литву, к городу Вильно, ставшему для этих несчастных чем-то вроде земли обетованной.

Устраиваемые вокруг празднования казались мне все более невыносимыми. Я постоянно думала об ужасе и холоде, которые царят там, на промерзшем просторе, и о виновнике этого ужаса — Наполеоне. Невозможно было смотреть на сытые, довольные лица, помня о том, что где-то в темноте и холоде бредут изможденные солдаты, преследуемые волками и казаками, а упавших засыпает снег.

В тот день, когда в Санкт-Петербург пришло сообщение о битве при переправе через реку Березину, князь Долгорукий устроил бал. Лишь восемь тысяч восемьсот французских солдат сумели достичь противоположного берега этой реки вместе с Наполеоном. Великая армия, которая всего лишь несколько месяцев назад состояла из шестисот тысяч солдат и была грозным воплощением величия и могущества Наполеона, попросту перестала существовать. Во время этой последней переправы многие французы были убиты или взяты в плен. Те, кто пытался спастись бегством, в панике затаптывали друг друга насмерть, падали с льдин в воду и тонули или же были раздавлены испуганными лошадьми, колесами повозок и орудий.

Как и у всех остальных гостей, у меня в руках был бокал шампанского, когда музыканты исполнили туш и князь Долгорукий пьяным голосом объявил о поражении неприятеля и победе справедливости.

Охваченные бурным восторгом, все стали обниматься и целовать друг друга, а я стояла в самой гуще этого веселья и не в силах была сдвинуться с места. Меня тоже начали обнимать и целовать, бокал выскользнул из моих рук и вдребезги разбился. Его осколки лишь хрустнули под ногами гостей, которые готовились пуститься в какой-то торжествующий пляс.

Гремела музыка, пол сотрясался под ударами каблуков, когда все танцующие взялись за руки и, образовав огромный хоровод, принялись петь и ходить по кругу. Мне удалось незаметно покинуть зал. Я надела шубу, меховые сапожки, взяла муфту. Никто меня не видел — все слуги также праздновали это событие. Снегопад уже прекратился, небо было чистым, зеленоватым и дышало холодом. Под ногами у меня хрустел снег. У лютого мороза черно-белый цвет — черные деревья и дома, белая земля. Я медленно шла по ночной улице и думала о Наполеоне. Может быть, он замерзает? Или, может, голоден? Слышит ли он сейчас, как воют волки? Не испытывает ли он страха в полной темноте? Я желала ему самого плохого и преследовала его своей ненавистью и желанием отомстить, однако такого конца…

От моего сочувствия Наполеону не осталось и следа, когда я узнала, что пятого декабря он отправился во Францию на санях, запряженных шестеркой лошадей, и объяснил это тем, что «возвращение императора в Париж является необходимостью». Таким образом, он в очередной раз бросил солдат, которые поверили в него. Именно так он поступил со своим добровольческим батальоном в Аяччо и со своей армией в Египте. Он снова выбросил за борт ненужный ему балласт, не думая о потерях, не думая о других людях. Тепло укутанный в меха и в сопровождении своей личной охраны в темно-зеленых шинелях, он благополучно вернулся во дворец Тюильри, в то время как его солдаты, которые еще недавно готовы были сражаться и умереть за него, остались в ледяной пустыне, где день длится семь часов, а ночь — все семнадцать. У многих из этих людей были обморожены руки, им приходилось вставать на четвереньки, когда они вгрызались зубами в мороженое конское мясо. Встречались и такие обморожения ног, что в снятом сапоге оставались отвалившиеся пальцы. У некоторых солдат почернели до неузнаваемости лица, а кое-кто просто выбрасывал свое ружье из-за того, что больше не мог держать его в руках. Молодые мужчины, из-за снежной слепоты лишившиеся зрения, словно дряхлые старики, постукивали палками по ровному лугу, надеясь отыскать дорожную колею, которая приведет их домой — в Париж.

Прежде чем уехать, Наполеон передал пост верховного главнокомандующего этой «армии скелетов» своему зятю Мюрату. Впрочем, последний показал себя достойным родственником — через супругу — семейства Бонапартов. Заявив, что он не собирается оставаться «в этом горшке с углями», Мюрат уступил свой пост кому-то еще и поспешил отправиться через Германию и Австрию в Неаполь — столицу подаренного ему Наполеоном королевства.

Когда Наполеон в целости и сохранности прибыл в Париж, то выпустил бюллетень, в котором, признавая разгром своей армии, одновременно имел наглость заявить, что «здоровье Его Императорского Величества никогда не было таким крепким, как сейчас».

Если Россия и ее союзники радовались и надеялись, что теперь власти Наполеона пришел конец, то можно сказать, что они поторопились и что все их надежды оказались напрасными. В конце любой другой войны начинается обычно поиск убитых. Однако после российской кампании Наполеона стали искать тех, кому повезло выжить. Таким образом, человек, который только что увлек на смерть более полумиллиона солдат, сумел наскрести еще одну великую армию, состоявшую из детей и стариков, ветеранов и оправившихся от ранения, — это все, что еще оставалось у многострадальной Франции.

В то время как Наполеон повел свои новые войска в Германию, на новую войну, в Европе образовалась мощная антинаполеоновская коалиция. Против Франции выступила вся Европа. Англия, Пруссия, Швеция (ее войсками командовал Бернадот, а его политическим советником был Карло) и, наконец, Австрия объединились в военном союзе против Наполеона. Боевые действия велись союзниками с переменным успехом, прежде чем под Лейпцигом, в великой битве народов, войска Наполеона потерпели сокрушительное поражение. В результате всех этих событий Жерому пришлось бежать из Касселя — королевство Вестфалия распалось. В Голландии восставший народ изгнал французские оккупационные войска, и таким образом толстый Луи лишился своего трона. После того как английский генерал Веллингтон прошел через южную Францию и пересек границу Испании, Джозеф тоже потерял свою корону.

В течение последних пятнадцати месяцев Наполеон остался без двух громадных армий, общей численностью почти миллион солдат, однако он и не думал сдаваться.

«Жизнь миллиона солдат для меня ровным счетом ничего не значит!» — заявил он и на этот раз, очевидно, для разнообразия, был абсолютно искренен.

Всю зиму и значительную часть весны война с Наполеоном продолжалась на довольно большой территории в пределах Франции. И вновь, как и раньше, нельзя было не поражаться военному гению и энергичности Наполеона. Находясь в отчаянном положении и видя перед собой превосходящие силы противника, он упорно оборонял каждый клочок французской земли. Он разгромил пруссаков, вынудил отступить австрийцев и не давал передышки россиянам. При этом Наполеон не переставал обращаться к союзникам с предложениями о мире, надеясь, таким образом, спасти все, что еще могло быть спасено.

Впрочем, спасать было уже нечего. Императора Франции покинули все. Его предали маршалы, объявив о своем намерении уехать из Парижа. Братья и сестры с лихорадочной поспешностью разлетелись по свету, не забыв прихватить с собой деньги и драгоценности. Императрица Мария-Луиза, забрав маленького короля Рима, укрылась у своего отца — императора Австрии. Последние военные действия велись на окраинах Парижа, у подножия холма Монмартр. В сущности, правильнее было бы назвать это не военными действиями, а своего рода капитуляцией. В то время как во дворце Фонтенбло Наполеон проводил свой последний военный совет, на котором обсуждался вопрос снятия осады Парижа, император Александр и король Пруссии уже входили в столицу Франции во главе победоносной колонны союзных войск. Император Австрии, предпочитая незаметно отпраздновать воссоединение с дочерью, воздержался от сомнительной чести с триумфом появиться в том самом городе, откуда Мария-Луиза сбежала всего лишь за несколько дней до этого.