Он смотрел на нее так, словно хотел узнать, как она выглядит обнаженной, но в то же время ему нужно было знать, о чем она думает.

Именно этот невероятный, особенный взгляд пробил брешь в ее неприступности.

– Прошу вас раздеться, милорд. – Она махнула рукой в сторону расшитой ширмы, стоящей в углу большой комнаты. – А потом займите снова свое место. Я вернусь через минуту.

Она не дала ему времени ответить. Шарли в секунду выскользнула из комнаты и взлетела по короткой лестнице, ведущей в ее личные апартаменты.

К тому времени, как она добежала до двери, у нее дрожали руки. И когда Шарли, запыхавшись, влетела в комнату, она до полусмерти напугала сидящую там служанку.

– Боже мой, мисс Шарли! Что случилось?

– Мне нужно переодеться. Быстро. Мой шелковый халат и сорочку. Голубые.

– Мисс Шарли. Для чего это?

– Быстрее, Мэтти. Я сделаю клиенту лечебную, процедуру Кико.

– О, мисс. Нет. Вы же не собираетесь…

– Нет, Мэтти. Я просто пройду по его позвоночнику и сделаю легкий массаж спины. Так, как мне показывала Кико. И все, больше ничего.

Мэтти взглянула на свою хозяйку:

– Вы уверены? Вы так раскраснелись.

Шарли постаралась взять себя в руки и выровнять дыхание:

– Я знаю. Он застал меня врасплох. Это граф Кальвертонский.

Мэтти разинула рот от удивления и плюхнулась на кровать, нимало не заботясь о халате, который подмяла под свои пышные бедра.

– О-о! Да что вы!

– Да, Мэтти. Он здесь. – Шарли удалось справиться со шнуровкой, и ее платье оказалось на полу. – У него проблемы со спиной. И он искал Кико. Вот так. И, предваряя твой вопрос, он понятия не имеет, кто я такая.

– Ну вот и прекрасно, – ответила ей женщина тем легким, беспечным тоном, которым обычно разговаривают друг с другом старые друзья.

Шарли сбросила нижнее белье и позволила Мэтти надеть на себя шелковую сорочку. Шарли знала, что при такой процедуре ей понадобится удерживать равновесие. Кико много раз подчеркивала, как много в данном случае значит легкость. Легкость в уме, сердце и теле. Никакой тяжелой одежды, никаких напряженных мыслей, только сосредоточенность и осознанность действий.

Осознанность. Ну, с этим проблем точно не будет.

Она очень хорошо осознавала присутствие Джордана Линдхерста. Вот только не понимала почему. Его лицо, его выражение, его насупленные брови – все это моментально отпечаталось в ее мозгу, как только она вошла в комнату, и теперь этот образ никуда не желал уходить.

– Вы хотите взять с собой еще одну девушку? – Слова Мэтти выдернули Шарли из раздумий.

– Да нет, навряд ли. Но, на всякий случай, кто у нас свободен?

Мэтти на секунду перестала разглаживать шелковые складки на одежде Шарли и наморщила лоб:

– Дайте-ка подумать. Сюзи и Грейс сегодня вечером развлекают мистера Джонса.

– Я помню. Он действительно говорил, что придет сегодня за своим обычным развлечением. И я думаю, что для Сюзи начинать вместе с Грейс просто замечательно. Прекрасное посвящение.

– Почти у всех есть клиенты, которые либо уже здесь, либо скоро прибудут.

Шарли всегда поражала невероятная способность Мэтти ежевечерне руководить всем, что происходило в «Лунном доме». Казалось, она на каком-то инстинктивном уровне знала, кто кому больше подойдет. Это была лучшая работница Шарли за все время. И хозяйка готова была отдать все что угодно, нимало об этом не жалея, только бы Мэтти осталась с ней.

– Три новенькие девушки в бильярдной. Антонио приглядывает за ними. Там опять нет ни одного свободного места, и еще несколько человек ждут своей очереди, чтобы войти.

Новейшее изобретение Шарли, так называемая бильярдная представляла собой комнату, в которой был стол с зеленым сукном, несколько киев и три девушки-игрока, совершенно обнаженные.

Клиентам разрешалось сидеть вокруг стола, курить, пить и наслаждаться зрелищем. А вот дотрагиваться до девушек было запрещено.

Комната пользовалась оглушительным успехом. Вид трех голых прелестниц, играющих в бильярд, был весьма провокационен и завораживал зрителей. Мало кто из клиентов уходил из заведения сразу после окончания сеанса. Большинство из них спешили найти себе партнершу на всю оставшуюся ночь из числа девушек мисс Шарли. Это изобретение оказалось очень прибыльным, девушки радовались возможности отдохнуть от других, более атлетических занятий, и Шарли была крайне довольна результатами.

– А, знаете, кто сегодня не работает? Джейн. Она где-то здесь, но она не может сегодня вечером обслуживать клиентов. У нее месячные.

Шарли кивнула, прекрасно понимая, что то одна, то другая девушка вынуждена была пропустить несколько дней в месяц. Она всегда учитывала это в своих расчетах и просто поражалась, как девушки бывали ей за это благодарны.

– Кстати, опять приходил доктор Понсонби. – Губы Мэтти скривились. – Он пытался заставить Дору пойти с ним наверх. Так же, как в прошлый раз. Антонио его выпроводил, но, я думаю, он так просто не отстанет и еще доставит нам массу неприятностей.

Шарли кивнула:

– Да. Я думаю, с ним пора разобраться. – Она повернулась к двери. – Напомни мне в ближайшее время назначить встречу с Понсонби. Мы уладим этот вопрос раз и навсегда. Мне нужно идти. Граф ждет.

Мэтти покосилась на Шарли:

– Будь осторожна, дорогая. Джордан Линдхерст может быть очень опасен.

– Нет, Мэтти. – Та едва заметно улыбнулась. – Он считает меня обыкновенной сводницей. Низшей из низших. Он спросил меня, как долго я работала проституткой.

У Мэтти отвисла челюсть:

– Ах он грязный, мерзкий по…

– А что еще он должен был подумать? Я рада, что он пришел к такому выводу. И что он не лезет в наши дела. Он обратит на меня не больше внимания, чем на ту, за кого меня принимает.

– Будьте осторожны. Вы слышите меня? – Взгляд Мэтти выдавал ее беспокойство.

Шарли прошла по комнате и крепко ее обняла:

– Ты слишком обо всем волнуешься.

– Если я не буду этого делать, то кто же тогда, позвольте узнать?

Шарли немного отстранилась и посмотрела на женщину, которую любила больше всех на свете. Она подняла руку и мягко погладила сморщенную с одной стороны кожу ее шеи – необычный шрам поднимался за ухо и там заканчивался острым углом. На изуродованном участке кожи Мэтти не росли волосы.

– Мэтти, ты уже достаточно для меня сделала. Пожалуйста, позволь мне отныне заниматься планированием. Пожалуйста.

Глаза Мэтти наполнились слезами.

– Шарли, ты мне как родная дочь, даже еще дороже. Я не могу не переживать, ведь такая жизнь совсем не для тебя. Ты должна жить в прекрасном доме с замечательным мужем, и у тебя должно быть несколько замечательных…

Шарли приложила палец к губам Мэтти, прервав ее полную чувства речь:

– Детей. Да, я знаю. Ты мне говорила. Но этого не будет. Теперь мы здесь, мы по-новому строим свою жизнь и, надеюсь, заодно делаем лучше жизнь нескольких несчастных девушек. Давай смотреть на все это именно с такой точки зрения. Хорошо, Мэтти?

– Да, давай. Иди. Ходи по спине этому мужчине. Играй с огнем, но потом не обвиняй меня, если опалишь ступни.

Шарли усмехнулась в ответ на слова Мэтти и выбежала из комнаты, босоногая красавица в развевающемся голубом шелке.

Но когда она оказалась перед закрытой дверью, за которой лежал обнаженный Джордан Линдхерст, ее улыбка погасла. Шарли завела руку за спину и через тонкий шелк халата нащупала свои собственные шрамы. Эта семья ее уже однажды обожгла.

И она не допустит, чтобы все повторилось снова.

2

От ее легкого стука в дверь желание болью отозвалось у Джордана внизу живота, и он прорычал, чтобы она вошла. Он в точности исполнил ее инструкции.

Абсолютно голый, он растянулся на кушетке, которую подвинул поближе к камину.

Он повернул голову и поудобнее устроился на подушке, пока она тихо прикрывала за собой дверь. Его глаза блестели, когда он наблюдал за ее приближением из-под полуопущенных век.

– Знаете, я ведь не просил вас со мной спать.

– Я и не собираюсь этого делать.

– Тогда к чему это переодевание?

Шарли на несколько секунд исчезла из поля его зрения, потом снова появилась, одетая лишь в свою простую голубую сорочку. Она не сознавала, что, стоя между ним и камином, попала в такое освещение, которое делало сорочку практически прозрачной.

Джордан почувствовал, как напряглась его плоть, и заерзал на подушках.

– Насколько я понимаю, милорд, вы уже прибегали к подобного рода лечению. Позвольте спросить вас, что в этот момент было надето на человеке, который вам его делал?

– Ну, голубой шелк считался неподобающей для садовника одеждой.

Она проигнорировала его попытку пошутить, занявшись маленькими баночками, которые нагрела над пламенем свечи.

Он пожал плечами:

– Насколько я помню, обычно это была хлопковая рубашка.

– Понятно. Эта техника требует концентрации, сосредоточенности и способности чувствовать то, что называют «ки», то есть сущность пациента. Дополнительные слои одежды мешают стать с пациентом одним целым, почувствовать, какие части тела его особенно беспокоят.

– Я могу точно сказать вам, где я ощущаю самое сильное беспокойство. Вот здесь. – Его мышцы напряглись, когда он поднял руку и указал на свою поясницу. Он следил за ее глазами. Она рассмотрела место травмы, а потом скользнула взглядом чуть ниже и задержалась подольше на его ягодицах.

– Ну как? Видите что-нибудь заслуживающее вашего внимания?

Она холодно посмотрела на него, а потом протянула руку и взяла первую баночку с массажным маслом.

– Что это?

– Это? Ароматическое масло, которое я использую, чтобы привести тело и разум в расслабленное состояние. Снятие напряжения с мышц, расположенных вокруг места травмы, – один из первых шагов на пути к выздоровлению.

Рука Джордана взметнулась в воздух и перехватила ее запястье, прежде чем она успела вылить масло на его тело. Он приподнялся на локте и подтащил Шарли поближе к себе.

– Простите, это всего лишь природная осторожность. – Джордан поближе подтянул ее руку и понюхал баночку. Аромат был легкий, успокаивающий, в нем чувствовалось что-то восточное. Он наморщил нос, пытаясь определить, что это.

– Это смесь масел сандалового дерева и лотоса, милорд. Она вам не повредит.

Джордан отпустил ее запястье, понимая, что, скорее всего, сжимал его слишком крепко, но сдержаться он не мог. По какой-то непонятной причине в присутствии этой женщины его нервы были напряжены больше обычного.

– Очень хорошо. – Он лег лицом вниз, и стал ждать. Он ощутил первые капли масла, упавшие ему на спину также легко, как капли летнего теплого дождя. Шарли начала мягко водить руками по его коже, совершая круговые движения, не касаясь его ягодиц, но ее руки прошлись по всему его позвоночнику сверху вниз. Ощущение было невероятно эротичным, но в то же время Джордан чувствовал, что все его тело расслабляется под ее прикосновениями.

Через несколько минут Шарли добавила еще масла, потом принесла влажное полотенце, лежавшее возле камина.

– Ай! Горячо.

– Так и должно быть. Это усилит действие масла, а также поможет более эффективно расслабить напряженные мышцы.

Джордан с трудом преодолел искушение попросить немного и для своего члена, раз уж она заговорила о частях тела, которые были особенно напряжены.

Она отошла от него и начала разминаться.

Джордан заворожено следил за тем, как она совершала телодвижения, напоминающие какую-то странную серию кошачьих потягиваний. Она растягивала мышцы, потом сжимала их, а потом расслабляла, сгибаясь, замирая и поднимаясь в какой-то необыкновенной последовательности жестов, поз и движений.

Он почти видел, как растет ее концентрация. Сосредоточенность отражалась в ее взгляде, когда она снова подошла к нему и сняла полотенце.

Джордан так сильно ее хотел, что запросто мог бы сбить ее с ног, разорвать ее сорочку от ворота до подола и одним движением войти в нее в эту самую секунду. Его крайне удивило, что он этого не сделал. Ведь она была шлюхой, хозяйкой борделя. Она должна быть приучена к подобного рода обращению. Тогда что же его удерживало?

Почему он в это самое мгновение не двигался глубоко внутри нее, каждый раз входя до упора, не посасывал нежные наконечники ее грудей? Почему они хором не кричали, сотрясаемые сильнейшим оргазмом?

Почему?

Ну, наверное, все дело в том, что она совершенно не реагировала на него как на мужчину. И одно только это сильно его раззадоривало, но в то же время останавливало. Ему пока еще не удалось выжать из нее ни капли сексуального желания или возбуждения. Она была словно деревянная, абсолютно бесчувственная – бесстрастность, доведенная до абсурда.

Когда руки Шарли начали надавливать на его больной позвоночник, Джордан дал себе клятву.